Убить дракона

Для меня одна из наиболее загадочных категорий "трудящихся" - театральные спекулянты. Не представляю, за счет чего они выживают в нашей столице, где приличные аншлаговые гастроли случаются два-три раза в год. Ни себе заработать, ни людей порадовать... Когда-то, в глухие социалистические времена, где-нибудь в Москве или Питере культурный фарцовщик являлся представителем особой касты: был нахватан, развит, вхож в театральное закулисье и разбирался в искусстве, как директор советской комиссионки - в модных качественных шмотках. За несколько десятилетий в силу разнообразных причин театральный барыга здорово обмельчал, чтобы не сказать - выродился, но при этом все-таки окончательно не вымер. Что, в принципе, можно считать положительным явлением. Подобно мухам, тараканам и комарам, спекулянты тоже поддерживают экологическое равновесие в культурной среде. Едва в Киев наведывается какой-нибудь театр-брэнд, два-три крупных и три-четыре мелких торговца искусством обязательно ошиваются при входе. Как правило, в последний день гастролей минут за 15 до начала у них можно купить билеты по себестоимости. Поистине бескорыстное служение Мельпомене!

"НЕ СТУКАЧЕСТВО, А ТЕРАПИЯ"

"Ленком" - настоящий праздник и редкое спекулянтское счастье. Известный московский коллектив не так уж часто приезжает в Киев, по нему успевают соскучиться, поэтому неделя, в которую Театр Марка Захарова показал "Ва-банк" по пьесе Островского "Последняя жертва" и "Пролетая над гнездом кукушки" по культовому роману Кена Кизи, прошла в обстановке повышенной зрительской насыщенности и взбудораженности. Разве что в заключительный день ленкомовского турне красивых девушек было больше, чем всегда. Оно и понятно. Александр Гаврилович Абдулов давал свой последний киевский спектакль ("Пролетая над гнездом кукушки"), и прекрасные любительницы прекрасного подтянулись по максимуму. "Он что, какой-то известный?" - поинтересовалась 16-летняя дочь моего приятеля, когда при первом же появлении Абдулова-Макмэрфи забитый до отказа зал Октябрьского дворца взорвался аплодисментами. Вот оно, поколение, выросшее на "Гарри Поттере" и "Пиратах Карибского моря"! "Он же принца играл в "Обыкновенном чуде". - "Этот?! В коричневых штанах?!! Принца?!!".

Да, именно этот в коричневых штанах. И принца, и чародея... Это он убивал дракона и разводился с Ириной Алферовой вначале в фильме "С любимыми не расставайтесь", а затем и в жизни. На редкость магнетичный актер, при всем своем замечательном природном даровании поразительно мало сделавший. Наверное, сделавший бы еще меньше, если бы не Марк Анатольевич Захаров. В ленкомовской программке написано, что Абдулов - "популярнейший артист кино, много и успешно работающий в кинематографе". Видимо, программка делалась специально для Украины, где кино и кинематограф, мягко говоря, не одно и то же.

Александр Гаврилович, слов нет, настоящая звезда. Народный артист России, любимец дам, мужчина в самом расцвете сил. Хотя, судя по всему, с некоторых пор популярность и пожизненное звание "секс-символа" Абдулова несколько утомили. Не так давно он объявил войну журналистам и даже написал письмо Владимиру Путину с просьбой защитить его от наглой прессы, сующей свой нос в чужую личную жизнь. "Этих борзописцев абсолютно не интересует мое творчество! - подытожил Абдулов в малаховской программе "Пусть говорят". - Им интересно, на ком я сейчас женат!".

Ну не без того, не без того... Многим борзописцам и вправду неинтересны работы Александра Гавриловича - не только в силу журналистской ограниченности и скудоумия, но и потому, что их нет. Из последних заслуживающих внимания ролей у Абдулова, пожалуй, только Макмэрфи в спектакле, поставленном болгарским режиссером Александром Морфовым. При этом Александр Гаврилович по-прежнему на виду и на слуху, все время удачно женится... Но хочет, чтобы его никто не замечал. Экое кокетство! Я не стану обелять своих коллег - некоторые из них ведут себя действительно некуртуазно. Меня только письмо Путину смущает...

"Это стукачество!" - бросает Макмэрфи доктору Спиви (Александр Карнаушкин), когда тот вдохновенно рассказывает, что в их клинике все больные, умеющие держать шариковую ручку, записывают в специальную тетрадь разнообразные подробности, которые им удается узнать или услышать друг о друге. "Не стукачество, - успокаивает доктор, - а терапия".

"ВЫ НЕ ПОМНИТЕ, СКОЛЬКО РАЗ Я ВАС ИЗНАСИЛОВАЛ?"

В свое время книга Кена Кизи "Над кукушкиным гнездом" не столько взорвала западное общество потребления и комфорта, сколько насторожила. Это был даже не скрытый, а явный гимн революции как таковой, бунт во имя бунта и торжества яркой человеческой индивидуальности в отдельно взятом дурдоме. Сумасшедшая, бешеная, кровавая муть, несущая смерть, а не исцеленье психическим калекам.

Хулиган с мелким уголовным прошлым Макмэрфи попадает из трудовой колонии в клинику для душевнобольных, живущую по законам четкого внутреннего и внешнего распорядка. Вернее, ничего внешнего у этой психбольницы нет и не предвидится, поскольку она существует в условиях жесткой изоляции и за ее пределы никто никуда не выходит, кроме медицинской сестры Речид (Елена Шанина). Сестра очень любит своих подопечных, в прямом и переносном смысле отдаваясь им без остатка: тихо и буйно помешанные - единственное, что составляет смысл жизни этой умной, красивой и сексуальной женщины. "Она милейший человек, наш главный друг и ангел благосклонный! - откровенничает заключенный-пациент Хардинг (Александр Сирин). - Она сука! Она стерва!! Она сволочь!!!".

Для полноты образа лучшему другу и благосклонному ангелу не хватает только фашистской свастики на рукаве. И народная артистка России Елена Шанина безупречно передала весь этот вкрадчивый медицинский ужас, ежедневный подкожный животный страх зависящих от нее жалких существ и будничную человеческую мерзость. Ее так боятся, что аж ненавидят, и так ненавидят, что аж уважают. Обычные диктаторские штучки. Только недовольных "ангельским" руководством не выселяют куда подальше лес валить и не расстреливают, а отрезают мозг. На языке научной терминологии это называется лоботомией. Столь радикальная мера предписывается в крайне запущенных случаях, когда заключенный, в смысле пациент, становится неуправляемым и агрессивным.

В середине 60-х годов прошлого века выдающийся чешский режиссер Милош Форман снял в Голливуде по роману Кизи картину с Джеком Николсоном. Несмотря на революционный пафос, вызов и призыв, фильм моментально стал экранной классикой и образцом жанра. Я хорошо помню выпученные глаза Николсона, пытавшегося оторвать от пола штуковину весом в полторы тонны, чтобы бросить ее в окно. Зачем? Ну нужно же что-то делать, когда твою свободу постоянно ущемляют и не дают днем в пятницу смотреть футбол. Отодрать штуковину Николсону не удалось. "Но я хоть попытался!" - злобно скажет он.

На этих ключевых словах, собственно, и держится весь образ лихого молодца, которого и сопли красят. Макмэрфи хотя бы попытался: курить там, где ему хочется, не принимать душ, когда не хочется, играть в карты на деньги и смотреть футбол по телевизору, когда он выключен в соответствии с правилами внутреннего распорядка. Он позволил себе быть таким, каков есть, и даже переспал с сестрой Речид. "Вы не помните, сколько раз я вас изнасиловал: два или три?".

Ну что тут скажешь?.. Смело, по-хамски, в лучших традициях униженного пролетариата, которому нечего терять, "кроме своих детей", - как сказал однажды мой глуповатый сосед по парте. Это тупиковый, крайне глупый путь к свободе, и разные люди в разное время в разных странах регулярно его проделывают, ведя за собой толпы умственно отсталых. Чтобы убить внешнего дракона, вначале необходимо разобраться с внутренним. А дракон, сидящий в Макмэрфи, ничуть не меньше того, который расположился внутри сестры Речид. Свобода - это не только курить где вздумается, но и умение уважать чужую территорию, правила, распорядки и чужое право быть собой. То, чего как раз и не делает сестра Речид, безжалостно ковыряющаяся ледяным скальпелем в сознании и подсознании своих пациентов, выворачивая их несчастные души наизнанку.

Роман Кизи - жестокое и безрадостное чтение. Из него выползаешь, как из тяжелой болезни. В свое время драматург Дэйл Вассерман написал по книге дерзкую пьесу, которую ставили в разных театрах, в том числе на территории СССР. Ничего удивительного, поскольку по замашкам Макмэрфи - типичный революционер, всем ребятам пример. Иисус Христос для умственно отсталых, пытающийся изменить затхлый психушечный мирок, не жалея живота своего. Вернее, мозга.

Много лет назад в киевской Русской драме я смотрела очередную версию "Кукушкиного гнезда". Макмэрфи в исполнении замечательного Георгия Дрозда выглядел довольно привлекательным бунтарем и единственным свободным человеком в мире запуганных тяжелобольных людей. Во всяком случае, тогда мне так показалось. Сейчас я думаю, что многочисленные интерпретаторы Кизи совершенно напрасно сделали из проходимца-неврастеника героя. Тот факт, что сестра Речид - стерва, вовсе не делает Макмэрфи доблестным рыцарем Айвенго. На самом деле, свобода нужна очень немногим, да и те не всегда знают, что с ней делать. Что уж говорить о слабоумных и припадочных, которые за решетками специализированной клиники загнутся минут через пять. "Над тобой когда-нибудь смеялись люди?" - спрашивает у Макмэрфи девственник-доходяга Билли (великолепная работа Сергея Фролова). Люди смеялись... Почти весь огромный зал киевского Октябрьского дворца.

ТРУДНО ОСТАТЬСЯ ПРИНЦЕМ В КОМПАНИИ ДРАКОНОВ

Постановщик ленкомовского спектакля Александр Морфов создал свою сценическую версию, изрядно переписав первоисточник. За это ему досталось от московских критиков, хотя он и получил "Хрустальную Турандот" за вклад в искусство. Я не знаю, чего добивался Морфов и какой основной месседж пытался вложить в свою постановку. Спектакль вышел легковесным, разухабистым и веселым. В нем очень много эстрадных номеров из жизни психов, в которых абдуловский Макмэрфи выглядит так же убедительно, как Александр Гаврилович в телешоу. Чувство юмора - прекрасная вещь, но есть еще и такое понятие, как качество юмора. То, что отличает Евгения Петросяна от Чарли Чаплина.

На мой взгляд, беда современных режиссеров, да и целых театров, в том, что они все время ужасно нервничают по поводу зрителя. Им все время кажется, что их не захотят слушать и немедленно покинут зал, если они не будут снимать трусы, громко кричать и прыгать на одной ножке. Многие нынешние деятели искусства почему-то убеждены, что с публикой, как с умалишенными, ни в коем случае нельзя разговаривать всерьез, иначе она тут же начнет зевать, ковыряться в носу и хрустеть чипсами.

Спектакль, в котором Абдулов, кстати, попробовался не только как актер, но и как режиссер, просто нафарширован сомнительными гэгами, шутками юмора и неуместными анекдотами. "Не напомните, какой у вас размер груди: третий или четвертый?". - "Пятый!" - рявкает сестра Речид. "Ой, не наговаривайте на себя!". Раз пошла такая пьянка, впору вообще было переписать финал. Задушить эту медицинскую суку, забрать пацанов в смирительных рубашках, включая тощего лысого недоумка по кличке Нежинский, и на свежий воздух. Там карты, пиво и девушки по сходной цене...

"Встретились однажды мишка с ежиком, - рассказывает Макмэрфи анекдот, отбиваясь от санитаров. - "Здравствуй, ежик!" - говорит мишка. "Здравствуй, мишка!" - говорит ежик. Вот так, слово за слово - и наполучал ежик пиз...лей от мишки"... Ежику сделают лоботомию за попытку убить мишку. Мишка благополучно выживет, став еще "прекраснее", а отважный забияка в результате операции на мозге превратится в сморщенный овощ. Главный соратник Макмэрфи по борьбе за внутреннюю свободу и независимость - индейский вождь, больше смахивающий на разъевшегося дачника (Сергей Степанченко), задушит своего друга подушкой. После чего застрелится сам.

Тяжело сохранить человеческое достоинство, если у тебя не в порядке с головой. Очень легко потерять голову вместе с мозгами, если живешь в основном туловищем. И невероятно трудно остаться принцем в компании драконов. Причем своих собственных. Но это уже совсем другая история.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter