Дочки-матери

Лада ЛУЗИНА 13 Апреля, 2005 00:00

Дамы и господа, сегодня на сцене любимцы публики, Манька-облигация (или Аблигация?) и Кирпич ("Кошелек, кошелек... Какой кошелек?"). Бурные аплодисменты.

Зал бывшего Октябрьского дворца разразился овациями еще до того, как Лариса Удовиченко и Станислав Садальский зарисовались на подмостках, заранее выражая восторг от встречи с любимыми актерами. После поприветствовал каждого из них еще раз, по мере появления.

Сколько ни морщи нос на далекие от высокого искусства антрепризные постановки, зритель любит их, как дети - антисанитарные петушки на палочке. Вкусно, дешево и сердито. Комедия с пикантным сюжетом "Кто последний за любовью?". Умеренные цены (от 30 грн.) и возможность посмотреть на милых сердцу звезд живьем: как они нынче выглядят, потолстели ли, похудели, в каком месте обзавелись морщинами, сколько сделали подтяжек?

Кто их осудит? Только не я. Cама люблю Удовиченко с детства. И было крайне приятно убедиться, что она по-прежнему стройная, как тростинка, и не боится, завязывая блузу узлом под грудью, обнажать (в ее-то годы!) гладенький и подтянутый животик.

Да и, несмотря на все ярко выраженные симптомы "сшитой на живую нитку" гастрольно-денежно-косильной антрепризы, особых отрицательных чувств спектакль не вызывал. Было в нем нечто положительное.

Собственно, именно то, ради чего зрители и купили свои билеты, - сами виновники торжества Удовиченко и Садальский. Слишком уж они были неподдельные, слишком психологически точные. Настолько, что, веря им, ты поневоле отсеивал прочий мусор.

Она - 45-летняя дама, разочарованная в жизни столь глубоко, что уже стала оптимисткой. Привыкшая прятать под утонченной женственностью и ленивыми интонациями ампутированную веру в счастье. Он - ее любовник, эгоистичный, грубоватый, искренний и в своем эгоизме, и в своей любви, и в своем предательстве.

Когда-то она хотела за него замуж, он не взял - и она сделала аборт. С тех пор прошло 10 лет, он горит желанием жениться, а она наслаждается печальной победой.

Есть и третий персонаж - ее дочь от первого брака - увы, главный. Поскольку, если б не эта молодая актриса, находящаяся на сцене львиную долю времени и от неумелости непрерывно поправляющая хвостики на голове, спектакль мог бы срастись в единую, живую и грустную историю. Только за счет профессионализма двух мастеров, прорывающегося, как трава сквозь асфальт, через аляповатые декорации и полное отсутствие режиссерских изысков.

Дочь решила отомстить за мать: выйти замуж за ее богатого ухажера и заграбастать его деньги, но в процессе соблазнения увлеклась им и отбила у мамы мужчину... Причем кульминационный момент комедии, когда Удовиченко узнает о двойном предательстве, нежданно оказался драматическим финалом.

Ее интонации остаются прежними, а манеры не теряют женственности. Только теперь в них еще больше чувствуется усталость. Узнав ужасную новость, женщина просто уходит в себя, как улитка. Отстраненно рассуждает о размене квартиры. Утомленно выслушивает все оправдания и метания двоящегося мужчины, его причитания над матрасом, где они занимались любовью. Затем забирается на "ложе любви" и молча заметает черной туфелькой гипотетический песок, как кошка, загребающая задней лапкой кучу дерьма. Вот и весь ответ... И то, что рушится и крушится у нее внутри, проявляется в одной-единственной финальной, смертельно усталой фразе: "Да уходи ты уже...".

Аплодисменты, аплодисменты... Спектакль непривычно короткий - меньше двух часов, и зрители недоумевают, антракт это или финита ля комедиа? Они не успевают осознать, что закончилась комедия очень грустно. Как-то слишком по-жизненному, а не по-антрепризному. Понимая свой прокол, актеры немедленно делают всем "весело", щедро досыпая сладкую добавку. На поклонах Садальский срывает с "дочери-невесты" фату и надевает ее на маму. Хватает Удовиченко на руки. Подбрасывает и сажает на плечо. Скидывает, ставит на мостик, распахивая блузку до лифчика, и принимается страстно целовать в грудь. Какая уж тут драма, если у красавицы Ларочки, оказывается, и бюст все еще очень и очень ничего?!