Наше дело правое, а доходы — левые

Виталий КОРОТИЧ

Грамоте я вы­учился рано, но неправильно, так как впер­вые начал писать левой рукой. Посколь­ку все вокруг были убеж­дены, что нормальные люди пишут правой, мне пришлось носить рукавицу на левой руке, пока я так-сяк не стал праворуким писакой.

С тех пор я пишу правой, но швыряю камни, играю в теннис и держу столовый нож на официальных обедах левой рукой. Кроме того, я завидую американским президентам: два предпоследних, Буш-старший и Клинтон, были левшами, но правительственные американские декреты, леворуко подписанные ими, все равно никем не ставятся под сомнение.

Несмотря ни на что, человечество в основном состоит из правшей. Это издавна: на изображениях с древнеегипетских стен и древнекитайских папирусов лучники натягивают тетиву правой рукой и ею же тянутся к хлебу или мечу. А сами меч и сабля или прочие виды рубящего оружия закреплялись на левом боку: чтобы их удобнее было выхватывать правой ладонью.

Получив медицинское образование, я очень страдал оттого, что все хирургические инструменты сделаны для правшей, столик в операционной стоит справа от врача и даже иголка традиционно заправляется так, что зашивать ею рану можно исключительно справа налево. Традиция — великое дело. Позже я узнал, что и двери в самолетах традиционно делаются с левой стороны именно потому, что лет 100 назад, когда первые самолеты строились, почти во всех родах войск у офицера была на левом боку непременная сабля. Она сыграла бы роль шлагбаума, если бы господа офицеры входили в самолеты не слева, а справа.

С древности все движение на дорогах было левосторонним. Грабили тогда еще чаще, чем сегодня, и два всадника, встречаясь, предпочитали двигаться так, чтобы меч или кинжал были под рукой, а значит, следовали правым боком друг к другу. И рыцари, и паломники, и странники строго придерживались этого правила — двигаться по левой стороне и оставлять встречного справа, — вся разметка древних улиц делалась соответственно.

Наши предки передвигались в левостороннем мире настолько естественно, что никому не приходило в голову поставить под сомнение этот принцип. Исключения делались для самых бедных, которые норовили идти так, чтобы встречные всадники и кареты не угрожали им сзади, а двигались навстречу. Это было знаком общественного унижения — человек шел против движения, по правой обочине, как бы прося «лошадиную» часть человечества смиловаться и не затоптать. Вот эти-то люмпены и грядущие гегемоны возглавили первую самую кровавую революцию нового времени — в конце XVIII века во Франции Робеспьер объявил их хозяевами страны. И тут же революционным декретом в честь бедных граждан Робеспьер ввел правостороннее движение в Париже, провинции и городах Франции.

Англичане не могли принять такого безобразия, и парламент в Лондоне утвердил закон о левостороннем движении. Французский генерал Лафайет во время американской революции убедил заокеанских жителей, что им неприлично ездить слева — так, как передвигаются колонизаторы-англичане. А затем Наполеон расширил зону правостороннего движения, введя его во всех завоеванных странах. Зато японцы ввели у себя левостороннее движение, но тоже из-под палки — когда английские корабли приплыли к ним объяснять правила демократии...

Все это я к тому, что мы редко задумываемся об истоках привычных действий. И так же как недавно члены безбожного Политбюро требовали от нас выполнять «священный долг» и беречь «священное знамя», сегодня самые великие наши консерваторы, сами того не ведая, исполняют предначертание революционного Робеспьера. Жизнь сложна...