Богдан БЕНЮК: "Я ничего не имею против Богдана Ступки как хорошего актера, но на роль руководителя коллектива он, мягко говоря, не подходит"

Современный украинский театр теряет свою харизматичность. И если среди режиссеров все-таки попадаются люди одержимые и выдающиеся, то актеры как-то все больше сливаются с фоном. Похоже, время театральных гигантов закончилось. Сегодня публика ходит в театр в основном на брэндовые и трендовые имена артистов, активно снимающихся в сериалах, клипах и рекламных ужастиках. Богдан Михайлович Бенюк из тех, на ком держится непрочный театральный мир. Как не стоит село без праведника, так не существует театра без гения. Бенюк - это талант на клеточном уровне, гордость и визитная карточка украинского театра. Он способен сыграть все: Отелло, Яго, Дездемону... Кстати, те, кто никогда не видели Бенюка на сцене, знают о нем приблизительно столько же, сколько восьмиклассник о мироздании. Однажды скульптор Эрнст Неизвестный изящно пошутил: "Горизонталь - это жизнь. Вертикаль - это Бог. В точке пересечения - я, Шекспир и Леонардо". На самом деле, тех, кто в точке пересечения, гораздо больше. Их уникальный талант не поддается анализу и расшифровке, при этом совершенно очевиден. Народный артист Украины, педагог, телеведущий, многодетный отец, муж-одноженец, любимец публики, продюсер и президент собственной театральной компании, Богдан Бенюк тоже где-то там - на перекрестке двух прямых, уходящих в бесконечность.

"ТЕАТР ФРАНКО СКАТИЛСЯ ТАК, ЧТО ЕЩЕ НЕМНОГО И ИЗ НАЦИОНАЛЬНОГО УКРАИНСКОГО ОН ПРЕВРАТИТСЯ В МЕСТЕЧКОВЫЙ"

- Начну с неприятного. Вот смотрела вашу последнюю премьеру "Сентиментальный круиз"...

- Нашла что смотреть...

-...и никак в толк не возьму, что заставляет гениального украинского актера соглашаться на участие в подобных мероприятиях?

- Я выхватил роль этого Яна, потому что, во-первых, до 2006 года в нашем театре мне вообще ничего не перепадало, а во-вторых, этот персонаж меня заинтересовал. В нем есть многое, что мною чисто по-человечески отвергается. Я такого еще не играл, и захотелось попробовать. По ходу пришлось изменить финал. В какой-то момент я понял, что если оставить всю эту дурню, которая в пьесе, как есть, то моя роль вообще лишена всякого смысла. Кстати, художественный руководитель меня в этом поддержал. Как ни странно... Когда на репетиции я встал с коляски (по сюжету главный герой прикован к инвалидному креслу. - Авт.), Ступка был в зале и зааплодировал.

Конечно, по большому счету, пьесы там никакой нет. Есть набор разных слов, хотя вокруг всего этого накрутили много всевозможных понтов, вроде того, что автор живет в Париже, давно дружит с Театром Франко и так далее... Как и все спектакли последних лет в нашем театре, "Сентиментальный круиз" получился ровным и никаким.

- Ну не все, Богдан Михайлович, не все... "Братья Карамазовы" очень даже какими получились!

- Да, "Братья Карамазовы" - хорошая постановка. Хотя, на мой взгляд, там много длиннот. Одинокий хотел показать весь роман и взял по максимуму. Зритель не в состоянии столько переварить. Но то, что это сделано чрезвычайно интересно плюс потрясающая сценография Александровича, однозначно.

- Странно, что Одинокий вам роль не предложил. Папа Карамазов просто плачет по вас...

- Мне предложили... Но какую?!

- Неужели Грушеньки?

- Черта!

- В смысле?

- Небольшую роль черта. (Ядовито). Я понял, что это будет очень уж серьезная и этапная для меня работа, и отказался. К сожалению, Достоевский пролетел мимо.

Как обычно, распределение ролей режиссер обсуждал исключительно с художественным руководителем, и мы с Хостикоевым, естественно, никуда не попадали. Так же, как в свое время худрук сделал все возможное, чтобы известный грузинский режиссер Роберт Стуруа, ставивший "Царя Эдипа" в нашем театре, не посмотрел ни одной постановки, где мы с Толей заняты. В результате мы ничего и не получили.

Вот так все складывается, а ты спрашиваешь, почему я соглашаюсь играть в спектакле, недотягивающем даже до среднего вкусового уровня. Выхода нет.

