Владимир ЛИТВИН: «Интервью Дмитрия Гордона не утратят актуальности и ценности спустя годы, и хотя какие-то наслоения сиюминутного и злободневного в них есть, кто знает и кто сможет точно сказать, что одному дню принадлежит, а что — вечности? Быть может, именно из интервью Дмитрия наши потомки узнавать будут, как же мы жили, кем были, что читали, что слушали, во что верили...»

С таким интервьюером, как Дмитрий Гордон, общаться приятно: во-первых, кажется, что он знает о собеседнике даже больше, чем тот сам о себе, а во-вторых, он не только талантливый журналист, но и тонкий психолог — необычайно деликатный и толерантный. Не просто вы­яс­няет то, что ему интересно, но и выражает — даже в вопросах — по отношению к своему визави поддержку и уважение, а это, на мой взгляд, очень большое значение имеет — как спрашивать. Зная, как правильно это делать, можно задавать любые вопросы, не опасаясь, что на них не захотят отвечать, но, к большому моему сожалению, в отечественной журналистской среде таких про­­фессионалов крайне мало, что я одной из важнейших проблем нашего информационного пространства счи­таю.

Это уже третье мое интервью Дмитрию, к тому же мы неплохо знакомы: постоянно на различных мероприятиях пересекаемся, мнениями на злобу дня обмениваемся... Мне импонируют его интеллигентность, эрудиция, аналитический ум, глубокое знание темы, которую берется он обсуждать, и желание докопаться до сути, до истины — эти качества он в каждом интервью проявляет, и, конечно, зритель и читатель по достоинству не оценить их не могут. Человека, который правду из первых уст, от очевидцев и участников какого-либо события узнать хочет, чтобы донести ее до других, при этом аудиторию свою не обмануть и не запутать, не уважать нельзя, к тому же хамских высказываний он себе не позволяет, диалог исключительно корректно ведет.

Мне кажется, этому даже научиться невозможно: это либо заложено в генах, либо нет, и если заложено — любой собеседник, будь то государственный деятель или популярный актер, с удовольствием тебе откроется, а если нет — в журналистике лучше и не работать: слишком велик риск до заказных публикаций скатиться, где объективностью и справедливостью даже не пахнет, либо до банальных бытовых сплетен, рассчитанных на людей малообразованных и поверхностных.

Из журналиста, который такими вещами занимается, Гордон точно не получится, и вряд ли у кого-то желание возникнет статьи его через пять, 10 или 15 лет после того, как были они опубликованы, перечитать, а вот интервью Дмитрия Ильича интересны прежде всего своей глубиной, содержательностью и, разумеется, важностью (иногда даже вечностью) тем, которые в них поднимаются. Есть, правда, еще один нюанс, который, на мой взгляд, не менее значим, — это человечность.

Цель Гордона как интервьюера — не просто с кем-то вы­да­ющимся поговорить и еще одну фамилию галочкой в списке отметить: мол, и с ним уже пообщался — нет, он стремится раскрыть собеседника всесторонне, узнать, как он живет, чем дышит, что волнует его, о чем он жалеет, чего хотел в жизни достичь и чего достиг, о чем мечтает, над чем смеется, а что может заставить его заплакать...

Все эти грани чрезвычайно важны, поскольку у нас ведь привыкли известных политиков, спортсменов, актеров и музыкантов, как плакаты на стене, биллборды у дороги или, что еще «лучше», бронзовые памятники воспринимать, а Дмитрий каждый раз доказывает, что нет же, это живые люди, такие, как все, только либо в силу обстоятельств, либо благодаря каким-то личностным качествам оказавшиеся в том или ином кресле, на сцене, арене или трибуне, однако сам человек и кресло, как говорят в Одессе, две большие разницы, и одно с другим слепо отождествлять не нужно. Мы ведь и радуемся, и плачем независимо от статуса, — не так ли? — и никакая должность, и ни одно в мире звание, каким бы почетным оно ни было, менее ранимыми, неуязвимыми и застрахованными от потерь и неудач нас не делают. Думаю, осознание этого поможет нашему обществу более сплоченным стать и гуманным, и Дмитрий Гордон прекрасно это понимает — потому и старается в любом собеседнике прежде всего человека увидеть, а не роль, которую в тот или иной период своей жизни в обществе он исполнял.

Сборники интервью Дмитрия я с удовольствием перечитываю — недавно вот как раз в руки брал, когда пытался библиотеку свою перешерстить и определить, какие из книг в избирательный округ мой передать, чтобы те, кто в местные библиотеки ходят, ознакомиться с ними могли (обычно это долгий, в несколько этапов, процесс, потому что каждый томик для меня — отдельная история, в том числе отношений с автором, ведь многие издания с дарственными надписями).

Беру книги Гордона и думаю: «Конечно, было бы не­пло­хо, если бы эти беседы с великими и просто знаменитыми современниками прочел еще кто-то, кроме меня, — отдам, пожалуй...», но эгоизм взял над благими намерениями верх, и я поставил книги обратно на полку, твердое решение приняв: они должны у меня остаться, чтобы мои дети и внуки тоже имели возможность читать их, размышлять и выводы делать — об эпохе, в которой выпало жить мне, и о той, в которой предстоит жить им. Мне кажется, эти интервью не утратят актуальности и ценности спустя годы, и хотя какие-то наслоения сиюминутного и злободневного в них есть, кто знает и кто сможет точно сказать, что одному дню принадлежит, а что — вечности? Быть может, именно из книг Дмитрия наши потомки узнавать будут, как же мы жили, кем были, что читали, что слушали, во что верили...

Честно признаюсь: чем дальше, тем больше размышляю о том, чтобы самому воспоминания написать, и все чаще свои дневники, записки, наброски просматриваю... Они нерегулярный носят характер, но мое отношение к тому или иному событию отражают, помогают о встречах и переговорах вспомнить, на которых присутствовать довелось. Думаю, те, кому интересно знать, как последние 24 года наше государство формировалось и кто в его жизни непосредственное участие принимал, с удовольствием обо всем этом прочли бы, потому что это уже история: двух непростых наших десятилетий, взлетов и падений высших государственных чиновников, курса Украины, наконец, который не раз менялся, и людей, которые решали, каким образом его менять...

Понимаю, что, пожалуй, пришла пора за написание такой книги садиться, однако ру­ки никак не доходят. Возможно, из-за того, что сейчас времена мы переживаем, которые ни спокойствия не прибавляют, ни оптимизма, поэтому я больше научной работой занят — в частности, книгой «Велика війна і Україна», которая к столетию Пер­­вой мировой должна выйти: там и общественно-исторические процессы будут отражены, и быт украинцев в тяжелых военных условиях... Может, кого-то это издание заставит задуматься о том, что такое вообще война, поскольку уже мало кто четкое и адекватное представление об этом имеет, и, может, для кого-то предупреждением станет — как знать?

Ну а потом, надеюсь, придет время и мемуарные планы осуществлять, о которых Дмитрию Гордону рассказывал и для реализации которых мне наверняка без его сборников не обойтись, потому что подчас они ценнее любых учебников: это ведь тоже история — в лицах и личностях, причем не просто новейшая, а сверхновая, ни в пособия, ни в монографии еще не вошедшая, свидетельства творцов современной Украины, полученные из первых уст, и прав­дивые, поскольку у каждого своя правда. Может, если все эти правды сложить, в результате объемная яркая картинка появится, которая наиболее полное представление о нациетворческих и общецивилизационных процессах даст, которые в Украине в последние годы происходили и происходят?

Период, который на рубеже 2013 и 2014 годов начался, как историку, безусловно, тоже мне интересен: под каким названием в учебники он войдет? — над этим я размышлял. Одна из работ Леонида Даниловича Кучмы «Зламане десятиліття» называется — думаю, такое название вполне подойдет, потому что выходить из этого пике мы будем не год и не два. Возможно, и название стоит вспомнить, уже давно в анналы истории вписанное: Руина, — а может, рано еще все это характеризовать, поскольку, с одной стороны, политический и экономический кризис наступил, а с другой — появилась, наконец, возможность государство на собственном, украинском, построить фундаменте. Да, это сложно, с этим тянули мы, как могли, и в итоге сама жизнь к этому нас подтолкнула.

Науку создания государства осваивать буквально на ходу нам приходится, сбиваясь, путаясь, массу ошибок де­лая, среди которых, вполне возможно, и роковые есть, но на ошибках учатся — увы, так чаще всего бывает, и не так страшно терять, как не делать из потерь должных выводов. Если извлекать их начнем — непременно вперед пойдем, а нет — значит, и дальше на те же грабли наступать будем.

Сколько строительство такое продлится? Я не случайно о десятилетии заговорил — мне кажется, примерно столько, и хотя по человеческим меркам это, может, и многовато, для истории — миг, мгновение. Вот только дал бы Бог, чтобы нам этого мгновения хватило и израсходовали мы его не так, как предыдущее 20-летие...

Что для этого нужно? Политикам, наверное, помнить о прошлом, но заботиться все-таки о будущем, потому что всегда у нас наоборот: о будущем вроде не забывают, а о прошлом вовсю «заботятся» — как бы камня на камне от него не оставить да пред­шественников раскритиковать так, чтобы уж точно больше не поднялись и чтобы все свои последующие неудачи на кого списать было.

Какая бы власть ни пришла, начинает она с одного: «А эти не сумели, а те не смогли, нам ничего не оставили, действовали государству во вред...». Да не говорите вы о том, что вам оставили, а что нет: легче от этого все равно не станет — берите, что имеете, и делайте из него то, что можете, потому что время не ждет и страна не потерпит.

Я понимаю: прошлым манипулировать легче и жить им гораздо проще, а будущее какой-то концепции требует, которую надо продумывать, создавать, внедрять и за которую, что наиболее важно, ответственность нужно брать на себя. К тому же, кроме будущего, еще и настоящее имеется, и с его реалиями как-то уживаться нужно — просто проигнорировать их, плечами пожав: мол, что есть, то есть, а чего вы хотели? — нельзя. Руководить людьми и потребности их не учитывать аморально — к чему это приводит, мы видели, поэтому пора прекращать на чьи-то ошибки ссылаться — необходимо молча их во вни­мание брать, чтобы подобного впредь не допускать, и дальше идти, новое государство творить — новую Украину.

24 года ее по советскому принципу стро­или: президентом первого секретаря ЦК назвали, Кабмином — Совет министров, парламентом — Верховный Совет — и отчего-то хотели, чтобы все эти составляющие, суть которых ничуть от переименования не изменилась, по-другому заработали, хотя они, как и раньше, на те же несущие конструкции опирались: патернализм, популизм и авторитаризм. Сейчас, с одной стороны, Руина у нас, да еще и с войной, настала, но с другой — мы величайший шанс получили старые конструкции снести и со­временное, соответствующее нашим потребностям государство построить. Главное — шанс этот не упустить, ина­че и дальше доедать, донашивать и доворовывать будем то, что с советских времен осталось, и при этом в такие глухие забираться дебри, выхода откуда уже не найдем.

Что пожелаю читателю, который книгу с моим интервью в руки возьмет? Во-первых, дочитать его до конца, не считая, сколь­ко еще страниц осталось, а во-вторых, сделать из моей истории выводы, которые по жизни идти помогут. Мне очень хотелось бы, чтобы эта беседа полезной и интересной была, и почему-то кажется, что именно так и будет, ведь все интервью Дмитрия Гордона с неподдельным интересом читаются — прежде всего потому, что населены человеком, его мыслями, переживаниями, впечатлениями... В них жизнь пульсирует, и именно это их от многих других отличает — это по-настоящему живые беседы, и жить они будут еще очень и очень долго.

Новую книгу Дмитрия Гордона «Святое и грешное» с автографом автора вы можете приобрести по почте.