Поэт-песенник Владимир КУДРЯВЦЕВ: «Здесь я нищий, а в Риме, в одном из банков, на моем счету хранится два миллиона долларов, которые никак не могу получить»

Имя Владимира Кудрявцева сегодня мало кто помнит, а в 60-70-е годы к нему в очередь выстраивались композиторы. В соавторстве с Игорем Шамо, Владимиром Ивасюком, Евгением Мартыновым, Николаем Мозговым, Александром Злотником, Павлом Дворским, Левком Дутковским рождались такие шлягеры, как «Стожари», «А ми удвох», «Повір очам», «Кольори кохання», «Шовкова косиця»... Эти и другие песни исполняли София Ротару, Назарий Яремчук, Евгений Мартынов, Лилия Сандулеса, знаменитая югославская певица Радмила Караклаич...

Кружили голову слава, всенародное признание, заграничные поездки, красивые женщины. И вдруг все резко поменялось. Удары судьбы посыпались один за другим. После тяжелых жизненных передряг Владимир Кудрявцев лишился семьи, квартиры, потерял паспорт и все документы. Детям - сыну и дочери - такой отец, похоже, не нужен. Поэтому он оказался в доме престарелых, расположенном в одном из сел Киевской области. Оттуда Владимира Алексеевича перевезли в Дом ветеранов сцены Национального союза театральных деятелей Украины. Как вспоминают работники этого богоугодного заведения, был он завшивленным, запущенным до предела. Здесь его привели в божеский вид, заботятся о нем, насколько это возможно в подобных обстоятельст­вах. Но 78-летний поэт верит, что в один прекрасный день все снова изменится: жалкий бомж превратится в респектабельного миллионера.

«В ЮНОСТИ Я СОЧИНИЛ ЧАСТУШКУ: «ЭХ, ОГУРЧИКИ ДА ПОМИДОРЧИКИ, СТАЛИН КИРОВА УБИЛ В КОРИДОРЧИКЕ»

- Владимир Алексеевич, как вы себя чувствуете в этих казенных стенах? Вас не обижают?

- Ко мне хорошо относятся. Своевременно кормят, стирают, гладят. Главное, что есть где спать. Имеются радио и телевизор.

- Что вы ели сегодня на обед?

- (Смеется). Суп, картошку.

- А ваши любимые блюда?

- Выбирать не приходится. Что дают, то и ем.

- Пишете стихи, песенные тексты?

- Сейчас нет. У меня, к сожалению, прервалась связь с композиторами. Я привык сочинять, как говорят, «на рыбу», то есть на готовую мелодию. Да и кому оно нужно сейчас?

- Видимо, вас подтолкнуло к такому выводу то, что сегодня поется? Ведь поневоле, но слушаете, не выключаете же радио или телевизор...

- Это вы точно сказали - поневоле. Знаете, мои песни исполняют часто. Но от Агентства по авторским правам я практически ничего не получаю.

- Когда вы ощутили свой поэтический дар?

- Сочинять начал рано. Стихи появлялись вопреки войне, голоду, лишениям. Я же в селе все время находился - на хуторе Запорожец в Синельниковском районе на Днепропетровщине, на берегу Днепра. С четырех лет уже играл на гармошке, потом на баяне и пел. Меня даже приглашали на свадьбы (смеется),на дни рождения - раз­влекать взрослых.

Владимир Кудрявцев с известным советским певцом и композитором Евгением Мартыновым, 70-е

- О чем были ваши детские стихи?

- В ранней-ранней юности я сочинил частушку: «Эх, огурчики да помидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике».

- Ничего себе. А я-то думал, что это народное творчество. Очевидно, вас за эти стихи по головке не погладили?..

- Неприятности были у тети, ее вызывали в органы. А на меня, малолетнего, какая управа? Это потом неприятностей у меня хватало. Особенно после того, как я написал такие стихи:

Я рожден под знаменем октябрьским,
Где шумят колхозные поля,
И, в звезду поверив башни Спасской,
Я не верю тем, кто у руля.
Может, я не прав, товарищ Ленин,
Но взгляните вы на свой народ:
Славное шагает поколенье,
Но не те ведут его вперед.

И дальше:

...А взгляните вы на Украину:
Мова, нравы и культура гибнут -
Все, с чем людям бы прожить века.
И не будет в том народе толку,
Сколько жить придется под диктовку  -
Под диктовку вашего ЦК.

Вот в таком духе сочинил почти поэму и отправил в Кремль, на имя правительства. Мне приписали антисоветчину и, призвав в армию, послали служить, как в ссылку, аж на Сахалин.

«ЗАХОЖУ В ДОМ, А СУПРУГА В ПОСТЕЛИ С МИЛИЦИОНЕРОМ, Я ДОСТАЛ ИЗ КОБУРЫ ЕГО ПИСТОЛЕТ И ХОТЕЛ ПРИСТРЕЛИТЬ»

- Как служилось?

- Нормально, хорошо. Потому что играл на баяне и пел. Весь Сахалин объездил. Даже в газетах обо мне писали.

- Как же вы оказались в Доме ветеранов? Ведь у вас была семья, дом...

- С первой женой я познакомился, ког­да служил в армии. Она пела в хоре. Это по­том выяснилось, что у нее нет ни слуха, ни го­­лоса - ничего. Мы прожили вместе 20 лет.

- Почему же расстались?

- Я тогда работал директором Дворца культуры в Шахтах Ростовской области и заочно учился в Ленинградском институте культуры. Как-то, сдав досрочно сессию и не предупредив жену, возвращаюсь раньше времени домой с подарками. Вот, думаю, Валя моя обрадуется. Захожу в дом, а супруга лежит в постели совершенно голая с голым милиционером, который охранял Дом культуры. Оба такие пьяные, что их невозможно было разбудить.

Я достал из кобуры пистолет, хотел не­го­дяя пристрелить, но потом одумался. Позвонил его супруге. Она мигом примчалась и так поколотила мою жену, что ее пришлось отправить в больницу. У нее рожа еще пару лет поправлялась. А я после этого уехал в Киев, хотя жалко было покидать Дом культуры, где я директорствовал.

- Где сейчас ваша бывшая жена?

- Тоже в Киеве. По-прежнему считается моей законной супругой: хотя уже 40 лет мы не живем вместе, официально так и не развелись. И она, и Наташа, моя дочка, носят мою фамилию.

- Звонили им?

- Нет.

- Можете назвать номер телефона жены?

- Я его не помню.

- Какая-то связь у вас все-таки долж­на быть. Пусть не с женой, хотя бы с дочерью...

- Наташа такая же, как мать, - абсолютно бесчувственная.

- Приезжала к вам?

- За все время моего пребывания здесь Валентина с дочкой были только один раз. Жена так растолстела.

- До сих пор не можете простить измену?

- Расскажу, как погибла моя внучка Аннушка. Ее в честь моей мамы назвали - Анны Денисовны. Малышке тогда было четыре годика. Прелестная, славная была девочка! Слух просто поразительный. Я про нее даже песню «Аннушка» сочинил. Она на меня была больше похожа.

Я приехал из Италии проведать дочку с внучкой. Привез подарки. Наташа после какой-то вечеринки пришла домой пьяная, заснула на диване. Аннушка как раз конфеты просила. Бужу дочку: «Подымись, присмотри за ребенком, пока я схожу в магазин». А она чуть шелохнулась: «Хорошо» - и снова спит.

Возвращаюсь из магазина, а моя Аннушка на балконе меня высматривает. Увидела, закричала: «Дедушка, ты принес цукерки?!». - «А как же!» - отвечаю. Она: «Ура!» - и на радостях запела песню на мои стихи «Ой, віконниці кленові, не сховати вам любові». Перегнулась через перила и на моих глазах упала с балкона на асфальт. Я кинулся к ней, взял на руки - она улыбнулась мне... И все, не стало моей любимой внучки. Захожу в комнату - дочка спит. Тормошу ее: «Аннушка убилась! Что же ты недосмотрела ее, я же просил тебя!». А она даже не проснулась. Это было такое горе! Моя мать его не перенесла, тоже вскоре умерла. Я похоронил их рядом.