- Может, скажете, в конце концов, чем вы с Хостикоевым так провинились перед руководством?

- Вот уже несколько лет мы отстаиваем свою позицию и продолжаем ее отстаивать. Мы считаем, что репертуарная политика в нашем театре очень слабая, "элитные" эксперименты, которые время от времени случаются, пока ни к чему не привели - зритель в театр не ходит. Марк Захаров когда-то очень хорошо высказался по поводу элитарности. "Если хотите показать элитную пьесу, соберитесь в лифте и покажите ее тем трем человекам, которые с вами едут". Обидно ведь, когда в зал на тысячу человек продается 200-300 билетов, а на остальные места загоняют солдатиков, чтобы создать ощущение заполненности.

За последние годы никаких событий в Театре Франко фактически не произошло. Мы до сих пор живем благодаря репертуару, оставшемуся от Сергея Владимировича Данченко.

Сегодня у нас нет режиссера, нет главного пастуха. Я ничего не имею против Богдана Ступки как хорошего актера. Он классный, потрясающий... Он молодец, раскручивается - кино, театр... Но на роль руководителя коллектива Богдан Сильвестрович, мягко говоря, не подходит.

Театр скатился так, что еще немного и из национального украинского он превратится в местечковый. Самое неприятное, что мы живем какими-то иллюзиями, тешим себя премьерами, которые уже не вызывают ни у кого интереса, гордимся былой славой. Невозможно продолжать нести на знамени спектакль, созданный 25 лет назад! Пусть даже он очень хороший. Все течет, все меняется, нужно двигаться вперед, а не топтаться на месте!

"СТУПКУ МОЖНО ПОНЯТЬ, НО ПРИ УСЛОВИИ, ЕСЛИ БЫ СТРАНОЙ ПРАВИЛ АУГУСТО ПИНОЧЕТ"

- Живете былой славой и при этом выпускаете премьеру за премьерой. Не знаю, в каком еще киевском театре такое количество премьер.

- А толку? Я помню, как во времена Данченко мы за весь сезон сдавали один новый спектакль. Все недоумевают. Что такое? Большая труппа, мы ничего не играем, не репетируем. Данченко ходит, как айсберг, - его только сверху видно... Молчит, никому ничего не говорит. А потом - бум, и рождается спектакль. Бум - и приходят один, два, три великолепных актера. Надо сказать, Сергей Владимирович вообще очень тщательно и скрупулезно относился к подбору артистов.

А сейчас у нас так. На малой сцене (если можно назвать этот ресторанный зал сценой) пять спектаклей выскакивает, на большой сцене - пять. И мы радуемся: "Видите! Мы выпустили целых 10 спектаклей!". Но кто при этом говорит о качестве?

Богдан Ступка

- А что, Богдан Сильвестрович олицетворяет все театральное руководство? Помимо президента, существует же, наверное, какая-то "Верховная Рада"...

- Коллегиальности в театре нет, худсовета тоже, никто ничего не обсуждает, собрания коллектива проходят максимум раз в год... Все происходит так, как Богдан Сильвестрович захочет, как Богдан Сильвестрович решит.

- Какой-то прям Советский Союз. "Спасибо вам за ваш гражданский подвиг, товарищ Генеральный секретарь!".

- В прошлом году была замечательная ситуация. Первое собрание труппы в сезоне. Все пришли. Ступки нет... Внезапно звонит телефон, директор снимает трубку и радостно объявляет: "Нас вiтає Богдан Сiльвестрович!". Тут снова зазвонил телефон, я говорю: "А це нас вiтає Анатолiй Хостiкоєв!".

В принципе, Ступку можно понять. Но при условии, если бы страной правил какой-нибудь Аугусто Пиночет. Тогда художественный руководитель был бы ему под стать. Но у нас ведь ситуация в корне изменилась. Народ раскрепощается, повсюду дух свободы...

Знаешь, на чем я себя поймал после Майдана? В душах актеров должны произойти колоссальные перемены. Иначе люди, живущие сейчас совершенно в других измерениях, не станут нас слушать. Что интересного может сказать актер, который внутренне спит?

Нельзя отгораживаться от зрителя. Как, например, недавно, когда большинство нашей публики находилось на Майдане, напротив Театра Франко на детской площадке были разбиты полевые кухни, а сам театр стоял закрытым. Не разрешали зайти в туалет, погреться, не давали воды... Театр будто не пускал жизнь в себя.

В общем, проблем огромное множество. Но я больше всего хочу, чтобы в этом хаосе мы сохранили человечность отношений. Потому что страсти улягутся, придет завтра, и нужно будет смотреть друг другу в глаза, выходить вместе на сцену. Атмосфера в этих стенах должна оставаться творческой. Нельзя, чтобы актеры занимались бандитизмом.

- Сейчас худрук как-то реагирует на ваши с Хостикоевым претензии?

- После эволюционной ситуации на Майдане Ступка впервые нас услышал и вроде бы наши претензии принял. Что будет дальше, неизвестно. Пойми, мы же не беремся обсуждать, кто за кого голосовал и почему. Нас во всем этом интересуют только творческие моменты: вопросы репертуара, занятости каждого актера, гастролей... Мы категорически против очковтирательства вроде "удивительных американских гастролей Театра Франко".

Из этого в свое время сделали бомбу, хотя все прекрасно знают, что поездка была организована не на государственном уровне. Ее устроил живущий в Америке наш бывший соотечественник и режиссер Игорь Афанасьев, который имеет в этом свой финансовый интерес. Никто ведь не рассказывает, где и в каких условиях игрались спектакли, какие доллары за это получили актеры и как они в руках возили по всей Америке свой реквизит и костюмы. Это напоминало цыганский табор, а не европейский национальный театр, выезжающий на американские гастроли!

Кстати, уже прошел слух, что Ступка с Афанасьевым не поделили деньги и разругались. Поэтому теперь спектакли Афанасьева, которые до недавнего времени числились в репертуаре нашего театра, больше идти не будут.

- Создание Театральной компании "Бенюк и Хостикоев" было продиктовано желанием финансовой независимости или творческими амбициями?

- Поначалу был финансовый интерес. К этому делу нас подтолкнул Мирослав Гринишин, потому что мы с Толей совершенно не понимали, как функционирует творческий организм за пределами театра, когда нет помещения, необходимо оплачивать аренду, искать финансы для постановки спектаклей... Если бы не Гринишин, ставший динамиком нашей внутренней раскрутки, никакой компании бы не было.

Потом мы поняли, как здорово, когда ты, с одной стороны, можешь реализовать свои актерские амбиции, особенно если тебя игнорируют в родном театре, зарабатывать деньги и еще подавать пример остальным.

Между прочим, я был уверен, что по нашему пути пойдут многие. Но мы до сих пор одни такие со своей театральной компанией. Видимо, самое трудное - найти финансового партнера. А нам все-таки очень повезло с меценатами - фармацевтической фирмой "Дарница", которые просто влюблены в наше с Хостикоевым творчество!

"ПОСЛЕ ТОГО КАК Я ВЫСТУПИЛ НА "РАДИО СВОБОДА", ВСЕ СТАЛИ ТУТ ЖЕ ЗВОНИТЬ МОЕЙ ЖЕНЕ: "ОЙ, КАК ЖЕ ТЕПЕРЬ БОГДАН ВЕРНЕТСЯ ДОМОЙ?!"

- Вам не кажется, что стационарный, репертуарный театр отживает свое и будущее за антрепризой?

- Я не хочу развивать эту тему, чтобы меня не обвинили в том, что покушаюсь на областные театры, которые еле-еле сводят концы с концами. В любом случае держать на дотации около 100 театральных коллективов - это большая роскошь для нашего государства. Такого себе ни одна страна в мире не позволяет. При этом я прекрасно понимаю, что любые реформы будут очень болезненны для тех, кто в этих театрах работает. Но рано или поздно жизнь все сама отрегулирует. При сложившейся ситуации многие просто не смогут вырулить. Если государственный театр, существующий на государственные деньги, никому не интересен, в него перестанут ходить.

- А как обойтись сегодня без дотаций, когда даже у народных артистов зарплаты по 100 долларов?

- Ну, у нас в театре очень большие зарплаты. У меня, например, два года назад была ставка 1080 гривен, а с сентября прошлого года нам сделали перерасчет - в два раза подняли. Но смотри, как сделали. Актерам и творческим работникам повысили в два раза, а всему обслуживающему персоналу - костюмерам, монтажерам, осветителям, уборщицам - ни на копейку. Они как получали 100-200 гривен, так и получают. Это такая дурня, которая не налазит ни на одни уши! Что, театр может существовать без реквизитора или уборщицы?

- Кроме того, это морально разлагает коллектив...

- Безусловно. И потом. Национальный театр один, национальный второй, у нас приличные зарплаты. А чем хуже Молодой театр, в котором народный артист получает 400 гривен? Он - 400, а я - две тысячи. Для чего это делается? Такую глупость можно было придумать, только сидя в кабинете и не имея ни малейшего представления о том, что происходит вокруг. Снова делят людей на кланы, касты: этот национальный, тот - ненациональный...

- Самое время поговорить о национальном. Что для вас, человека украинского до мозга костей, национальное самосознание?

- Это гордость за свою историю, за свои территории, за свое искусство, традиции. При этом необходимо сохранять терпимость к тем, кто говорит на другом языке, имеет другую религию, иначе думает, но обязательно помнить, что Украина как страна состоялась лишь потому, что на этой земле веками жили украинцы. Все! Больше ничего не надо.

- Это правда, что еще "за радянських часiв" вы с Хостикоевым как-то выступали на "Радио Свобода", каждый говорил свое, после чего вам подарили "Кобзаря", тисненного золотом, а Хостикоеву - "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына?

- Правда. (Смеется). В то время, когда мы туда попали, "Радио Свобода" для советского человека было чем-то страшным. Все равно что ЦРУ какое-нибудь. Нас спасло то, что мы пошли туда всей труппой во главе с Данченко. Там у нас брали интервью. Тогда мы знать не знали, что такое прямой эфир: сказал - и тебя все тут же услышали.

Ну, мы многого себе не могли представить. Например, что можно снять трубку, набрать номер и говорить с другим концом света. Нужно было звонить, заказывать переговоры, ждать своего времени... То есть мы существовали в реалиях, которые серьезно отодвигали нас в мировосприятии.

А тут не успели дать интервью, а моей жене уже звонят: "Ой, Богдан выступил на "Радио Свобода"! Ой, что же теперь будет?! Как же он вернется домой?!". В общем, полный капец! Но именно благодаря таким маленьким прорывам мы постепенно раскрепощались.

"ЗА ВЫСТУПЛЕНИЕ В ГАСТРОНОМАХ МЫ С ХОСТИКОЕВЫМ ПОЛУЧАЛИ 25 РУБЛЕЙ КАЖДЫЙ И ДЕФИЦИТЫ. ПЯТЬ МИНУТ ПОЗОРА - И ТЫ ПЬЕШЬ КОФЕ, ЕШЬ ШПРОТЫ"

- Сколько вы с Хостикоевым-то дружите?

- Впервые я его увидел, еще когда он играл во Львовском театре Заньковецкой. Толя уже тогда окончил театральный, я был учеником школы. Ну а познакомились на съемках картины Денисенко "Жнецы", где вместе играли. В 1980 году мы перешли в Театр Франко и уже там начали общаться. А сдружили нас шефские концерты.

Тогда такие концерты в обязательном порядке давали все театры. У нас тоже создавались специальные группы, и нужно было самостоятельно придумать какую-то программу для выступления. У Толика была гитара, мы обнаружили, что вместе вроде бы неплохо звучим, начали петь и даже сделали себе небольшой репертуар.

- Где выступали?

- Ну где? Цеха, фабрики...

- Гастрономы...

- Нет. Гастрономы к этому делу никакого отношения не имеют. Гастрономы - это уже был колоссальный заработок. Гастрономы - это святое!

- Вы серьезно?

- Да я тебе сейчас всю схему расскажу. В то время существовало общество "Знание", располагающее средствами для того, чтобы популяризировать творчество артистов. В свободное время актеры выступали на различных предприятиях по районам, причем не безвозмездно. У нас был друг по фамилии Верный - просто потрясающий мужик, который предложил нам следующее.

Берем два гастронома - в одном перерыв с часу до двух, в другом - с двух до трех. За эти два часа обслуживаем два гастронома, зарабатываем каждый по 25 рублей плюс дефициты, которые можно получить в этих магазинах.

- Что давали?

- Все! У нас были конфеты, консервы, шпроты, колбаса, растворимый кофе, вырезка... Что хотели - то было. Мои дети, тогда еще маленькие, не могли дождаться, когда папа после этих выступлений придет домой.

Конечно, все это было невероятно стыдно. Но мы с Толиком быстро вывели для себя утешительную формулу: пять минут позора - и ты ешь шпроты, пьешь кофе... Но, с другой стороны, должен тебе сказать, эти гастрономы были колоссальной актерской школой.

Нужно было так заинтересовать работников магазина, которые, между прочим, в момент нашего выступления обедали, чтобы они нас слушали. Гениальная практика! "Голубой огонек" помнишь?! То же самое: артисты поют, зрители сидят за столами.

- Я так поняла, что приобщение гастрономов к прекрасному, в принципе, с успехом проходило...

- Еще бы! Если бы без успеха, кто бы нам дал вырезку?! После концерта нас приглашал мясник, рубил при нас мясо, давал лучшие куски, наливали 50 грамм...

- А говорят еще, что художник должен быть голодным...

- Но мы быстро поняли, что такими вещами увлекаться нельзя. Все эти хохмы для актерской тренировки, для заработка можно попробовать, но не больше. Легко представить, куда ты можешь скатиться.

"Я ОЧЕНЬ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ МОИ ДОЧКИ ПОШЛИ В "ИНСТИТУТ МЕЖДУНАРОДНЫХ СНОШЕНИЙ"

- У вас трое детей - две взрослые дочери и маленький сын. Про сына пока трудно сказать, а дочки точно пошли не по отцовской стезе. Не обидно, что династия Бенюка на вас и закончится?

- Знаешь, смотрю на своих детей - и не обидно. Не все ведь находят свое продолжение в детях. Дочки выросли, и с их стороны не было никакого интереса к актерской профессии, а я таких разговоров не заводил. Правда, когда моя старшая Леся оканчивала школу, я подумал, что хорошо бы ей поступить в "институт международных сношений". Начал намекать и обнаружил, что у нее нет никакого желания туда идти. Это меня несколько удивило... Но она молодец, нашла себя, окончила философский факультет нашего университета, изучает философию, недавно защитила диссертацию. В связи с этим я предложил под своим портретом, который висит в Театре Франко и где написано: "Богдан Бенюк - народный артист Украины, лауреат Государственной премии имени Довженко", добавить строчку: "Отец кандидата философских наук".

А Марьяна окончила Киево-Могилянку, очень хороший филолог, работает редактором на "1+1" у Оли Герасимьюк. Кстати, Марьяну я тоже пытался заинтересовать "институтом международных сношений", но и на этот раз не вышло.

- Вся надежда на Богдана Бенюка-младшего?

- По этому поводу у нас с моей Ульяной Ивановной идет постоянная борьба. Жена из семьи медиков и учителей, поэтому мечтает, чтобы сын пошел в медицинский. А я втихаря надеюсь, что он наконец пойдет по моему пути. Вижу: задатки имеются. При этом твердо убежден, что Богдан выберет третье.

- Вы в свое время не стояли перед мучительным выбором: в институт "международных сношений" или в театральный?

- В шесть лет я впервые вышел на сцену, и мне это настолько эмоционально запомнилось! Кайф аплодисментов, реакция зрителей, заразительный смех...

Я тогда выступал вместе с братьями. Старший Петро был в 11 классе, средний Мыкола - в пятом, и я. Режиссуру для нашего трио выстроил Петро - мы исполняли популярные песни из кинофильмов, но при этом старались этюдно все разыграть. Получалось очень хорошо. Создавалось ощущение настоящего действа, песня становилась выпуклой - то есть что-то вроде современного клипа.

К слову, об этих клипах. Слышу музыку, вдумываюсь в слова, начинаю себе представлять видеоряд, потом смотрю на экран, а там...

- Нечто прекрасное?

- Ужас!! Ничего общего с содержанием. Какие-то взрывы, жопа вдруг пошла... Ну нельзя так делать!

"ПОПЛАВСКОМУ ГОВОРЯТ: "ВАС ЖЕ НЕ ЛЮБИТ ПОЛ-УКРАИНЫ!". - "ПОЧЕМУ ПОЛ? МЕНЯ ВСЯ УКРАИНА НЕ ЛЮБИТ!"

- Скажите лучше, как вы находите в своем безумном графике время для преподавательской деятельности в театральном институте?

- Из театрального я ушел, хотя преподавал на курсе у Юлии Семеновны Ткаченко. Потом понял, что совершенно не имею времени, - этому нужно отдаваться с утра до вечера. Самое поразительное, что такие педагоги есть! Возятся со своими пташенятами и буквально за руку вводят их в профессию. Я себе позволить такую роскошь не мог. А мое присутствие там в качестве свадебного генерала никому не нужно. Я довел с Юлией Семеновной первый курс до конца и попрощался, потому что оставаться было бы с моей стороны нечестно.

А чуть позже меня уломал на режиссерский факультет в свой университет Михал Михалыч Поплавский. Я взял заочников и понял, что это полный кайф. Студенты ходят на занятия два раза в год по месяцу. Я успеваю пройти с ними программу, дать задания, и много времени у меня это не отбирает. Так что сейчас я работаю у Поплавского.

- Еще чуть-чуть - и все будут работать у Поплавского... Как вам, кстати, его феномен?

- Больше всего во всем этом мне нравится, как он сам над собой потешается. Ему говорят: "Михал Михалыч, ну вас же не любит пол-Украины!". - "Почему пол? Меня вся Украина не любит!". То есть он делает раскрутку даже на негативном отношении к себе. Это уникальные способности, на самом деле.

Я был как-то с ним на концерте, где он выступал вместе с нашими "зiрками". И что ты думаешь? На "зiрок" реагировали гораздо спокойнее, чем на Поплавского, который скинул пиджак и пошел под свою фонограмму танцевать. Другое дело, что он абсолютно в нее не попадал... Но при этом завел всех своим сумасшедшим запалом, как настоящий артист. Ну а то, что Поплавский - колоссальный организатор, это стопроцентная правда. Может, было бы лучше, если бы он не пел. Ему бы тогда вообще цены не было... Не знаю. Поплавский такой, какой есть. Добрый, с ним можно договориться, можно спорить, критиковать его... Он ведь прислушивается, что-то берет для себя. Он живой, понимаешь!

- О Поплавском я говорить не буду, а вот когда вижу, с каким запалом работаете вы, то, помимо таланта, чувствуется профессиональное отношение к работе. Вам случалось по ряду обстоятельств играть вполсилы?

- Естественно, бывало. Я ненавидел себя в эти моменты, потому что понимал, что утрачиваю контакт с публикой и не достигаю того результата, которого иногда мне удавалось достичь. Каждый сам себе устанавливает планку и к ней тянется. Но делать это можно лишь тогда, когда ты пропускаешь свою работу через нутро, через сердце.

Все свои спектакли я записываю с самого первого. Кроме названия и даты, обязательно стараюсь записать, как все происходило, что я чувствовал... Для меня важно вести такие записи - я будто ощущаю под ногами твердую почву.

- На ваш взгляд, публика очень изменилась за последнее время?

- Я же тебе говорю, что сейчас она изменилась точно!

- Нет, я имею в виду еще до всех судьбоносных событий. Театральный зритель развивается или, наоборот, деградирует постепенно?

- Порой так случается, что публика в театр приходит гораздо более образованная и умная, чем то зрелище, которое ей показывают. Зачастую ни актерам, ни режиссерам особенно нечего отдавать. А зритель раз приходит, второй, третий... И, в конце концов, приходить перестает.

Все-таки вдохновителем должен быть режиссер, который на голову выше актеров и тянет их за собой. Тогда есть динамика развития. Когда этого не происходит, начинается упадок.

Мне сейчас очень нравится Андрей Жолдак со своим "Березилем", потому что там есть движение, жизнь кипит... Жолдака не сразу приняли в этом театре, но он быстро всех завоевал, и они уже понимают, какие интересные штуки можно с ним делать.

- Вас не смущает, что Жолдак ни во что не ставит актерскую личность? Актер для него - пустой барабан, на котором режиссер пытается что-то свое отбарабанить.

- А он ведь не сразу стал так относиться к актерам. Поначалу, он нас очень любил... Я хорошо помню его дебютный спектакль "Момент" - это был совсем другой Жолдак. Да, сейчас он не видит в актере личность, и именно по этой причине я бы не хотел работать в его театре. Но как талантливый режиссер он, безусловно, представляет огромный интерес. Нам бы такого сюда.

- А он не предлагал свои услуги Театру Франко?

- Андрей хотел ставить у нас спектакли, но ему отказали. Якобы весь постановочный график забит аж до 2007 года.

- Богдан Михайлович, а зачем люди вообще ходят в театр? Если убрать момент престижа, модные имена, брэндовых гастролеров... Зачем обычные люди ходят в обычный театр? Архаичный же, в принципе, вид искусства.

- В нем есть определенный магнетизм. Почему мы затихаем, когда заходим в храм? Какими бы с улицы ни зашли, в церкви мы всегда успокаиваемся и понимаем, что здесь нужно вести себя специфически. Мы чувствуем, что тут свершается таинство, присутствует некая интрига...

Когда идет служба и еще священник философского склада попадется, способный до сердца достучаться, это напоминает хорошее театральное действо. Театр, как и храм, очищает. Пришел - и забыл на три часа о тех проблемах, которые тебя доставали, пока ты сюда шел. Правда, вышел - и опять все навалилось.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter