Светлана АЛЕКСИЕВИЧ: «У Достоевского каждый свою правду кричит, а Дмитрий Гордон дает каждой правде возможность быть услышанной»

Своими интервью Дмитрий Гордон пытается написать историю, состоящую из множества личных историй и чьих-то правд, — его те­левизионные программы и книги открывают зрителю и читателю более широкую точку обзора или отсчета, дают воз­можность шире и более аналитически мыслить. Я всегда говорила, что для меня как для писателя голос маленького человека важен — я всю жизнь в эти голоса вслу­шиваюсь, и Дмитрий тоже слушает — интересных ему людей, признанных в своей сфере. Ему, наверное, важнее все-таки человек большой, но слушать, на мой взгляд, нужно всех, поэтому такой подход к установлению истины тоже достоин внимания.

Сегодня, увы, наш взгляд до взгляда политиков, политологов, державных мужей сузился, каким-то ог­ра­ни­чен­ным стал, прагматичным, а в книгах Гордона интервью как раз с теми, кто смотрят на жизнь более масш­таб­но. Рациональный человек, как мы уже поняли, мир не спасет, политический — тем более: он во власти разных суеверий находится. Спасет мир гуманитарий, и именно таких Дмитрий разыскивает.

Среди его собеседников люди разных идеологий — демократы, коммунисты, либералы, националисты, просто аполитичные, которые в своем, отдельном, мире пытаются жить... Много голосов, разных мыслей — читателю есть над чем думать и есть что с разных позиций рассматривать, потому что у политика один взгляд, у писателя — другой, у космонавта — третий, и именно эта разница взглядов и мнений некую правду времени рождает. Как у Достоевского: каждый свою правду кричит, а Гордон дает каждой правде возможность быть услышанной.

О чем его книги? Я бы сказала, о времени и о нас с вами, ведь в них и писатели, и художники, и артисты, и спортсмены, и президенты, и кто угодно об этом времени говорят и о том, как они его понимают, и из всего этого мощного хора, в общем-то, реальный образ рождается.

Оно, это время распада империи, очень непростое — каж­дый на своем осколке сидит и пытается осмыслить, что происходит вокруг, какую-то консолидирующую идею найти, государство собрать... Хорошее, страшное и интересное время, и все может быть — и свободная Ук­ра­и­на, и свободная Беларусь, если свободу не так, как в 90-е, мы понимаем.

Тогда ведь казалось: вот уйдут коммунисты — и, как в Европе, заживем, с витринами светящимися, которые в фильмах видели. Главное — это красное чудовище, опостылевшего идола, 70 лет простоявшего, победить, но победили его — и что? Оказалось, что жить-то с крысами надо — столько гадкого и страшного из человека полезло, столько мелких, но от этого не менее противных монстров, и бороться с этим наша культура, увы, не может.

Доминирующая на постсоветском пространстве русская культура — это культура борьбы, войны, а культуры созидания, жизнестроительства ни у кого нет. Проще всего жаловаться, какой плохой Путин или Лукашенко, но от разговоров к делу перейти, если этот режим или это общество не устраивает, начать создавать то, которое на­верняка устроит, по-прежнему трудно.

Победим ли мы в себе красного человека, сделаем ли шаг вперед? Думаю, шансы есть, и как раз нынешняя Украина изо дня в день это доказывает. Истребить в себе украинца, русского, белоруса, поляка трудно — это ментальные вещи, а все совковое — наносное, и поэтому не без потерь и не без боли, но изживем. Красная империя, как видите, уходит, хоть и сопротивляется: кстати, теперь, думаю, никто не решится сказать, что она с малой кровью распалась, — посмотрите, сколько людей в Донбассе сейчас погибло и гибнет! С кем они сражаются? С красным человеком — с прошлым. За что? За свободу, которая, оказывается, как весна или лето, сама по себе не приходит, за которую воевать надо.

Нам — я имею в виду и украинцев, и белорусов, и россиян — еще долгий предстоит путь. Долгий и сложный, на протяжении которого раба из себя даже не по капле выдавливать предстоит, а ведрами все эти пережитки, суе­­верия, поведенческие штампы, когда-то в наши головы вбитые, вычерпывать...

Желаю нам всем удачи!

Мы сможем, да и выбора у нас нет...