Шерше ля фам

Анна ШЕСТАК. «Бульвар Гордона» 9 Января, 2014 00:00

«В 2011 год я вступаю вооруженной самым потрясающим проектом, - написала Каас в автобиографической книге «Тень моего голоса». - После долгих обсуждений с моими друзьями чувствую себя готовой принять невероятный вызов, соответствующий тому репертуару, к которому хочу прикоснуться. Скоро исполнится 50 лет с тех пор, как умерла Эдит Пиаф, по­это­му решено: Каас поет песни Пиаф». Го­дов­щина, о которой упомянула Патрисия, была сравнительно недавно - 10 октября 2013-го. Мадемуазель Блюз готовилась к ней больше двух лет и вот наконец побывала с новой программой в Киеве - в рамках большого мирового турне в память о великой Эдит.

Когда делишься впечатлениями от этого концерта, хочется ко всем эпитетам добавлять слово «очень». Очень тонко. Очень трогательно. Очень женственно. Очень глубоко. Очень стильно во всем - от нарядов, где и намека не было на стразы, блестки и прочее «по-богатому», до манеры держаться на сцене и общаться с публикой. Очень эмоционально, порой - до спазма и кома в горле. Очень нежно и уважительно по отношению к Пиаф (даже минута молчания была, чтобы почтить ее память) и как-то уж очень камерно - пожалуй, даже слишком - для такого большого советского концертного зала, как столичный ДК «Украина».

За полтора часа Патрисия успела и самые известные песни из репертуара Французского Воробышка спеть, причем не копируя, не пародируя и не подражая, а в своей собственной манере, и сыграть отрывок из «Равнодушного красавца» - пьесы, которую специально для Эдит написал ее друг Жан Кокто, и вкратце рассказать о непростой жизни Пиаф, которая, по словам Каас, так же, как и она сама, была «одинокой и неспособной к счастью».

Только не все зрители, к сожалению, были настроены слушать. «А почему она в боксерских перчатках? - недоумевал какой-то мужчина. - Она что, хочет показать нам, что Кличко поддерживает?». О том, что самой большой любовью Пиаф был французский боксер Марсель Сердан, который погиб в авиакатастрофе, когда летел к Эдит в Нью-Йорк, где та гастролировала, господин, обративший внимание на перчатки, судя по всему, не знал. Но это, как говорится, простительно - на фоне всего остального. Дама в дорогой меховой накидке, например, не на шутку возмущенная тем, что зрителей, купивших билеты на балкон, пустили в полупустой партер, была даже не в курсе, кто такая Пиаф и когда она вообще жила.

«Ой, чуєш, ми отета з Танєй здуру на Каас пошлі, - шептала она кому-то в телефонную трубку на языке Верки Сердючки, - ну, «Каас пойот Піаф» називаєцця. Ну, ми ж думали, пойот піаф - ето как пойот акапельно чи там під оркестр якийсь особенний, а це, оказуєцця, пєвіца такая - Едіт Піаф, чи шо. Так от, єйо пєсні ісполняє. Ой, ну шо тобі про це сказать? Всьо-такі Каас должна пєть пєсні Каас, правільно? А Піаф, коли захоче, хай сама приїжджає зі своїми... А, да. Делона ще нашото показали - на весь екран. Старий, страшний - фу!».

Дама сидела сзади, и мне очень хотелось развернуться и... во-первых, вежливо объяснить, что Пиаф, к сожалению, к нам уже не приедет: сложно пригласить. Теперь уже только мы к ней, как говорится, кто когда. Во-вторых, хотелось так же вежливо убедить, что в свои 78 Ален Делон не такой уж и «фу».

К тому же показали его отнюдь не «нашото», а, как минимум, по двум причинам: выдающийся актер лично знал Эдит и вместе с не менее выдающимся Шарлем Азнавуром помогал Патрисии работать над этим шоу. Кстати, именно Делон, по словам Каас, первым рассказал ей о том, что «быть звездой» означает «быть одиноким», а в качестве примера приводил судьбы величайших див XX века - Марлен Дитрих и Эдит Пиаф. «Хотя сам всегда был безумно одинок, потому что заперт в своем статусе суперзвезды», - писала в своей книге Пат­рисия.

Как бы там ни было, появление Делона на экране за спиной у гостьи сделало свое дело: зрители активнее захлопали. До того в основном сидели как замороженные, не понимая, зачем они пришли, если до сих пор не прозвучало «Мадемуазель поет блюз». Патрисию было откровенно и искренне жаль: она уже и на английский перешла, надеясь, что так украинцы ее лучше поймут, и музыкантов своих в щечку целовала, приговаривая: «Что-то холодно в этом зале, может, хоть таким образом согреюсь», и за цветы благодарила по-русски, смешно копируя московский акцент: «Спасиба ба-а-альшое!», и пыталась заставить публику петь с ней хотя бы элементарное «ла-ла-ла»: «Сьчас будут жьеншины, патом мушьины!».

Ничего не помогало. Как горохом о стен­ку. Более-менее оживился народ, лишь ког­да звезда исполнила песню из своего репертуара и станцевала с партнером сложный контемп - с поддержками, прыжками, переворотами, весьма непростыми па... Причем так безукоризненно, так четко и профессионально, что хоть в проект «Танцуют все!» приглашай, причем не в число участников, а сразу в ложу к судьям. После такого танца народ наш, насмотревшийся, слава Богу, разных танцевальных телешоу, уже не мог не хлопать, и вскоре собравшиеся в «Украине» даже с мест своих насиженных поднялись: то ли благодаря мас­терству и конгениальности Каас, то ли просто стыдно стало.

Как-никак, большая артистка, опытная, 47 лет, а так двигается, да еще и потрясающе поет, постоянно растет, ищет что-то новое, рискует - и все ради своих зрителей и слушателей. Плюс ко всему приехала к нам в разгар событий на Майдане и митингующих поддержала: не боюсь, мол, вас совсем, наоборот, горжусь тем, что попала в Киев именно в это время. В общем, если бы люди не встали, они бы сами себя потом не поняли.

На бис Патрисию тоже вызывали - как положено. И вышла она со знаменитой пиафовской песней «Нет, я ни о чем не жалею». В красивом белом платье - как вечная невеста. То ли сцены, то ли публики, пусть даже последняя порой ведет себя, как весьма незавидный жених...