Станислав БЕЛКОВСКИЙ: «Дмитрий Гордон сделал из меня и многих-многих других именно то, что мог и должен был сделать. Он давно уже не просто интервьюер и тем более не журналист в банальном смысле слова: он — большой современный писатель»

С Дмитрием Ильичом Гордоном мы познакомились год назад, ранней осенью 2016-го. Разумеется, в Париже, в кафе «Прокоп» на улице Старой комедии — это кафе существует уже 500 лет, и потому его не­труд­но найти.

Когда я зашел в «Прокоп», Дмитрий Иль­ич завершал встре­чу с сухопарым моложавым джентльменом — красивым, как граф Дракула в лун­ную ночь, в недвусмыслен­ной сине-черной тройке от Сен-Лорана.

— Кто это? — спросил я, когда красавец удалился.

— Это? Это Макрон, он бу­дет президентом Франции, — небрежно ответил Гордон.

— Скоро?

— Очень скоро. В мае будущего года. Догоняешь?

Я уже хотел было скептически хмыкнуть, ведь тогда ни про какого Макрона не говорили. Президентом должен был стать Франсуа Фийон, ну, на худой конец — Марин Ле Пен, но чтобы ненароком Дмитрия Ильича не расстроить, так и не хмыкнул — просто сделал вид, что закашлялся. И тут вдруг подумалось: а ведь Гордон и Макрон — оба на «он» заканчиваются: какая подчеркнутая маскулинность, однако!

Мы по бокалу очень скромного muscadet выпили, через два месяца интервью в Киеве назначили и по Парижу разбежались — в разные стороны.

...Дмитрий Гордон, каким я его за минувшее время узнал, — человек премного удивительный.

Во-первых, он иногда берет на себя важные обязательства и всегда их выполняет. В Украине так, вообще-то, не принято, но Гордон здесь идет общественному вкусу наперекор.

Во-вторых, в украинских элитах он знает всех, и его знают все и относятся к нему очень серьезно, а не как к обычной медиафигуре. Президенты и премьеры, олигархи и шефы спецслужб практически не вылезают из его гостеприимного дома.

В-третьих, у него очень красивая и умная жена, но это скорее закономерно, чем так уж удивительно.

В-четвертых, у него шестеро детей — и ничего.

В-пятых, к 50 годам он издал 50 книг. По книге в год — я бы, например, так никогда не сумел.

В-шестых, он блестящий интервьюер — может, лучший в знакомом нам лингвистическом мире.

Интервьюер — он, вообще, как врач, только без медицинского оборудования и внутривенных игл. Его задача — сначала поставить тебе диагноз. Взглядом узнать температуру твоего тела и силу кровяного давления, а потом вывернуть тебя наизнанку. Разъять, как труп, как сказал бы пушкинский Сальери, взять в руки серд­це, печень, селезенку, заглянуть прямо внутрь этих жизненно важных органов и полученный результат — тебя, каков ты есть на самом деле, а не каким хочешь казаться — предъявить публике.

Правильный интервьюер точно диагнос­тирует и соматическое, и психическое сос­тояние собеседника, вычленяет и транслирует главные клиентские эмоции, краткосрочные и долгосрочные, потому укрыться от него нереально. Интервьюер — бич и возмездие, наказание и призыв.

В России до недавнего времени я числил трех истинных интервьюеров — Владимира Познера (который на Первом канале), Алексея Венедиктова (главный редактор радио «Эхо Москвы») и Леонида Велехова (теперь — на радио «Свобода», прежде — в разных других местах). К этому священному перечню я причисляю и Дмитрия Гордона, хотя он и не в моей России, а в нашей с ним Ук­ра­и­не.

Он сделал из меня и многих-многих других именно то, что мог и должен был сделать.

Завершая все это, я понял, что чуть было Дмитрию Ильичу не нахамил, поэтому скажу еще кое-что — действительно важное.

Итак, в-седьмых. Гордон давно уже не просто интервьюер и тем более не журналист в банальном смысле слова.

Он — большой современный писатель.

Вот оно что.