Я ведь тоже падал с пятого этажа. Работал тогда на радио в музыкальной редакции, забыл там ключи. Что делать? Полез по водосточной трубе вверх. Уже добрался до своего балкона, как вдруг труба оборвалась, и я упал. Обычно люди в таких случаях разбиваются насмерть. Даже врачи удивлялись, что я выжил. Перенес девять операций. В то время я был молод. Сейчас бы, наверное, организм не выдержал. А однажды собирался наложить на себя руки...

- Были причины?

- Еще и какие! Но я не хочу вспоминать об этом. («Сначала ему было так плохо, что он вообще жить не хотел, - рассказал мне Николай Иванович Оленчук, бывший артист, друг Владимира Кудрявцева, - я ему говорю: «Володенька, даже не думай об этом. Ты еще не все сделал». Он послушал меня: «Больше никогда не скажу, что я жить не хочу». - Авт.)

- Можно понять ваше отчаяние, когда вы оказались на социальном дне. Ведь вы были вполне благополучным человеком, популярным поэтом...

- В Киевском техникуме связи я руководил ансамблем «Интелина», в котором выступали представители разных стран - в основном арабы, но были и негры. Одного прозвали Явтух. Пели в вышиванках. В Москве на международном конкурсе исполнили песню «Куди ти їдеш, Явтуше?» и стали победителями. Ездили с концертами в Италию, Францию, Польшу, Литву, Молдавию...

- Вы творили в период расцвета украинской эстрадной песни. Какие шедевры тогда появлялись! «Червона рута», «Черемшина», «Марічка», «Два кольори», «Кохана», «Рушник»...

- Да, да! Мне посчастливилось сотрудничать со многими прославленными композиторами. Мы тесно общались с Игорем Наумовичем Шамо, это был приятный, добрый человек. Я жил на квартире у Климентия Яковлевича Доминчена. По-настоящему дружил с Владимиром Ивасюком. Интересный был парень, с очень хорошей душой.

В Ленинграде познакомился с Женей Мартыновым, написали с ним «Кольори кохання», где воспевалась настоящая любовь - как многоцветие красок. Это был как бы спор с песней Александра Билаша и Дмитра Павлычка «Два кольори». «Шовкову косицю» на мои слова исполняла популярная югославская певица Радмила Караклаич. Музыку сочинил закарпатский композитор Иван Голяк. Мы с ним готовили еще одну песню, но Ивана, можно сказать, убили. По существу я и подавно должен был погибнуть...

- Вам завидовали?

- Завистники всегда найдутся. На это не стоит обращать внимания. Мне пакостили, но я не отвечал тем же.

«СВОЮ ИТАЛЬЯНСКУЮ ЖЕНУ Я НЕ ВИДЕЛ УЖЕ 35 ЛЕТ»

- Поэту нужна муза. Кто из женщин вдохновлял вас на стихи?

- Я любил прекрасную певицу Тамару Миансарову. Она мне отвечала взаимностью, но через три года мы расстались.

С итальянкой Дианой Либератори, певицей и фокусницей, я познакомился в Париже. Она моложе меня на 17 лет! Я не знал итальянского, так Диана ради меня выучила украинский. Нас обвенчал родной брат самого Папы Римского, фамилию его я не помню. Через год родился сын Артур-Вольдемар. Мы жили в Риме, в ее двухэтажном особняке, а рядом - флигель для обслуживающего персонала.

С Дианой у нас был совместный номер, с которым мы объездили всю Европу. На сцене стояли две тумбы в человеческий рост. Она заходила в первую тумбу в одном платье и - буквально через минуту! - появлялась из второй в другом. После трех таких номеров меняла еще и прически. И все это - под музыкальное сопровождение. Я играл на баяне и пел украинские песни, хотя на Диане была исключительно одежда итальянская - жена рекламировала ее. Так я заработал два миллиона долларов, которые положил на счет в один из римских банков.

Кто же знал, что все так повернется? (В конце 70-х Владимир Алексеевич приехал из Рима в Киев, чтобы забрать в Италию мать и навестить дочь с внучкой. После трагической гибели внучки, а затем скоропостижной смерти матери Владимир от горя запил, на нервной почве у него начались провалы в памяти. В Италию он больше не вернулся. - Авт.)

- Как же вы оказались на улице? Ведь у вас имелась в Киеве квартира?

- Пока я был за границей, какой-то милиционер подделал на нее документы. Суд, естественно, решил дело не в мою пользу. Подробностей я уже не помню.

- Что же сегодня мешает вам получить в банке свои деньги?

- Мне, откровенно говоря, в моем нынешнем состоянии лететь В Рим было бы невероятно тяжело. Я вряд ли перенесу эту поездку. Вся надежда на итальянское посольство, на то, что оно разыщет Диану Либератори и Артура-Вольдемара, живущих в Риме, в Украинском переулке. Пусть жена и сын приедут сюда оформить необходимые документы, потому что без меня они не могут получить эти деньги.

- Вы писали им?

- Давным-давно писал, но ответа почему-то не было. Здесь просил наше начальство, чтобы помогли отыскать их. Обещают, но, как говорится, «обіцянки - цяцянки» (председатель профсоюза Дома ветеранов сцены обращался в итальянское посольство, но ему дали понять, что у них есть дела поважнее. А на одном из каналов телевидения, где готовилась передача о Кудрявцеве, которая так и не вышла, Владимиру Алексеевичу сказали, что Диана Либератори и ее сын, по их сведениям, уехали в Америку. - Авт.).

- Сколько лет вы уже не видели свою итальянскую жену?

- 35.

- А если она обманным путем уже сняла ваши миллионы и скрылась?

- Я убежден, что эти деньги в банке есть. Диана небедная женщина.

«ВСЕ ЖДУТ МОЕЙ СМЕРТИ, НО Я ПОКА ЖИВ»

- Кстати, а почему первая жена с вами официально не разводится?

- Все ждут моей смерти, но я пока жив.

- Давайте представим, что у вас на руках эти миллионы. На что вы их потратите?

- Прежде всего поставлю памятники моей маме и внучке Аннушке. Помогу Дому ветеранов, чтобы питание было лучше.

- Купите себе квартиру...

- И толку? В моем возрасте уже надо, чтобы обслуживали. А тут и врачи, и повара, и все. Зачем мне квартира?

- Владимир Алек­сеевич, вы столько всего пережили. Задавались вопросом, почему у вас все так драматично сложилось? Есть ли тут доля вашей вины?

- А в чем? Я что, виноват, что у меня такие жены были?

- Знаете украинскую пословицу: «Який їхав, таку й зди­бав»...

- Я в отличие от первой жены ни разу не ложился в постель с кем по­пало, даже выпив не­множко. Никогда не злоупотреблял алкоголем. У меня, наоборот, есть антиалкогольные стихи.

- А вообще у вас есть так называемые вредные привычки?

- Курю уже более 50 лет (работники Дома ветеранов сцены рассказали, что Владимир Алексеевич курит очень много и стопочку иногда может пропустить. - Авт.).

- Как у вас день проходит? Чем занимаетесь?

- В основном смотрю телевизор. Беседую с единственным моим другом - Николаем Ивановичем Оленчуком. Он старше меня на год. Замечательный человек!

- Книги читаете?

- Непременно! Тут есть библиотека. Предпочитаю книги отвлекающие, приключенческие.

- Какая у вас сейчас сумма в кармане?

- Аж 25 гривен. По закону нам выдают 25 процентов от пенсии на личные расходы - на курево и сахар. Короче, мелочь.

- Смирились с жизнью?

- (Тяжело-тяжело вздыхает). Если бы у меня не было миллионов в Риме, я бы смирился. А так, откровенно говоря, хочется лучшего.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter