Иван Васильевич меняет профессию

Не секрет, что звезды к представителям прессы относятся по-разному. Их, небожителей, не поймешь: то радуются, когда подойдешь и хоть о погоде, но спросишь, то откровенно хамят, мол, ошиваются тут всякие, вынюхивают... Случаи, конечно, всякие бывают, хотя в серьезный звездный переплет попадать мне не доводилось ни разу. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Эта самая проруха подкралась незаметно — на юбилейном вечере композитора Александра Злотника. На концерт во дворец «Украина» я приехала на час раньше, чтобы в спокойной обстановке переговорить и с участниками, и с виновником торжества.

«ЕСЛИ СТРАНА В ЖОПЕ, ТО И АРТИСТЫ ТАМ ЖЕ»

Не знаю, чем я, скромная журналистка (даже не в розовой кофточке, а в строгом длинном черном платье), привлекла внимание народного артиста Украины Иво Бобула, с которым до этого дня никогда не пересекалась. Может, в закулисном полумраке лицо мое показалось ему знакомым, а может, просто захотелось с девушкой пофлиртовать (мачо все-таки!)... Приветливо, с улыбкой, так, что мне захотелось сказать ему что-нибудь хорошее, певец поздоровался. А уже через минуту, когда он подошел поближе, я почувствовала, что на душе у Ивана Васильевича и без меня праздник. Не такой, конечно, чтобы замертво падать, а как раз такой, чтобы задушевные беседы вести.

Слово за слово завязался разговор: о дне рождения Злотника и умении делать подарки, о том, что Бобул уже 30 лет на сцене, но у него много новых песен, о финансовом кризисе, из-за которого отменили концерт Эроса Рамазотти, и о том, что «если страна в жопе, то и артисты там же»...

Незаметно наша беседа так далеко оторвалась от концерта, о котором мне нужно было писать не «Войну и мир», а небольшую заметку, что я решила выключить диктофон и потихоньку ретироваться. Однако Бобул, переживая за народ, все не унимался — дал оценку коллегам, которые плюют на кризис, помянул «незлим тихим» власть имущих и приправил это все смачными выражениями. Точно не скажу, в какой момент народный артист Украины спохватился, что перед ним не просто девушка, а журналистка.

«ЗАПОМНИ, ДЕВОЧКА, ЕСЛИ БУДЕТ НАПЕЧАТАНО ХОТЬ СЛОВО, Я ТЕБЯ УРОЮ»

«Ти шо, записуєш?» — с ужасом спросил Иво Бобул. «Уже нет, — призналась я и нажала в диктофоне кнопку перемотки — чтобы отмотать кусок кассеты и дать послушать, что именно я записала. Но мэтру было не до этого.

«Запомни, девочка, — Иван Васильевич моментально сменил тон и даже язык (оказывается, настоящая украинская интеллигенция так любит рiдну мову, что даже ругаться на ней не смеет), — если будет напечатано хоть слово из того, что я сказал, я тебя урою. Поняла?».

Честно говоря, я не то чтобы не поняла, а опешила. Как у Задорнова в монологе — про человека, на спор засунувшего в рот лампочку: «Врач такого не видел никогда!». Во-первых, подобного обращения от кавалера орденов Николая Чудотворца и Ярослава Мудрого, обладателя креста «Закон. Честь. Мужество» я вовсе не ожидала. Во-вторых, на маньяка-журналистолова Иво Бобул, в принципе, не похож. А в-третьих, когда Иван Васильевич неожиданно дал волю своему неправедному гневу, я вспомнила один из его хитов:

Я приходжу, я iду до тебе знову
На душевну, як на сповiдi, розмову.
Я приходжу, щоб тобi ще раз сказати,
Що у цiлiм свiтi ти — найбiльше свято.

«Поняла?! — вывел меня из раздумий последний романтик нашей эстрады. — Я тебя, блядь, спрашиваю или кого?». — «Поняла», — выдавила из себя я. «Так ты еще и хамишь?!!». — «Я... хамлю?». — «А кто, блядь, я? Человек тебе доверился, а ты хамишь!» — подытожил артист и, решив, что словесные аргументы закончились, перешел к активным действиям.

На глазах у изумленных помощников режиссера, малышей из детского ансамбля и их педагогов Бобул схватил меня за руки и вырвал диктофон. Отбирать я не рискнула: мы с Иваном Васильевичем в разных весовых категориях... Правда, пробовала остановить: «Послушайте, мне совершенно не нужны эти записи, я никак не собираюсь их использовать, у меня другая тема...». Но Бобул, совершенно меня игнорируя, нервно крутил диктофон, пытаясь понять, где у него кнопка. Кнопка наконец нашлась, певец открыл диктофон и достал кассету. Повертел, осмотрел ее внимательно со всех сторон, но она, увы, ему так ничего и не сказала... Еще и странной показалась: маленькая какая-то, шпионская, что ли? Народный артист Украины с минуту раздумывал, что с ней делать, но тут объявили его выход. Ловким движением руки Бобул сломал кассету и швырнул в груду закулисного барахла.

«Вот что будет! — на прощание еще раз пригрозил Иван Васильевич. — И мне все равно, кто ты и из какой газеты! У-ро-ю! Будешь знать, как мне хамить!».

После чего, приосанясь и подбоченясь, явно довольный собой, направился на сцену с трогательной песней: «Жебрак купив троянду i дiвчинцi вiддав»...

Кто-то из помощников режиссера уступил мне место, я присела. На самом деле, ситуация абсурдная и даже дурацкая. До этого инцидента ничего, кроме уважения, по отношению к Иво Бобулу я не испытывала, и вдруг такое неожиданное «хамство» с моей стороны!

В последний раз подобную неловкость я ощущала в Киево-Печерской лавре. Был праздник, в Трапезную церковь набилось много народу, и когда я ставила свечку, кто-то нечаянно меня толкнул. Загорелся рукав новенького пальто, но самое неприятное не это. Бабка-кликуша, каких при каждой церкви пруд пруди, узрев «знамение», истошно заверещала: «Ой, людоньки-и-и! Вiдьма-а-а-а-а!». И я вмиг стала самой популярной — даже священники обернулись, чтоб на «вiдьму» посмотреть...

«ПРОСЫПАЙСЯ, ЦАРЬ, И ПОМНИ: ТЫ — ЧЕЛОВЕК!»

После случая в «Украине» меня утешали коллеги: «Да не расстраивайся ты так, он уже завтра об этом забудет!», «Ой, подумаешь, меня тоже и пугали, и материли...», «Иво — хороший мужик и очень любит женщин», «Не обращай внимания, это ж артист». В том-то и дело, что артист, причем народный, а не водитель кобылы!

Признаться, я, как и все, хотела скромно промолчать: вдруг у Бобула перед концертом какая-то неприятность случилась, а тут журналистка под горячую руку подвернулась? Вдруг он уже 40 раз пожалел о том, что вспылил? Но моих надежд мэтр не оправдал. После тет-а-тет с Бобулом я общалась с молодым исполнителем Василием Лазаровичем, и Иван Васильевич, сменив концертный наряд на красный спортивный костюм, в очередной раз прошествовал мимо. «Берегись ее! — назидательно обратился Бобул к Лазаровичу, указывая на меня пальцем. — Берегись! Это очень вредный человек». Да уж, такой вредный, что пора молоко за вредность получать!

Был такой император Филипп Македонский. Чтобы не заболеть звездной болезнью, он приказывал будить его словами: «Просыпайся, царь, и помни: ты — человек!».

Я не держу зла на Иво Бобула и не пытаюсь ему через газету мстить. Просто хочу спросить, как бы он отреагировал, если бы на моем месте оказалась его старшая дочь — моя ровесница? Если бы не к чужой «девочке», а к его Люде приставал с угрозами здоровенный мужик, тыча ей в лицо волосатый кулак? Если бы, не дай Бог, это «урою» говорили не мне, а ей? Я ни в коем случае ей этого не желаю, мне просто интересно. И со своей стороны к сказанному могу добавить лишь одно. Раньше моя мама, заслышав песни Бобула по радио, просила: «Сделай погромче, какой шикарный голос!». Теперь она вряд ли об этом попросит.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter