«Годы волосы скосили, вытерли мое пальто...»

В черном галифе с тонкими лампасами и стилизованном френче он опровергает собственный афоризм «Настоящий мужик должен быть груб, волосат и кривоног».

«ЛУЧШЕ ЖИТЬ НА СВОБОДЕ В МАГАДАНЕ, ЧЕМ СЕСТЬ В МОСКВЕ»

На сцене Михаил Шуфутинский молодцеват, несмотря на внушительные габариты. Вопреки распространенным плакатным портретам с неизменной папиросой во рту вот уже года два, как бросил курить и научился плавать тремя стилями. Не удивительно: три-четыре раза в неделю занимается в домашнем бассейне с девушкой-тренером. В мягких облегающих сапогах он вовсе не кривоног. Когда Михаил Захарович без шляпы, темное пятно бороды уравновешивается светлым пятачком бритого лба и макушки. А песни в его исполнении, пусть это даже «Гоп-стоп» или «Наколочка» («Прошлась по коже иголка-иголочка, как по душе потопталась судьба»), выглядят не грубо-малинными, а, скорее, мягко ироничными и, как ни странно, грустными. При этом он в меру нежно обнимает то одну, то другую барышню из подтанцовки, годящуюся ему во внучки. Чем не настоящий мужик?

Самый оригинальный подарок, полученный Михаилом Захаровичем к 60-летию, — бильярдный стол. Но самый ценный подарок он сделал себе сам. Это диск «Москва — Владивосток», 22-й по счету в его творческой биографии, над которым он работал целый год. Программу под таким названием король русского шансона привез в Киев. «Москва — Владивосток» — это виртуальное путешествие не только в пространстве, но и во времени.

По нынешним понятиям совсем мальчишка, 23-летний Михаил проделал многосоткилометровый путь из столицы нашей родины Москвы в столицу Колымского края Магадан, славный сопками, стужей и «Дальстроем», всего за полвека своего существования заморозившим и сгноившим не одну тысячу арестантов.

Судьба пощадила и уберегла молодого артиста от тюрьмы, сумы и ГУЛАГа. Зато он сам отправился на его огонек. И отнюдь не комсомольская романтика поманила коренного москвича Шуфутинского. Тем более что комсомольцем в эпоху всеохватной однопартийности он умудрился каким-то чудом не стать. Наоборот, будучи с самой ранней юности джазменом с непокорным характером, легко мог встрять в какую-нибудь антисоветскую акцию. Особенно плохо это закончилось бы в дни визита в СССР американского президента Никсона. КГБ взял молодого музыканта на заметку и однажды недвусмысленно намекнул: мол, ехал бы ты из Москвы, как говорится, от греха подальше.

А тут как раз знакомые зажгли его воображение рассказами о золотодобытчиках, которые просаживают в веселых северных ресторанах целые слитки, о матросах, там же отмечающих возвращение с удачной путины, об отпетых советских миллионерах, на слезной любви которых к блатным песням, полузапретным Вертинскому и Петру Лещенко можно хорошо заработать.

Одним словом, все сошлось. Вакантное место подвернулось в оркестре магаданского ресторана «Северный». Михаил считает, что поступил правильно: «Лучше жить на свободе в Магадане, чем сесть в Москве». Может быть, отправившись туда по доброй воле, Шуфутинский перехитрил судьбу.

«ЧЕМ Я ХУЖЕ КАРЛА МАРКСА?»

Судьба оценила его смелый шаг и прислала к нему в Магадан московскую подругу Риту. Она поехала за ним почти как жена декабриста, с той лишь разницей, что «во глубине сибирских руд» декабристы в кандалах махали кайлом, а он прилично зарабатывал, распевая: «Мишка, Мишка, где твоя улыбка, полная задора и огня?». В Магадане Рита родила Михаилу первенца Давида.

Потом Шуфутинского позвали поработать на Камчатку, где климат помягче. Вначале в новинку было все — природа, корейские суда, авантюра с чужим паспортом, без которого его бы не впустили в приграничный район. Но вскоре он рванул в советскую ресторанную Мекку — город Сочи, где темные ночи и, может быть, потому особенно щедро платят. Рита дожидалась в Москве, а когда он приехал, родила ему второго сына — Антона.

Потом был знаменитый в те годы добрынинский ВИА «Лейся, песня!». Несмотря на честно выигранное ансамблем на конкурсе советской песни первое место, его иезуитски не пускали за границу. Это бы полбеды, так еще и не показывали в родном телеэфире. Михаил подозревал, что из-за его чернобородости, раздражавшей своей нестандартностью, от чего, как полагало начальство, один шаг до антисоветчины. Шуфутинский резонно говорил: «Карлу Марксу с бородой можно, а чем я хуже?». Когда на полгода ансамбль отстранили от гастролей в СССР, чашу унижения переполнило, и он эмигрировал в Америку.

За два года, в течение которых артист, лишившись работы, сидел с женой и детьми на чемоданах, семья проела все заработанное. Пришлось заложить квартиру и машину. В довершение серии неприятностей отец Михаила, врач-стоматолог и до мозга костей советский человек, не мог простить сыну измену родине и порвал с ним отношения.

«В РЕСТОРАНЕ ОРКЕСТР ПОСТОЯННЫЙ, ДЕНЬГИ СТАБИЛЬНЫЕ»

Инструменталист, в Штатах он впервые запел. Помог случай. Заболел певец, которому в ресторане «Русская изба» Шуфутинский аккомпанировал, так что пришлось его подменить.

«Вам хочется песен? Их есть у меня», — говорится в таких случаях на одесском языке. Тамошние эмигранты хотели слушать то, что на прежней родине было под запретом, — про Магадан и Таганку — «Зачем сгубила ты меня?», под которую в папином исполнении пятилетний Миша засыпал в своей кроватке. В том году мама Миши трагически погибла.

На занятые три с половиной тысячи долларов Шуфутинский записал в Америке свой первый альбом «Побег», который через три месяца полностью окупился. Второй альбом «Атаман» с песнями Розенбаума оказался еще успешнее. Правда, он принес больше славы, чем денег, потому что люди переписывали песни друг у друга.

Тем не менее Шуфутинский стал побогаче и позволил себе прикупить вместе с компаньонами нью-йоркский ресторан «Жемчужина». Но популярность этого заведения кому-то застила свет. Предполагают, что из-за этого ресторан и сгорел. Впрочем, может быть, имеют в виду, что сгорел финансово. Но результат тот же: Михаил Захарович лишился ресторанной недвижимости и переехал в Лос-Анджелес.

Сейчас он живет на два дома — в России, где работает сын Дэвид, и в США, где, как всегда, верная Маргарита ждет мужа и сын Антон, прошедший школу «морских котиков», сделавший карьеру и ставший отцом двоих сыновей.

Шуфутинский никогда не стеснялся сказать, что играет в ресторане. Ни в Москве, где работал в «Варшаве» и «Метрополе», ни в магаданском «Севере». Не стесняется и в Америке: «Ресторан — это лучшее, что можно придумать: оркестр постоянный, деньги стабильные». Он уверен, что ему многие завидовали. А если зовут в Россию на корпоративные вечеринки, и вовсе рад. И не только хорошему заработку, но и вниманию. Раз зовут, значит, ценят.

Немало Шуфутинский заработал, как ни парадоксально, в резко обнищавшем перестроечном Советском Союзе, куда в 90-м году приехал на гастроли в ореоле славы чуть ли не героя-диссидента. За три месяца дал 75 концертов на переполненных стадионах и в Дворцах спорта. Шесть из них — в Киеве.

К Киеву у Михаила Захаровича особое отношение. «Моя новая жизнь началась здесь», — сказал он зрителям на нынешнем сольнике. «Мой первый концерт прошел в Киеве». Такое не забывается, и он приехал на день раньше выступления во дворце «Украина», чтобы, по его словам, «подышать одним воздухом с киевлянами».

Здесь его посетила ностальгия, и, немного попев из нового альбома, ко всеобщему восторгу публики, привычно любящей знакомые мелодии, он сказал: «Меня пробило на старое...». «Было время, были силы, да уже не то. Годы волосы скосили, вытерли мое пальто...» — запел Шуфутинский.

Сегодня Михаила Шуфутинского не зовут на телевидение. Трудно представить, но его песни — «неформат». С другой стороны, как и во времена советской цензуры, ныне, во времена засилья эстрадных кланов, недопуск к их пирогу хорошо характеризует человека и артиста.

От крикливой попсы шансон отличает легкая грусть, щемящая тоска или еще какие-то тонкие чувства, которые по определению не бывают пошлыми. Шуфутинский умеет извлекать из этих чувств все мыслимые и немыслимые оттенки. На своем киевском сольнике он еще раз подтвердил звание короля русского шансона, завершив концерт мощным философским «Соло». Наверное, он пел о себе. Но каждый, кто слушал, примерял его слова и к себе: «Наша жизнь — это соло, бесконечное соло, и не сыграть его нам без фальши. Ошибся, но играй дальше».

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter