Известный российский фотограф и волонтер Виктория ИВЛЕВА: «Свое служение России я вижу в том, чтобы поддерживать Украину»

Грузия, Армения, Приднестровье, Афганистан, Таджикистан, африканская Руанда... Российский журналист и фотограф Виктория Ивлева побывала во многих горячих точках мира. Ее снимки, рассказы и эссе публиковались в «Комсомольской правде», «Московских новостях», в журнале «Огонек», в «Новой газете», с которыми она сотрудничала в разные годы. В 1991-м Виктория Ивлева сделала фоторепортаж из IV реактора Чернобыльской АЭС, который получил приз крупнейшего конкурса в области фотожурналистики World Press Photo. «Вы никогда не знаете, когда начнется история, с каким человеком пересечется ваш взгляд, а впоследствии, быть может, и судьба. Потому никогда не проходите мимо — помогайте другим». Этому принципу она следовала всегда и всюду, как и летом 2014-го в Славянске, куда приехала волонтером, чтобы помогать эвакуироваться местным жителям.

Впечатления от той поездки, видео и фотографии выкладывала на своей странице в Facebook. А потом собрала в книгу «Мандривка, или Путешествие фейсбучного червя по Украине», которая на днях вышла в киевском издательстве «Дух і лiтера». Ее можно заказать на сайте издательства.

Виктория стала гостем последней в ушед­шем году программы «Шустер LIVE», во время которой политики на протяжении четырех часов подводили итоги, обсуждали предстоящий бюджет Украины, сыпали цифрами, спорили, ссорились — впрочем, как всегда. Но за три минуты, предоставленные Виктории Ивлевой, она, вернувшись из очередной поездки на Донбасс, где сегодня голодают тысячи людей, сумела сказать то, от чего многие в студии не смогли сдержать слез:

«Когда приносишь старику кусок мяса и он начинает плакать, я готова умереть со стыда за всех нас. Потому что он ни в чем не виноват. Он не может оттуда уехать. Он не хочет оттуда уехать, но это не значит, что мы должны назвать его террористом и плюнуть на него», — сказала Виктория Ивлева.

Сегодня Виктория собирает гуманитарную помощь для Украины. Но еще раньше, в начале весны, она приехала в нашу страну, чтобы повстречаться с самыми разными людьми и попытаться понять, что происходит на Донбассе и как относятся к этому украинцы.

«В ВАШЕЙ СТРАНЕ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ ПРИСУТСТВУЕТ В КОЛОССАЛЬНОМ КОЛИЧЕСТВЕ, И ПРЕЖДЕ ВСЕГО У ТЕХ, КТО ЗАДЕЙСТВОВАН В ВОЛОНТЕРСКОМ ДВИЖЕНИИ»

— Виктория, очень важно, чтобы вашу книгу прочли не только в Украине, но и в России. У российского читателя будет такая возможность?

— Книга выложена на моей странице в Facebook в виде отдельных текстов. Так что те, кому интересно, могли их прочесть. Кроме того, часть книг уже находится в Москве, часть еще отвезем, будем как-то распространять. Может быть, мы еще и в России отпечатаем отдельный тираж. Попробуем собрать деньги методом «народной стройки».

— Что острее всего врезалось в память вам за время весеннего путешествия по Украине, описанного в «Мандрівке»?

— Недоумение людей от того, что Россия могла так вероломно поступить.

— На днях вы принимали участие в программе «Шустер LIVE» и говорили о людях, оставшихся на оккупированных территориях, так эмоционально, что многие в студии не могли сдержать слез. Вы вступили в спор с Юрием Луценко, когда он рассказывал о том, как его жена пыталась доставить гуманитарную помощь на Донбасс, но машины не пропустили боевики. Мне показалось, вы знаете о людях Донбасса больше, чем украинские политики...

— Они тоже все знают. Но мыслят какими-то миллиардами, неизвестно зачем посылают своих жен с гуманитарным конвоем, как будто это рекламная увеселительная прогулка.

— Вы не раз бывали на Донбассе — там, где политики появиться не могут, потому что это вражеская территория. Может, из Киева им просто не так видится и не так остро чувствуется, как вам — вблизи?

— А при чем тут расстояние? Я же поехала туда, уже что-то понимая, а не просто для того, чтобы посмотреть. Я общалась с волонтерами. А кто мешает государству общаться с волонтерами? Никто. Общайтесь, расспрашивайте, просите, чтобы вам писали докладные записки. А, собственно, какое такое сокровенное знание можно получить, лишь побывав на этих территориях? Разве и так не понятно, что людям тяжело живется, что им страшно? Надо просто быть человеком. В вашей стране человечность присутствует в колоссальном количестве, и прежде всего у тех, кто задействован в волонтерском движении.

— И все же если бы кому-то из политиков или чиновников, говорящих отвлеченные слова, довелось постоять у постели конкретного старика, умирающего от голода, реакция на решения, от которых зависит жизнь людей, наверняка была бы более быстрой.

— Я как-то доказывала одному высокопоставленному человеку, что там осталось немало патриотов Украины, которые по разным причинам не уехали. Старики не смогли. Учителя остались, чтобы учить детей, а врач? Он что, должен повесить замок на больницу, уехать, и пусть все вымрут? Если ты прежде всего человек, а не функция, ты останешься. Ты будешь и учить, и лечить, даже если к тебе придет раненный боевик, потому что ты врач, и это понятно.

Разве министры и политики не смотрят телевизор? Разве не слышат историй о том, как там выживают люди? Наверное, дело в том, что когда человек вступает в государственную должность, в нашей с вами части света, он становится мальчиком Каем из сказки о Снежной королеве и, подобно этому мальчику, складывает из ледышек слова. А вот когда за ним на оленях прискачет девочка Герда, чтобы отогреть его сердце, неизвестно.

— В условиях, когда боевики не пропускают гуманитарный конвой из Украины, как государство может помогать людям, попавшим в крайне сложную ситуацию?

— Я считаю, что нужно было бы использовать мелкие группы волонтеров, у которых есть местная прописка, поэтому их на блокпостах пропускают спокойно. На рынке в Луганске прилавки полны украинских продуктов. Их ведь кто-то возит — не сами же эти консервные банки на ножках приходят туда. Эти люди могли бы брать в придачу еще и какой-то гуманитарный груз за государственный счет. А государство могло бы оплачивать их услуги — ведь не все способны и хотят быть волонтерами. Это можно наладить. Еды там полно, но у людей просто нет денег, чтобы ее покупать.

— Им говорят: «Выезжайте, становитесь переселенцами...».

— А почему в 1941-м люди оставались на оккупированных территориях? Враг тогда был пострашнее — фашисты. Но это же понятно, что всем выехать было невозможно. Про 1941-й понятно, а про 2014-й — нет?

— Вы очень точно сказали в одном из интервью: многие из этих людей, живущих на Донбассе, ничьи и останутся потерянными всюду — в Украине или же в России...

— Я не имею права критиковать Украину как гражданка страны, ввергшей ее в бесконечные страдания, мучения и кровь. Но как житель планеты Земля я, наверное,  имею право сказать несколько слов. Согласитесь: при всем том, что сделала моя страна по отношению к людям, живущим на Донбассе, за что ей когда-то придется отвечать в Гаагском суде, если бы не было соответствующей почвы, могла бы Россия раскачать там кого-то? Эта почва кем-то специально подготавливалась и удобрялась.

А где при этом было государство? Я читала журналы Луганской обладминистрации за 2008 год, в которых писалось о том, что фашистам не позволят опорочить память героев Краснодона. Но кто может оспаривать подвиг «Молодой гвардии» — Сережки Тюленина, который сжег здание гестапо со списками людей для отправки в Германию, или Ульяны Громовой, которой на спине вырезали красную звезду перед тем, как бросить в шурф?

У Украины сложная история, и об этом не нужно забывать: одна ее часть в отличие от другой была в составе Российской империи и Советского Союза, другая же вошла в состав СССР только в 1939-м, и там не знали, что такое коллективизация, индустриализация, ГУЛАГ и прочие советские «прелести». Нужно было соединять две части страны, когда пошел разлом. Но этим, видимо, никто не занимался.

«ЧАЩЕ ВСЕГО Я НЕ ЗНАЮ ИМЕН ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ ПРИСЫЛАЮТ ДЕНЬГИ ДЛЯ ПОМОЩИ УКРАИНЕ. ЗАХОДЯТ НА МОЮ СТРАНИЦУ В FACEBOOK И ПОЧЕМУ-ТО МНЕ ВЕРЯТ»

— Все ваши волонтерские посты в ФБ начинаются словами: «Армия муравьев всегда в строю». Почему именно «муравьи»?

— Когда-то в Ясной Поляне Лев Николаевич Толстой создал для детей «Муравьиное братство». А мои дети ходили на чудесные занятия в «Муравьиную академию» в Московский музей Толстого. Я думаю, это хороший образ незаметного труженика, который ползет по земле с соломинкой, объединяя свои усилия с усилиями других, таких же тружеников-муравьев.

Чаще всего я не знаю имен людей, которые присылают деньги для помощи Украине. Лишь с немногими знакома лично. Они могут жить в любой точке мира. Заходят на мою страницу в Facebook и почему-то мне верят.

В первый раз мы собрали деньги, когда летом я поехала в Славянск и занималась там эвакуацией местных жителей. Нужно было платить водителям, заправлять машины, покупать билеты из Харькова: кому-то — в Россию, кому-то — по Украине.

Потом собрали деньги на операцию замечательному мальчику Димке из Славянска. У него была катаракта обоих глаз, и в первый класс ему предстояло идти в школу для слепых, в которой занимаются дети с ментальными проблемами. А Димка — очень умный мальчик, он умел читать и писать еще до школы. Я познакомилась с ним в последний мой день в Славянске.

Еще через пять дней его осмотрели врачи в Харькове, а через неделю ему прооперировали один глаз. Когда после операции он этот глаз открыл, сказал: «Мама, ты стала светлее». Через месяц Димке прооперировали второй глаз. Денег собрали столько, что их хватило даже на такую же операцию и его маме Наташе. Сейчас Димка учится в обычной школе. На днях я его навещала, он мне показывал, как читает и пишет без очков. Тогда же, кстати, мы смогли помочь и одной из славянских больниц, откуда, как оказалось, друзья Гиркина вывезли хирургические инструменты.

— Как вы думаете, почему одних россиян поражает пропагандистский телевирус, делая их злобными и агрессивными, другие же готовы помогать украинцам?

— Понимаете, в чем дело... Многие из тех, кто воюет на Донбассе, тоже считают, что едут помогать. Я уверена, никто из этих добровольцев, простых людей, не скажет: «Я приехал, чтобы завоевать эту землю». Они слышали, что там какие-то «фашисты» убивают людей, поэтому едут защищать детей и женщин. Они думают, что делают хорошее дело. Это особая степень обдуренности.

— Но такие, как Гиркин, уж точно едут на Донбасс не из благородных побуждений...

— Гиркин — сотрудник спецслужб. Я же говорю об обычных людях. Вот недавно я смотрела сюжет — из Томска выехал целый автобус молодых дураков, и не очень молодых. Они считают, что едут сражаться за правое дело. Это огромная трагедия. Наверное, как на любой войне, на Донбассе воюет какое-то количество головорезов, но также и огромное количество обманутых граждан России, которые думают, что несут добро. Я разговаривала с такими людьми на блокпостах. Они уверены, что выполняют свой долг, как и положено мужчинам, — защищать.

— И даже по приезде на Донбасс, где они уже своими глазами видят реальную картину, туман в их головах не рассеивается?

— А что они могут понять? Ведь стреляют же. Вот попал снаряд в дом, оттуда выскочили люди, босые, голые, спасаясь от обстрелов, бегут по селу. Мои сограждане, приехавшие на войну, это видят. А мозги у них все в киселевщине. Чтобы понять ситуацию, нужно разбираться, кто первым начал, почему так получилось. К тому же этих россиян-ополченцев еще берут на удочку великого русского мира: мол, мы один народ.

Я думаю, что ответственность того, кто повелся на это, гораздо меньше, чем ответственность бессердечных людей, которые придумали это и вложили ему в голову, отправив на русскую войну. Простые люди на самом деле и есть соль земли, обманывать их — преступно и подло. Они не обязаны быть философами, так же, как я не обязана быть пахарем. В честной стране обманом в войну людей не втягивают.

— Значит, это будет продолжаться до тех пор, пока не замолчат «киселевы» и «соловьевы»?

— Когда-то пройдет и это. Так не может продолжаться вечно. Рано или поздно зло пожрет само себя. Любая ненависть со временем доходит до точки кипения и взрывается. Но когда до этой точки она дойдет, и какие кровавые реки потекут вместо Енисея, Лены, Оби и Волги — это большой вопрос.

«ТЕХ, КТО ПОМОГАЕТ УКРАИНЕ, В РОССИИ ОЧЕНЬ МНОГО»

— Пишут, что из России многие уезжают...

— А что значит «многие» при 140 миллионах? Допустим, уехали 150 тысяч москвичей... Вроде бы и ерунда. Но если это философский пароход, то и это очень много, конечно.

— А как домашние относятся к вашей опасной работе? Ведь вы объездили чуть ли не все горячие точки мира. Да и дома бываете нечасто...

— Я в своей работе не вижу ничего опасного. Это все равно что обсуждать, как трудно балерине даются 32 фуэте. Но я ни разу не видела, чтобы в зрительном зале кто-то рыдал от того, что ее стало жалко, — сидят и хлопают в ладоши. Вот и в моей профессии так же: это живая журналистика, и ничего необыкновенного в ней нет. А что касается моих домашних, то сейчас меня в Москве ждет только мой замечательный пес по имени Леня. Дети учатся в другой стране, родители живут в Петербурге.

— Пес Леня — это тоже человек...

— Конечно, и о нем тоже болит сердце. Думаю, в следующий раз нужно брать с собой, чтобы не скучал.

— Что вы могли бы пожелать украинцам и Украине, за которую болеете по-настоящему?

— Что можно пожелать, когда идет война? Только мира. А еще я желаю вам пройти тест на человечность. Это очень важно. Сравнивая в чем-то Украину с Россией, я вижу, что ваша страна не скатилась в жестокость, как моя. Если вы этот тест не пройдете, я думаю, это будет предательством по отношению к тем, кто погиб на Майдане. Эти люди погибли за то, чтобы Украина была человечной — от Львова до Изварино.

Я друг украинцев, но я русский человек. И мое служение России, даже если это кому-то покажется странным, вижу в том, чтобы поддерживать Украину. Возможно, кто-то служение понимает иначе, но я понимаю так. Моя мама, мои учителя научили меня не врать. Я, конечно, вру иногда, но очень редко, потому что потом не помнишь, что наврал. Кроме того, я прочитала бесконечное количество книг из русской литературы, которые научили меня, что называется, иметь совесть. Вот и все.

Тех, кто помогает Украине, в России очень много. Но не все из них журналисты, публичные люди. Мне даже неловко от такого количества внимания ко мне. Один человек написал мне в Facebook: «Благодаря таким, как вы, я не могу окончательно начать ненавидеть Россию». Это для меня очень важно.

Мне несколько неудобно испытывать такое внимание со стороны коллег в вашей стране ко мне и моей волонтерской деятельности. На самом деле, есть огромное количество моих товарищей-волонтеров украинских, которые делают в миллион раз больше, чем я, но про них, увы, мало пишут и рассказывают. С радостью называю беззаветно преданную делу Наташу Киркач и ее команду из Святогорска, Катю Яресько, Надю Кривицкую и Женю Каплина — харьковчан, замечательных волонтеров и прекрасных людей, дружить с которыми и работать вместе — одно удовольствие.

Муравьиное войско не знает национальности и государственных границ.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter