Летательный исход

Юлия ПЯТЕЦКАЯ. «Бульвар Гордона» 24 Октября, 2008 00:00

Если верить Роману Гургеновичу Балаяну, последним великим русским писателем, который летал, был Михаил Афанасьевич Булгаков. Я очень надеюсь, что последним великим русским актером, который летал, останется Олег Иванович Янковский.

Пожалуй, новая картина Балаяна окончательно похоронила эпоху советского кинематографа, заколотив в крышку его гроба последний гвоздь. «Летательный» исход, так сказать... Полеты во сне закончились, и Янковский взлетел наяву, ребячливо перебирая в воздухе ногами. В моменты душевного подъема его герой — писатель-диссидент Мыкола летал сам, в моменты физической близости — вместе с возлюбленной Катенькой. Катенька же настолько овладела искусством левитации, что обучила этому молодого многообещающего прозаика Голобородько, потому что он симпатичный... Короче, все бы хорошо, если бы не КГБ.

«Раньше жить было страшно, — заметил однажды Андрей Битов, — а сейчас противно». Раньше жить было страшно — за всеми следил КГБ, сейчас противно — за всеми следит налоговая инспекция... Времена не выбирают, и всегда найдутся желающие подрезать крылья внутренне свободному человеку.

Роман Гургенович признался, что впервые решил снять кино «поближе к зрителю». Вполне возможно, что украинский киноклассик угадал. В конце концов, ему виднее, что нам ближе, да и мы, по большому счету, заслуживаем то, что имеем.

Когда за всеми следил КГБ, мы заслуживали «Андрея Рублева», «Сталкера», «Короткие встречи», «Проверку на дорогах», «Полеты во сне и наяву» и «Семнадцать мгновений весны». Сегодня мы заслуживаем 117 серий «Санта-Барбары», две тысячи серий «Дома-2» и летающего Олега Янковского, говорящего по-украински голосом популярного российского актера киевского происхождения Алексея Горбунова. Это называется культурный контекст, с ним приходится считаться, и, я думаю, если бы Балаян на роль лирической героини пригласил Ксению Собчак, он оказался бы еще ближе ко всем нам.

Но Роман Гургенович вместо Собчак захотел Оксану Акиньшину, и лично мне ужасно жаль. То, что не смог сделать с этой красивой девушкой циничный и бессовестный Шнур, сделала киностудия Довженко.

Когда Акиньшина с невостребованным литератором Голобородько под нестареющий хит Джо Дассена «Э си тью не кзисте паа» взмыла ввысь с подоконника убитой киевской коммуналки, спасаясь от преследований КГБ, я подумала, что таких безжалостных выходок себе не позволяло даже постперестроечное кооперативное кино. Актерам ведь не только летать — им потом и приземляться как-то надо...

Голобородько и Катя удачно приземлились в Париже, но жить там не смогли, потому что вдали от Родины живется плохо. Катенька покончила с собой, улетев с балкона и навсегда воссоединившись с Мыколой, который улететь в Париж не успел, хотя и собирался. Ну а молодой автор, помыкавшись и не опубликовав на чужбине ни строчки, прилетел назад в Киев, но уже на самолете и в компании сотрудников КГБ... Господи, когда же Комитет государственной безопасности оставит нашу творческую интеллигенцию в покое?

Название фильма «Райские птицы» очень красиво звучит по-английски — «The birds of Paradise»... Об украинском дубляже говорить неинтересно — пусть это останется на совести тех, кто пытается нас заставить понимать и уважать лишь один язык. Все равно ведь не получится, сколько государственных денег ни вложи. Помучить, конечно, помучают, но если уж у КГБ не получилось заставить весь мир ходить строем, отдавать честь и без фокусов изъясняться на одном языке, вряд ли кому-нибудь удастся.

Кстати, Роман Гургенович тоже считает, что в Украине должно быть одноязычие, и понятно какое. Правда, сам говорит по-русски, да еще с каким-то неукраинским акцентом... В общем, с юмором человек. Мне даже кажется, что со своим последним фильмом он просто пошутил. Когда на открытии кинофестиваля «Молодость» Балаяну вручали «Скифского оленя» за вклад в мировое киноискусство, режиссер лениво заметил, что ничего туда не вкладывал, а, презентуя «Райских птиц», неизменно повторял: «Ко всем недостаткам нашего фильма можете добавить...».

Ко всем недостаткам этого фильма можно добавить ряд безусловных достоинств — трогательные фрагменты кинохроники советского Киева, крупные планы Олега Янковского, особенно когда он молчит, и потрясающий финальный кадр, который о внутренних проблемах режиссера может рассказать больше, чем несколько его последних картин.

«Вот и все, что было, вот и все, что было... — пел в прошлом веке еще один выдающийся исполнитель эпохи КГБ, знающий толк в летном деле. — Ты, как хочешь, это назови...».