Лариса ЛУЖИНА: "Актеров я за мужиков не считаю"

Одна из самых ярких звезд советского кинематографа Лариса Лужина поднималась на Эльбрус вместе с Высоцким (картина "Вертикаль"). Ее героини строили, воевали и были верными соратницами и надежной опорой самых мужественных мужчин того времени. При этом они оставались удивительно женственными и притягательными. Точно такой же Лужина была и в жизни. Когда-то в одном из интервью она призналась: "Путь актрисы не усыпан розами и премиями, он труден и извилист". Эти слова как нельзя лучше отражают ее собственную судьбу.

"КОГДА МИНИСТР УЗНАЛ, ЧТО Я РАБОТАЮ МАНЕКЕНЩИЦЕЙ, РАЗРАЗИЛСЯ СТРАШНЫЙ СКАНДАЛ"

- Лариса, вы верите в то, что мечты сбываются?

- Конечно. Я, например, с детства мечтала стать актрисой. Но если бы не случай, судьба могла сложиться совершенно иначе и мы с вами не беседовали бы сейчас. Я ведь после школы поехала в Ленинград поступать в ЛГИТМиК и провалилась на первом же туре. Вернулась домой и уже думала, что не быть мне актрисой.

- Но ведь можно было попробовать поступить на следующий год...

- Не такой у меня характер. Я не из тех людей, которые во что бы то ни стало добиваются поставленной цели. Вот Марина Неелова шесть раз поступала. И этой великолепной актрисе говорили в приемной комиссии, будто она неталантлива! У меня же не было ее упорства. Поэтому я решила: раз не приняли - значит, не достойна. К тому же в моей семье артистов не было. Не знаю, почему меня потянуло на эту стезю.

Вернувшись домой в Таллин, устроилась работать на кондитерскую фабрику. Господи, даже страшно подумать сейчас: неужели, если бы так и не поступила во ВГИК, до сих пор там бы работала?! Я зефир видеть не могу! Да и вообще сладкого не люблю, хотя, глядя на мою комплекцию, этого не скажешь. На самом деле, предпочитаю острое и соленое. Наверное, это у меня благодаря кондитерской фабрике: там всех тянет на селедку.

В общем, я решила, что больше не буду поступать в театральный. Но сцена меня все-таки привлекала. Я ведь в школе занималась в драмкружке. У нас был хороший руководитель - Иван Данилович Россомахин. Он очень серьезно относился к нам, прививал любовь к театру. Я назову только несколько фамилий моих соучеников из этого драмкружка, чтобы вы поняли уровень: Владимир Коренев, Игорь Ясулович, Виталий Коняев.

- Потом, во "взрослой жизни", приходилось работать с кем-нибудь из них?

- С Коняевым мы снялись в фильме "Тишина". Но в это время я уже была на втором курсе института и говорила с ним на равных. Раньше же, когда училась в 10 классе и дружила с его сестрой Леночкой, Виталий называл нас "кильками". А он, студент театрального вуза, наверное, чувствовал себя "акулой" и, как минимум, Станиславским. На съемках (это была уже моя пятая роль в кино) я, разумеется, Коняеву припомнила все обиды.

- Вы ведь еще работали манекенщицей. В те времена к моделям, наверное, относились, как к женщинам легкого поведения?

- В общем, да. Во всяком случае, уйдя с кондитерской фабрики, я параллельно с Таллинским домом моделей устроилась работать секретаршей в Министерстве здравоохранения. И когда министр узнал о моем втором занятии, был страшный скандал.

- Как вы отважились заняться такой "постыдной" работой?

- Я же сказала, что мечтала о сцене. А подиум, тогда его называли "языком", показался ее заменой. Поэтому, увидев в газете объявление о создании в Таллине Дома моделей, немедленно помчалась туда. Меня там обмерили (для того времени я считалась высокой - метр 72) и взяли. Кстати, благодаря работе манекенщицей я и попала в кино: на каком-то из показов меня заметили киношники и пригласили сняться в картине на Таллинской киностудии. Вот как в жизни все случается - одно за другое цепляется.

Мы с мамой жили очень бедно и не могли себе позволить никаких туалетов. Так что в Доме моделей я почувствовала себя Золушкой на королевском балу. Конечно, тяжело было стоять по пять-шесть часов на примерках, но зато потом, во время демонстрации, все труды окупались. Между прочим, меня называли "улыбающейся манекенщицей": ведь все модели, как правило, выглядят несколько отрешенно, я же не могла сдержать улыбку. И именно за это мне аплодировали.

- А на диете, подобно нынешним моделям, вам приходилось сидеть?

- Ой, зачем в юности это нужно? И так прекрасно выглядишь. Кстати, работая моделью, я казалась несколько старше из-за грима. Для подиума нам подводили глаза, клеили ресницы. И в обыденной жизни тоже пыталась "намазаться" - хотелось выглядеть такой же королевой, как на сцене. Но во ВГИКе меня преподаватели от этой привычки быстро отучили. "Ты с ума сошла! - говорили. - Выглядишь старше, чем на самом деле. Прекрати немедленно!". С тех пор я очень мало пользуюсь косметикой.

"МЕНЯ УДИВИЛО, ЧТО ПАРИЖСКИЕ ПРОСТИТУТКИ РАБОТАЮТ КРУГЛОСУТОЧНО"

- Какие-то забавные случаи из своей "модельной жизни" не припомните? Например, постоянно рвущиеся колготки, которые в те времена были дефицитом?

- Однажды я демонстрировала открытое платье. Когда уже возвращалась, наступила каблуком на подол и буквально сдернула с себя все одеяние. У музыкантов из оркестра от неожиданности глаза на лоб вылезли! Мне же ничего не оставалось, как полуголой убежать за кулисы.

А с колготками произошла другая, не менее забавная история. Правда, в то время я уже училась во ВГИКе. Это был 63-й год. Точно запомнила дату, потому что когда мы с Герасимовым и Макаровой летели на самолете в Иран, Сергей Аполлинариевич прочитал в газете об убийстве Кеннеди. В Тегеране нас поселили на роскошной вилле. И почему-то там у Тамары Федоровны постоянно рвались колготки. Только нужно идти на какую-то важную встречу - раз и побежала стрелка. Герасимову это в конце концов надоело: "Ну сколько можно?! Все суточные уходят на твои чулки!".

И вот через полгода во время утверждения новых тарифных ставок Сергей Аполлинариевич потребовал повысить оплату студентам, снимающимся в кино (до этого нам актерские ставки не полагались, даже если мы уже снялись в нескольких картинах). Когда кто-то из начальства попытался возразить Герасимову, он сказал: "А вы знаете, сколько стоят капроновые чулки?". Его же слово было очень весомым. Так, благодаря постоянно рвущимся чулкам Тамары Федоровны мы получили повышенные ставки.

- Но их ведь все равно не хватало на наряды. А вам ведь приходилось бывать за границей. Как выкручивались в сложном положении?

- По-разному. В Париже, например, к нам очень благоволила вдова известного французского художника Леже - Надежда Петровна.

Потрясающая судьба у этой женщины. Она тоже была художницей, родом из Рязани. Уж не знаю, где увидела Леже, но сразу влюбилась в него. И поставила перед собой цель - выйти за него замуж. Уехала в Париж. Там открыла свой маленький магазинчик. Через некоторое время вышла замуж за какого-то художника. Благодаря мужу наконец-то познакомилась с Леже, развелась и вышла замуж за мужчину своей мечты. А уже после его смерти вернулась к первому мужу. Так вот, эта необычная пара всегда очень радушно встречала делегации советских актеров. Ну и, зная наше положение, Надежда Петровна покупала нам вечерние наряды.

- Наверное, после Парижа вам тяжело было возвращаться домой к серым будням?

- Мне помогало то, что я никогда не относилась серьезно ко всему этому. Да, конечно, красиво, приятно, когда тебе приносят завтрак в номер. И это после общежития, в котором мы пили испитый чай "белая ночь": даже на заварку стипендии не хватало. Сказка наяву!

- Что вас больше всего поразило за границей?

- Мы прилетели в парижский аэропорт "Орли" в семь утра. А там уже стоят проститутки. Ну, я сразу не поняла, кто они такие. Поинтересовалась у знающих людей. И мне отвечают: "Девицы легкого поведения". - "Как? Почему же они стоят утром?". - "А они круглосуточно работают!". Все-таки мы очень наивными были тогда.

- Звездой советского экрана вы стали благодаря картине "На семи ветрах". Как вас пригласили на эту роль?

- Опять же случай помог. Дело в том, что как раз в то время мой педагог Сергей Аполлинариевич Герасимов запускал свою картину "Люди и звери", и почти весь наш курс был занят у него, кроме меня и еще нескольких человек. А Сергей Аполлинариевич не мог нас просто так бросить. Потому что он почти на полгода уезжал. Вот Герасимов и настоял, чтобы Станислав Ростоцкий взял меня на эту роль (хотя режиссер собирался снимать другую актрису).

- Как у вас складывались отношения с партнерами по картине "На семи ветрах" - Леонидом Быковым и Вячеславом Тихоновым? Ведь в то время они уже были звездами.

- Быков мне запомнился очень добрым и мягким человеком. У Лени не было звездной болезни, любой человек рядом с ним чувствовал себя очень комфортно. А вот с Тихоновым, у которого уже явно намечались признаки звездной болезни, было сложно общаться. Правда, Ростоцкий Славу постоянно обламывал.

- С Тихоновым вас народная молва даже поженила...

- Более стойким был другой слух: будто я вышла замуж за немецкого актера. Зрители могут его помнить по роли солдата с детьми из "Семнадцати мгновений весны". Это был мой постоянный партнер в Германии.

- А как вы вообще попали в Германию?

- Меня пригласили в картину "Доктор Шлютер". Кстати, этот фильм был очень популярен в бывшем соцлагере, примерно как наш "Адъютант его превосходительства". Режиссер долго искал актрису на роль Евы, но никого среди своих не нашел. Потом он увидел картину "На семи ветрах" и понял, что ему нужна именно я.

- Вы тогда знали немецкий язык?

- Нет. Роль заучивала наизусть. Но поскольку в Германии находилась одна, а картина снималась в течение двух лет, то волей-неволей мне пришлось выучить язык. Ведь нужно было общаться с людьми, а переводчица не могла постоянно меня сопровождать. Интересно, что в Германии даже не подозревали, что я русская. Думали, что венгерка. Может быть, благодаря тому, что до 17 лет прожила в Таллине, хорошо знала эстонский и произносила немецкие звуки не так, как русские говорят, - не твердо, а мягко.

"Я ДВАЖДЫ СТАЛА МАТЕРЬЮ ДМИТРИЯ ХАРАТЬЯНА"

- Пресловутая немецкая педантичность помогала во время съемок?

- Безусловно. По сравнению с тем, что творится на съемочных площадках у нас, в Германии все поражало. Там работают профессионалы, каждый отвечает за свой участок. У нас, например, гример может забыть привезти с собой парик, который будет использоваться в сегодняшнем эпизоде. За такое в Германии человека просто уволили бы.

Но в жизни... Я всегда рассказываю такую историю. С нами работала переводчица-немка, которая мне часто говорила: "Лариса, ты неправильно живешь. Поэтому у тебя никогда нет денег. Я тебя научу, что надо делать. Раскладываешь деньги в три конверта - на мелкие расходы, крупные и на черный день". Однажды я попробовала последовать ее совету. И что же? Продержалась ровно три дня.

- Вы ведь несколько лет снимались в кино в Германии. Вам не предлагали там остаться, чтобы "сказка наяву" продлилась подольше?

- Ой, я бы ни за что не осталась! Хоть во мне и течет эстонская кровь, но все равно немецкой педантичности и аккуратности нет. В Германии не смогла бы жить. А если бы еще муж был немцем, наверняка сошла бы с ума! Хотя мне действительно предлагали остаться работать в местном театре. Но я испугалась, что не смогу настолько свободно говорить на немецком. Одно дело - кино: там всегда можно переозвучить, в любой момент остановить камеру. Театр - совершенно иное. Хотя, наверное, нужно было попробовать...

- Вам везло с режиссерами?

- Увы. "Своего" не было никогда. Ну хотя бы сняться в парочке фильмов, чтобы, как говорится, попасть в команду! Были же такие команды у Эльдара Рязанова, Никиты Михалкова, Андрона Кончаловского.

- Существует еще один путь, как стать "своей", - выйти замуж за режиссера.

- Мне и тут не повезло. А с другой стороны, не всякий муж-режиссер снимает в своих картинах жену-актрису. Вот, например, супруга Станислава Ростоцкого Нина Меньшикова сыграла лишь однажды в его фильме - "Доживем до понедельника" роль учительницы. А ведь она очень хорошая актриса.

- А хотя бы романы с режиссерами у вас были?

- Не получалось. Да и с артистами, кстати, тоже. Последних я вообще за мужиков не считаю. Они еще хуже женщин. А если к тому же еще и популярны... Ну а не дай Бог ты так же знаменита... Господи, они становятся такими ревнивыми к твоей славе! Нет, артисты меня никогда не привлекали. Больше нравились операторы. Они мне всегда казались такими молчаливыми, таинственными.

- Ваш сын также стал артистом?

- Нет. Павел окончил Ленинградский киноинженерный институт и сейчас работает инженером звукозаписи.

- У вас ведь с недавних пор появился еще один сын - киношный...

- Дима Харатьян. Мы с ним сыграли в телесериале "Курортный роман" мать и сына. А потом еще и у Светланы Дружининой в "Дворцовых переворотах". Так что я дважды стала матерью Харатьяна. Он однажды позвонил мне в день рождения: "Мама, поздравляю тебя!". А я так удивилась: вроде бы голос не похож на Пашин. "Кто это?" - спрашиваю. "Сын твой киношный!".

- Кроме Харатьяна, у вас есть еще один член семьи...

- Мой карликовый пудель. Его зовут Лорик Ларисович Лужин. Он у меня добытчик, кормилец - когда-то выиграл телевизор в "Дог-шоу". Меня на эту передачу часто приглашают в качестве члена жюри. Лорик, естественно, всегда при мне. Но он там, как правило, сидит скромно под скамейкой. И вот 8 Марта меня, Татьяну Друбич и Ларису Черникову приглашают на съемки. Я решила: как обычно, "журить" буду. Но тут вдруг выясняется, что нашим собачкам придется выполнять какие-то упражнения.

Мой пудель абсолютно ничего не умеет делать. Только лапу подает, и то очень нехотя. Ширвиндт просит у меня, чтобы мой Лорик выполнил команду "Лежать!". Не хочет! Я уже и на спинку давлю, и лапки растягиваю - ни в какую. Тут ведущий не выдержал: "Ну, знаете, Лариса Анатольевна, если на меня так надавить, я тоже лягу!". А потом вспомнила, что моя собака обожает шампанское, вернее, момент, когда пробка вылетает из бутылки. Сказала об этом Ширвиндту. Принесли в студию шампанское. Лорик обрадовался, запрыгал на задних лапках. Я кинула ему пробку, он схватил ее на лету и принес к моим ногам. Это сразило судей наповал. Так мой пудель выиграл телевизор.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter