Бывший заложник «ДНР» Валерий СОКОЛОВ: «Мне было сказано: «Или говоришь все, или посажу рядом твою жену и выколю ей глаза. И дочку твою при тебе насиловать будем»

С 61-летним Валерием Соколовым, из числа бывших заключенных «ДНР», знакомлюсь прямо на входе в гематологическое отделение «Феофании», где поселили всех обменянных гражданских. В этой больнице их обследуют, дают рекомендации по поводу дальнейшего лечения. Кого необходимо, даже оперируют.

В фойе мужчина ждал своих жену и дочку: «Вот-вот должны приехать, они в Киеве сейчас. Слава богу, теперь мы вместе. Когда меня арестовали, они ведь не знали ничего долгое время: ждать меня или все уже, мысленно хоронить...» — «А за что ж вас?» — спрашиваю. «Да как большинство, — пожимает плечами. — По политическим мотивам. Решили, что «шпион» 

«Заставили двое с половиной суток в позе ласточки стоять. Босым. Без еды, без воды. Потом еще удивлялись: «Ого, Валера! Да ты чемпион! Никто столько не выдерживал»

 — Я, в отличие от тех, кто в «ДНР» за местных шахтеров себя выдает, и есть шахтер, — рассказывает Валерий Анатольевич, — у меня четверть века подземного стажа. 18 лет на одной только шахте Горького проработал. Потом был главным механиком на строительной фирме — «Амсторы» строил. Но назад дороги нет. Там планета обезьян, понимаете? Как писал Василь Стус в 68-м, «отак живу: як мавпа серед мавп, повз мене ходять мавпи чередою» — знаете такой стих? Но вы не стихи — вы же про ужасы пришли слушать. Хотя, может, вы и правы: со всеми подробностями до тех, кто прочитает, быстрее дойдет...

Меня, например, пытали электрическим током — подключали военно-полевой телефонный аппарат ТА-57, так называемый «тапик». Заставили двое с половиной суток в позе ласточки стоять. Непрерывно. Босым. Без еды, без воды, без ничего. Потом еще удивлялись: «Ого, Валера! Да ты чемпион! Никто столько не выдерживал» Ну и били, конечно. Чтобы признался в том, что шпионил для Украины, в завозе взрывчатки, покушении на Моторолу — во всех возможных грехах. Доводили до такого состояния, что я просил, чтобы меня расстреляли. А они не расстреливали, хотя на расстрел нас выводили чуть ли не каждый день...

— Это в Донецке было?

— Да. Я дончанин, меня в Донецке задержали — за проукраинскую позицию. Только потом понимать начал: знакомые же предупреждали: мол, Валера, будь потише, все прослушивается, здесь целая система прослушек... Но я не воспринимал это всерьез. И вот 12 ноября 2016 года утром, между 9-ю и 10-ю часами, гулял с собакой — подъехали две машины, выскочили вооруженные люди, избили, кулек на голову, в машину — и повезли... Я догадывался, куда — в «Изоляцию». На окраине Донецка завод был такой, по производству изоляционных материалов, а потом выставочный центр, который боевики захватили, якобы чтобы гуманитарку хранить. На самом деле, устроили там базу и тюрьму — с пыточной.

— И что, никто не видел, как вас бьют и в машину запихивают?

— Может, и видел, да кто ж побежит отбивать? Семья ничего не знала, жена искала меня по всем моргам... Лишь в январе, числа 15 или 20, ко мне пришел следователь из местного отделения «министерства госбезопасности», так называемого донецкого «МГБ»: «Ну, что, Валера? Ты уже хорошо подумал — давай подписывай...» Начались следственные действия — и меня домой повезли, так я хоть семью увидел. Жена вся черная стояла...

— «Хорошо подумал»...

— Да-да. Чтобы мозги лучше работали, головой об стенку били регулярно. Это называлось «вежливые люди шевелят головой». У меня до сих пор в голове шумит.

— Эти «вежливые люди» — украинцы или русские?

— Ну, зуб ногой мне выбил (открывает рот, показывает дырку в зубах) позывной Кузьмич, по легенде — Марков Дмитрий Александрович. Он открыто говорил: «Я русский офицер, подполковник»

«Изоляция» — это еще и база подготовки боевиков, поэтому на нас они тренировались. Была такая тренировка — «разгон демонстрации»: выводили толпой на улицу, типа мы идем на митинг за Украину, строили — и налетали с дубинками, избивали в кровь... Чтобы двух зайцев сразу, как говорится: отработать, как поступать с демонстрантами, и всем жителям вбить в головы, что митинговать нельзя. 

«Где лежат деньги, сразу после задержания спросили. Все, что при мне было, отобрали, потом провели обыск в квартире: изъяли компьютер, фотоаппараты, ружья охотничьи, конфисковали машину и даже ульи забрали с дачи» 

— Как долго вы пробыли в «Изоляции»?

— До августа 2018 года. Потом — месяц в СИЗО. Оттуда уже в 32-ю макеевскую колонию перевели, когда осудили. Дали самый малый срок — 10 лет. У ребят были 14, 15, у военных — и 28. Я просил: «Давайте больше!» — потому что мне уже плевать было на все их сроки. Не дали. Мол, мы же не звери, понимаем, что вы человек в возрасте, сердечник...

Там, кстати, в Макеевке, — напишите обязательно! — остались те, кого срочно вызволять надо, это больные люди, инвалиды! Приезжала дээнэровская «омбудсмен» Дарья Морозова, так мы ей показывали: вот Матюшенко, Тимофеев — почему их нет в списках? А она: «Наших не всех подтверждают, кого запрашиваем, — значит, и мы не будем подтверждать» Мы там заложники, понимаете? Нас наловили на улицах — и шантажируют нами украинскую власть! Хотят — внесут в список, хотят — вычеркнут...

— Деньги за место в обменном списке вымогали?

— Где лежат деньги, сразу после задержания спросили. Все, что при мне было, отобрали: одежду, два телефона, часы... Потом провели обыск в квартире: изъяли компьютер, фотоаппараты, ружья охотничьи. Конфисковали машину — естественно, так и не вернули. И даже ульи (я пчеловод) забрали с дачи.

— А зачем им ульи?

— Продали. Отжимают все, что могут продать. Мне было сказано: «Или ты говоришь все, или посажу рядом твою жену и выколю ей глаза. И дочку твою при тебе насиловать будем» А потом, когда я подписал, что им надо: «Ну мы же не звери...» Не звери они, понимаете? Благородные разбойники.

Бизнесменов многих задерживали, чтобы потрясти. Был такой Саша Ахудзянов — его месяц мучили, потом выбросили где-то на украинской территории и объявили: мол, героическим образом «ДНР» национализировала его хлебозавод. А еще фермер — моя дочка с его дочерью на гимнастику ходила. Над ним измывались три месяца — подвешивали в наручниках за руки, как тушу, что хотели, то творили. Я за ним приглядывал, чтобы не сделал с собой ничего... Очень надеюсь, что тут понимают: нам нельзя обратно. Обратно — все, смерть! 

«Эти «республики» не любит никто: ни те, кого растоптали, ни те, кто с оружием в руках растаптывал» 

— Семья ваша на украинской территории?

— Дочка — студентка, учится и живет на украинской, конечно. Жене приходилось ездить в Донецк, чтобы платить за квартиру. Не будешь платить — отберут.

— А теперь как?

— Приходили к нам из Минветеранов, мы задавали вопросы — о нашем статусе. Нужны документы, чтобы устроиться здесь, оформить пенсию, жилье за что-то снять и вывезти семьи. Очень надеюсь, что тут понимают: нам нельзя обратно. Обратно — все, смерть! В Киеве, от войны далеко, некоторые всех под одну гребенку стригут: раз Донбасс — значит, сепаратисты. А попробуй ты поживи в так называемой «республике» с осознанием, что муж или сын ни за что сидит в тюрьме и с ним творятся страшные вещи! Может человек бросить все и уехать в такой ситуации? А выйти протестовать открыто может?

Эти «республики» не любит никто: ни те, кого буквально растоптали, прибили к земле, ни те, кто с оружием в руках растаптывал. Я даже на тюремщиков наших макеевских зла не держу: во-первых, в колонии таких зверств, как в «Изоляции», не было, во-вторых, не стали бы выполнять приказы — сели бы рядом с нами...

Там полегче было: те, у кого родные в «ДНР», могли, хоть и редко, рассчитывать на телефонный звонок (у кого в Украине — те без связи, но мы их семьям весточки передавали), был телевизор в боксе и радио. Мы слушали, смотрели новости и понимали хотя бы, где мы, на каком свете... Только книжку жалко. Мне наш военный, Богдан Пантюшенко (военных в нашу колонию прошлой осенью перевели), такую книжку хорошую подарил — Виктора Франкла, психолога, про концлагеря. Но ее уже в самом конце при обыске нашли — и порвали: в «ДНР» есть запрещенные книги. 37-й год!

— Как вы узнали, что вас включили в обменный список?

— Жена узнала: ей позвонила Валерия Лутковская, представительница Украины в минском процессе. Ну, и из новостей знал, что готовится обмен. Только кого, когда? Преждевременно не радовался — слезы радости на глазах появились, уже когда проехали линию разграничения и я увидел лица наших ребят. Вернее, даже когда просто почувствовал: я дома, в Украине. Зорко только сердце, правильно говорят. Мне кажется, после всего пережитого у меня есть какое-то особое чувство Родины. Нет большего патриота Украины, чем житель Донбасса, познавший все то, что мы в оккупации!

И это неправда, что все этнические русские и все русскоязычные звали на Донбасс Путина. Я сам наполовину русский, отец мой из России родом. Но он говорил так: «50 лет в Украине прожил — значит, украинец» Я и говорю, и пишу всю жизнь по-русски: у меня родственники в Новгородской губернии, до войны ездил к ним в отпуск и писал рассказы — описывал быт. Публиковался на «Проза.ру», «Самиздате», других литературных сайтах. Тех, кто меня пытал, больше всего забавляло, что я русский писатель. «Прозаик! — они говорили. — Он пишет про заек...»

Хочется верить, конечно, что этот кошмар закончится. Ходят следователи, задают вопросы. Вы вот пришли, коллеги ваши — напишете. А вам точно поверят? Точно поймут, что там происходит? Я вот думаю: может, написать специальное руководство — как людям выжить на оккупированных территориях? Раз это так затянулось и еще неизвестно, сколько продлится...

P. S. Когда этот материал готовился к публикации, я позвонила Валерию Анатольевичу — спросить, как он. «Из больницы уже съезжаю, — ответил мужчина, — и идею эту — с книгой о том, как выжить, — решил все-таки реализовать. Обзавелся компьютером, принимаюсь за работу. Хоть и печальный опыт, но, может, кому-то он пригодится. А может, и сам, если писать начну, быстрее это переживу...»

 

(Продолжение следует)

 

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter