Историки сочиняют наше прошлое, а политики — будущее

Виталий КОРОТИЧ. «Бульвар Гордона» 10 Мая, 2013 00:00

История существует в стольких вариантах, сколько рассказчиков ее излагает. Даже в наше время, даже в эпоху электронных архивов, любой из нас слыхивал огромное количество неимоверных россказней и не меньшее количество их прочел. Одно время я собирал появлявшиеся в печати воспоминания разных людей о себе, грешном, и диву давался, до чего же непохоже разные люди видели одинаковые события. Прекратил я это занятие после того, как приобрел одно из солиднейших справочных изданий, трехтомную российскую энциклопедию, из которой выяснил, что на самом деле я давным-давно живу и работаю в США.

В общем, начитавшись современных путаников, можно представить себе, какой разнобой царил у незнакомых между собой древних летописцев, позволяющих сегодняшним историкам толковать далекое прошлое как им угодно. Я взял несколько примеров из моно­графии Александра Бушкова, любящего коллекционировать невероятные факты.

Лаврентьевская летопись, например, уверяет, что славный киевский князь, тот самый «вещий Олег», умер в 912 году и похоронен в Киеве на горе Щекавице. Новгородская же летопись сообщает, что благоверный князь Олег преставился в 922 году в городе Ладоге, где и погребен. Обе летописи равноправно существуют в научном обороте и считаются подлинными. О киевской же княгине Ольге одни летописи сообщают, что была она болгарской княжной, другие — что родилась под Псковом, а третьи — что в городе Изборске. Есть даже уважаемая летопись, уверяющая, что Ольга — «дочь Тмутарахана, князя половецкого».

История о том, как княгиня Ольга сожгла древлянскую столицу Коростень, привязав фитили к птицам, еще раньше приписывалась Александру Македонскому, упоминалась в скандинавских сагах, а в чешских хрониках имеется запись о том, что хан Батый взял Киев в 1240 году, пустив в город горящих голубей. Кстати, о так называемых татаро-монголах с их зловещими ханами. До сих пор не найдены следы легендарных столиц Орды с необъятными награбленными богатствами. Никто не может объяснить, как пробивалась сквозь мерзлые леса Руси (на самом деле, кочевники никогда не воевали зимой) конница в сотни тысяч лошадиных голов, если каждая голова требовала еды, и где эту еду для своих саврасок и для себя монголы, жители степей, а вовсе не лесные обитатели, добывали в морозы. Может быть, отсюда присказка, которую моя бабушка произносила всегда, когда хотела, чтобы я съел в детстве еще кусочек: «Вiзьми до пари, щоб не з’їли татари». Чего еще ждать от такой голодной оравы...

Знаменитая история о проповедниках разных религий, пришедших к киевскому князю Владимиру, точно повторяет эпизод из жизнеописания хазарского царя Булана (правившего гораздо раньше и выбравшего, увы, не христианство) и могла быть придумана миссионерами неведомых времен, которым очень хотелось прославить именно свою веру...

Путаясь в вариантах, ученые выискивают в них крохи истины, потому что, как учит опыт, ничто не может быть беспричинным. Когда знаменитую фразу по поводу военных потерь: «Бабы еще нарожают» приписывают многим российским полководцам — от петровского фельдмаршала Бориса Шереметева до сталинского маршала Георгия Жукова, это иллюстрирует лишь бесчеловечность, увековеченную в виде реплики, ставшей страницей исторической хроники.

Так или иначе, ученые историки придумают нам прошлое, а политики — будущее. Остается только, чтобы настоящее, создаваемое нами для самих себя, было пригодно для жизни.