Главный врач санатория «Червона калина» Николай СИВЫЙ: «Однажды мы везли беременную в больницу по такому бездорожью, что даже повозка перевернулась, а у нее еще и поперечное предлежание плода — без операции гибнут и мать, и дитя. Тогда мы с акушером прямо в сельской хате сделали ей кесарево сечение, да еще без электричества, при свечке»

Чаще всего мы желаем друг другу здоровья: встречаясь, поздравляя с праздниками, расставаясь. И очень бы хотели вспоминать о врачах только в День медика, выпадающий на третье воскресенье июня. «Божественное дело — успокаивать боль», — сказал о людях в белых халатах один мудрец. Заслуженный врач Украины, лауреат Государственной премии Украины Николай Сивый сталкивается с болью более полувека, отданных медицине. Николай Юрьевич был хирургом, акушером-гинекологом, рентгенологом, главврачом нескольких больниц — от участковой до областной, руководил Ровенским облздравотделом... С этим красивым, энергичным, талантливым человеком мы встретились в селе Жобрин Ровенской области — там, в сосновом лесу на берегу рукотворного озера, радует глаз и сердце его детище — санаторий «Червона калина», которому в 1994 году досталась первая Госпремия нашей страны — по архитектуре среди объектов гражданского и общественного строительства. Под стать впечатляющим интерьерам-экстерьерам и коллектив. — Вначале, когда санаторий только открылся, большинство сотрудников знали, что в конце месяца нужно получить зарплату в кассе (не заработать, а именно получить), так что более 15 лет я ежедневно, ежечасно проводил то, что называю «операцией на коре головного мозга», — признается Николай Юрьевич. — Спрашивал у своих подчиненных, нравится ли им BMW, они отвечали: «Машина — класс!». Тогда пояснял: «Це тому, що її назва розшифровується, на мою думку, дуже просто: «Б» — бажаю, «М» — можу, «В» — вмiю»...

«ОДНА ИЗ САМЫХ СЛОЖНЫХ ОПЕРАЦИЙ, СДЕЛАННЫХ МНОЙ, - УДАЛЕНИЕ АППЕНДИКСА. У ПАЦИЕНТКИ ОН ОКАЗАЛСЯ СЛЕВА, А СЕРДЦЕ, КАК ПОТОМ ПОКАЗАЛ РЕНТГЕН, - СПРАВА...»

- Николай Юрьевич, помните своего самого первого больного?

- Да, это был мальчик лет восьми с ущемившейся грыжей. В тот день я, молодой специалист, оставался в больнице один (главврач-хирург уехал в Киев - в клиническую интернатуру). Пришлось действовать, не медля ни минуты, иначе могли развиться угрожающие жизни осложнения. Ребенок довольно быстро поправился.

- Японцы говорят, чтобы из врача получился хороший специалист, он должен похоронить хотя бы одного пациента...

- Я сделал более тысячи неотложных операций. Летальным был только один случай в моей практике: удалил почку, пострадавшую от серьезной травмы, рана зажила, физиологические функции организма восстановились, однако на 10-й день больную убила развившаяся тяжелая пневмония. Мы делали все возможное, но, увы... Хотя тогда методика выхаживания была на высоком уровне - я не покидал больницу, пока пациент не поднимался...

Помню, году в 1962-м поступил к нам молодой тракторист - его придавило прицепом, полностью раздробило правую ногу, началась гангрена. Я вызвал главного травматолога области, тот посмотрел и сказал, что нужна ампутация. Не хотелось оставлять инвалидом отца пятерых детей, поэтому решил рискнуть - подложил под ногу тазик с марганцовкой (гангрена - инфекция анаэробная, она боится кислорода, а перекись марганца выделяет атомарный кислород). В общем, месяца через четыре парень выписался: сначала ходил с палочкой, потом уже только прихрамывал...

Супруга Николая Юрьевича Светлана Федоровна (ныне покойная) возглавляла отделение функциональной диагностики. «Лечила ты сердца других людей — ранимое свое недоглядела»

Специализировался я в основном по абдоминальной хирургии, хотя приходилось делать операции не только на брюшной полости, но и на органах грудной клетки, например. В то время частыми были ножевые ранения - мужчины напивались и резали друг друга, особенно в праздники. Как-то привезли к нам парня, которому в драке попали в сердце. К счастью, нож повредил только перикард, но туда, в околосердечную сумку, набиралась кровь и сдавливала сердце - оно могло остановиться. Вызывать кардиохирурга не было времени (да и когда бы консультант смог к нам приехать по ужасной сельской дороге), поэтому пострадавшего, у которого дома остались семеро детей, я решился спасать сам.

Хорошо, что ранение было поверхностным, хотя пришлось изрядно понервничать, открывая грудную клетку, выпуская кровь из околосердечной сумки...

- Наверное, и роды принимали в экстремальных условиях?

- Однажды мы везли беременную в больницу по такому бездорожью, что даже повозка перевернулась. А у нее, как назло, еще и поперечное предлежание плода (в таком случае ребенок естественным путем появиться на свет не может, без операции гибнут и роженица, и дитя). Тогда мы с акушером-гинекологом рискнули: прямо в сельской хате сделали ей кесарево сечение, да еще без электричества, при свечке. Мама с малышом чувствовали себя нормально, на второй день их перевезли в роддом.

Пожалуй, самое яркое впечатление за всю мою медицинскую практику - малышка лет семи с ложным крупом. Белокурая кудрявая красавица задыхалась, уже посинела. Вся надежда была на меня, а я еще совсем молодой, неопытный. Сделал трахеотомию: разрезал трахею, поставил трубку - девочка сразу ожила, порозовела. Какое счастье, когда на твоих глазах человек возвращается к жизни!

- Остряки шутят, что хирургия - это терапия, доведенная до отчаяния. Какая операция оказалась самой сложной?

- Как-то, удаляя желчный пузырь при запущенном холецистите, я задел близлежащую артерию (в хирургии такое бывает - миллиметр в сторону, и повредил). Тоненькая, как волосинка, но мощная струя крови ударила чуть ли не в потолок. Я перешел на другую сторону операционного стола, зажал связку, в которой проходит эта артерия, и остановил кровотечение. Слава Богу, что анатомию знал, иначе мог потерять больного.

Другой случай, стоивший немалых нервов, - под местной анестезией удалял воспаленный аппендикс у крупной пациентки, которая весила килограммов 120. Минут 40 я мучился безрезультатно - точно знал, что это острый приступ аппендицита, но червеобразный отросток найти не мог. Больная кричала, я в холодном поту думал: «Надо искать, она же умрет». И тут меня осенило: иногда аппендикс расположен слева! Надел я перчатку подлиннее и, слава Богу, нашел его. Эти три с половиной часа операции были серьезным экзаменом. Потом пациентке сделали рентген, сердце у нее оказалось справа.

Вообще, оперировать мне приходилось каждую ночь. До утра тогда не спал ни разу - вызывали в больницу. Быстро одевался, брал палку в руки...

Академик Борис Патон и певец Владимир Гришко вручают Николаю Сивому Золотую стелу Международного академического рейтинга «Золотая Фортуна», учрежденного Кабинетом министров Украины и Национальной академией наук

- От собак отбиваться?

- Дважды кусали. Одна была коварная - не лает, но подойдет вплотную и вопьется в ногу.

Рядовым врачом был всего восемь месяцев (в 1960-м, после мединститута), но это было самое яркое и любимое время. Как мне легко сейчас разговаривать с врачами, которые жалуются на перегрузку, если на прием приходят на два-три пациента больше обычного. А мне во время диспансеризации за смену нужно было посмотреть на рентгеновском аппарате по 50-60 колхозников.

Приходилось заниматься и хозяйственными вопросами: доставать кирпич, кабель. Спал я тогда в основном в машине, вернее, дремал пару часов...

- Вам, как Наполеону Бонапарту, хватало четырех часов сна?

- Молодость - все выдерживал....

«МАМА МЕНЯ ПО ПЛЕЧУ ПОХЛОПАЛА: «КОЛЯ, ТЫ ХОРОШО РАБОТАЙ, ЛЮБИ ЛЮДЕЙ, И ВСЕ ТВОИ НЕДРУГИ РАЗОБЬЮТСЯ О ТВОЮ РАБОТУ...»

- Вам ведь было всего 25 лет, когда вы возглавили участковую больницу в Великих Межиричах Корецкого района Ровенской области?

- В таком возрасте, считайте, генералом стал: больница на 100 коек обслуживала примерно 20 тысяч населения, у меня в подчинении были 18 ФАПов - фельдшерско-акушерских пунктов, 110 человек персонала.

Пришлось фронтовиками командовать: проводил совещания, отдавал распоряжения, а 40-летние мужчины с седыми висками смеялись: «Что этот пацан знает о жизни?!». Как-то я приехал к маме расстроенный, чуть не плакал: «Они меня не слушаются». Моя мама, Мария Захаровна, была женщиной очень простой, но мудрой. По плечу похлопала: «Коля, ты хорошо работай, люби людей, и все твои недруги разобьются о твою работу». Потом академик Виктор Петрович Андрущенко, ректор Национального педагогического университета имени Михаила Драгоманова, на лекциях часто повторял эту мамину фразу своим студентам.

- Разбивались?

- Конечно, ведь «работай» - это универсальный рецепт. В той больнице, например, не было водопровода и канализации, воду приходилось носить ведрами. Директор МТС, расположенной по соседству, метрах в 200-х, предложил: найди трубы, выкопай траншею и подключайся к нашему водопроводу. Только не было у нас ни трактора, ни денег, чтобы оплатить земляные работы. Разделил я расстояние поровну на имеющихся мужчин, но никто не хотел рыть траншею. Тогда я решил убеждать личным примером - сам за четыре часа выкопал восемь метров (крепкий был при своих 188 сантиметрах роста). Подчиненные тоже взялись за лопаты...

Через некоторое время мне с большим трудом удалось убедить председателя райисполкома, что нам позарез нужно приличное родильное отделение вместо развалюхи с крышей-решетом. Его разрешили построить из четырех сборных стандартных домиков, лежавших без дела. Потом гектарах на 10-ти больничной территории появились фруктовый сад и море цветов. Проверяющие из облздравотдела говорили: «У вас тут просто Ровенский Сочи».

В общем, когда через восемь лет я переходил на другое место работы, дядьки-фронтовики собрались возле меня, как возле отца, - теперь уже они плакали...

- Вы ведь доводили до ума еще две запущенные больницы?

- В Корецкой районной пробыл три года, за это время привез из Москвы хороший проект и запроектировал самую красивую в нашей области райбольницу. В 1971-м мне доверили областную. Восемь месяцев я специально не получал квартиру в Ровно - жил прямо в стационаре, чтобы досконально изучить ситуацию. Например, поступали жалобы, что медперсонал ночью спит, хотя у нас лежали больные с инфарктами, инсультами, тяжелейшими пороками. Иногда пациент стучал-стучал ложкой о стакан (электрического звонка-вызова не было) да и умирал, а медсестра обнаруживала это только утром, проснувшись незадолго до пересмены.

Мне приходилось ночевать в приемной и круглосуточно следить за тем, что происходит. Уже имея свое жилье, я перед тем, как ехать домой в конце дня, подходил к одному из окон и незаметно откидывал крючки, которыми рамы крепились к подоконнику. Ночью возвращался, влезал в помещение через окно. Шел по корпусу и видел, например, что в терапевтическом отделении весь персонал спал: две медсестры, санитарки. Одна, заметив меня, вскочила, спросонья бросилась под низкую кушетку, до половины забралась туда и застряла...

- Обид было много?

- Хватало. Но я был не только строгим (к себе, к подчиненным), но и очень добрым. Потихоньку в больнице начало все выравниваться: мы строились, количество коек увеличили почти в два раза, впервые начали оказывать населению специализированную помощь, раздробив терапию на кардиологию, гастроэнтерологию, пульмонологию, нефрологию...

Не хвастаюсь, но уже в 1975 году Ровенская областная больница была отмечена Минздравом СССР как одна из лучших областных в Союзе и стала базой для проведения занятий по линии ВОЗ. К нам приезжали из многих стран мира учиться первичной медико-санитарной помощи, которая в Советском Союзе была поставлена очень хорошо.

Еще через 10 лет отделение функциональной диагностики, которое возглавляла заслуженный врач Украины Светлана Федоровна Донская (моя жена, ныне покойная), заняло второе место в Украине по оборудованию и оснащению новейшей аппаратурой. Мы первыми применили дистанционную электрокардиографию: больной находился в отдаленном районе, ему подключали передаточное устройство, а в центре по телефону расшифровывали электрокардиограмму и передавали обратно результаты вместе с назначенным лечением. Так что оставили позади ведущие клиники страны, славившиеся своей научной и медицинской базой. Многих аппаратов не было даже в мединститутах, поэтому студенты проходили практику на базе нашей областной больницы.

- Как же вы доставали редкую медтехнику во времена тотального дефицита - у вас был блат?

- Нет, авторитет (заслужи его, и успехи не заставят себя долго ждать). В моей Азбуке жизни это слово на букву «А». Следом, на букву «Б», идет - «бажання». Если есть настоящее желание, никакие стены на пути не страшны: будешь долбить камень - рано или поздно дойдешь до цели...

В 1977-1980 годах я заведовал Ровенским облздравом. Нужно было проектировать и строить детскую больницу, добиваться этого пришлось очень напористо. Дважды был на приеме у Кириленко, одного из главных людей в стране. (В 1966-1982 годах секретарь ЦК КПСС Андрей Кириленко курировал промышленность и во время отсутствия Михаила Суслова председательствовал на заседаниях Секретариата ЦК КПСС. - Авт.).

«МНЕ ОЧЕНЬ БЛИЗКИ СЛОВА ОФТАЛЬМОЛОГА СВЯТОСЛАВА ФЕДОРОВА: «ЕСЛИ УВИЖУ ЛИЧНОСТЬ, ХВАТЬ - И ТАЩУ К СЕБЕ»

- Напористости вас научила жизнь - вы ведь осиротели совсем мальчишкой?

- С 12 лет пришлось возглавить семью: мама осталась вдовой с восемью детьми на руках (нас было шесть сестер, брат, тогда еще совсем маленький, и я, пятый по счету). После смерти отца, которому было всего 42 года, я твердо решил: стану хирургом.

В 1954-м окончил школу и поехал поступать в мединститут - на товарняке 18 часов добирался из Шепетовки в Ивано-Франковск. В деревянном чемодане, закрытом на навесной замок, вез только лапшу, которую сделала мама, килограмм картошки, кусок сала, книги, пять луковиц (не было даже смены белья). Потом все шесть студенческих лет голодал: маргарин, черный хлеб, пустой суп. Хотя на последнем курсе уже подрабатывал санитаром на станции переливания крови. Тогда снял фуфайку и справил себе первое в жизни пальто. Пошел в клуб, где после концерта были танцы, положил обновку на подоконнике. Пока танцевал, пальто украли - выбросили через окно. Спасибо, земляк Толя Парлюк отдал мне свое, а ему мама прислала запасное...

- Правда, что вашего отца Юрия Васильевича свела в могилу врачебная ошибка?

- На фронте его тяжело ранили, вернулся с войны и стал председателем колхоза в нашем селе Забилка Грицевского района Хмельницкой области, хотя был инвалидом первой группы. Кости правой ноги были раздроблены, поражены остеомиелитом, но папа не хотел ее ампутировать - пропускал веревку под пятку, обвязывал вокруг шеи и так, с неживой ногой, передвигался на костылях. В 1947-м был страшный голод, а он где-то достал пару мешков посевной пшеницы. Вывез в поле, а чтобы люди не украли, сторожил лично. Уснул на голой земле, простудился, получил воспаление легких. Его отвезли в военный госпиталь и в самый острый период болезни сделали ампутацию ноги. Костоправы! Нужно было сначала вылечить пневмонию. Если бы грамотно поступили, он бы жил...

- К сожалению, и в Америке, и в Германии, и в Японии случается, что здоровую почку удаляют - вместо пораженной злокачественной опухолью...

- Я этого не переносил и постоянно боролся с непрофессионализмом своих коллег: судился, наказывал, воевал.

- Врагов, наверное, успели нажить немало?

- Были, конечно, причем не только в медицине - в милиции нашли такую же нечисть. До моих ушей долетали угрозы: «Погоди, мы на тебя управу найдем!».

В 1980-м меня рекомендовали на должность заместителя министра здравоохранения УССР, согласовали кандидатуру в ЦК КПУ, но вместо министерского кресла я оказался за решеткой - 10 месяцев сидел в тюрьме по сфабрикованному делу. Как-то следователь, которого я за все это время ни разу не видел трезвым, посетовал: «Мы против вас ничего не имеем. Что же теперь будет с нами?».

Ну и чего добились мои недруги - уничтожили меня, стерли в порошок? Немного попортили нервы, нанесли моральный ущерб, но не сумели отнять доброе имя, перечеркнуть мой труд и опыт. Вскоре я стал заслуженным врачом, лауреатом Госпремии, имею ордена («За заслуги», Трудового Красного Знамени, Октябрьской революции. - Авт.) и стараюсь никогда не вспоминать ту черную страницу. Предпочитаю думать и говорить о друзьях.

Мне очень близки слова знаменитого микрохирурга и офтальмолога Святослава Федорова, с которым мы дружили: «Коля, если я увижу личность, хвать ее - и тащу к себе». Поэтому, когда в Москве мы встречались с Кикабидзе, я сказал Вахтангу: мои года - это старость, а богатство - мои друзья. 30-40 процентов моих сегодняшних достижений - их вклады, их заслуга.

12 лет назад я перенес сложную операцию, которая длилась шесть часов. Когда очнулся, рядом были жена-врач, сын-врач (Юрий заведует отделением автоматической обработки информации Ровенского областного диагностического центра, сейчас у нас с ним совместный проект по телемедицине) и оперировавший меня хирург. Но не у них, а у своего большого друга Леонида я спросил: «Что со мной? Жить буду?», хотя он не медик, а директор завода. Леня спокойно ответил: «Все нормально», и я ему поверил. Сегодня каждое утро тягаю пудовую гирю не по одной сотне раз...

- Невероятно - в 77 лет! Вы всегда занимались спортом?

- Иначе не мог бы осилить такой объем работы. Еще очень люблю петь (это у меня от мамы). Солировал в институтском хоре, участвовал в хоре работников областной больницы, где нам аккомпанировал мой тезка и земляк, студент музпедфака Николай Гнатюк, ныне народный артист Украины. Сейчас на диски записаны 35 песен, которые исполняю сольно и в дуэте с народной артисткой Украины Наталией-Марией Фариной.

Спорт и музыка делают человека живее, активнее, поворотливее. Мои ровесники состарились: ходят, как столетние деды...

- Что у них есть - только телевизор, пиво, домино...

- Это не мое. Залог моих успехов - пять дорог. Первая - безграничная любовь к Украине. О второй можно сказать словами известной песни, которая есть и в моем репертуаре: «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно». Третья дорога - любовь к людям, четвертая - к «Червоной калине», которую я проектировал, строил, возглавляю и которой живу. Наконец, пятая дорога - любимая жена, неотъемлемая часть моей души и тела. Светланы нет больше года, но она здесь, в моем сердце. Видите, как улыбается с фотографии на моем столе, - работаю, а она помогает, советует. Мне ее не хватает, как воздуха, особенно дома, поэтому «пью водку работы» - занят делами часов по 14 в сутки...

«МЕДИК - САМАЯ ЧЕСТНАЯ ПРОФЕССИЯ, ВЕДЬ ТЫ БУКВАЛЬНО ЛЕЗЕШЬ РУКАМИ В ГЛУБЬ ОРГАНИЗМА, В ЧЕЛОВЕКА...»

- Светлана Федоровна не ревновала вас к работе?

- Она меня хорошо понимала, ведь тоже полностью отдавала себя людям. Мы оба медики, познакомились в 1971 году, когда я возглавил Ровенскую областную больницу. Как-то мне позвонила кардиолог, с которой я к тому времени не успел познакомиться, потому что тогда она была на курсах повышения квалификации в Ленинграде: «Разрешите остаться еще на пару недель - не успеваю освоить новую методику»...

Сердце она знала в совершенстве - если уж ставила диагноз, его не мог отменить ни один НИИ. Сутками занималась эхокардиографией, которую мы применили первыми в Западной Украине, и буквально сожгла себя на работе. От постоянного напряжения получила глаукому, перед смертью ослепла. В посвященной Светлане песне, которую я исполняю, есть слова: «Лечила ты сердца других людей - ранимое свое недоглядела»...

Моя жена была удивительно доброй, порядочной, интеллигентной, зачитывалась Пушкиным и Лермонтовым, пела со мной. Неповторимой красоты женщина! Мы прожили в любви и согласии 32 года.

- Блистательный американский фантаст Рей Брэдбери писал: «Когда мы с Мэгги поженились 60 лет назад, у нас не было денег, квартиры, телефона, машины. Но знаете, что у нас было? Любовь!»...

- Чувствуя, что уходит, Светлана сказала: «Теперь, Николай, ты можешь полностью отдаться своей любимой «Червоной калине»...

- ...которая совсем не похожа на «казенный дом»...

- Хотя наш санаторий - самый молодой в Украине, сюда приезжают отдыхать из 45 стран: Америки, Канады, Великобритании, Франции, Германии... Фитонциды сосны делают воздух чище, чем в операционной, на территории имеются не только пять многоэтажных корпусов, но и роскошный парк со скульптурами, фитосад, недавно возведенный собор Святого Николая Чудотворца. Как известно, больного лечит врач, но исцеляют красота, природа, духовность, творчество...

В 1994 году на базе нашего санатория проходило заседание Международного трейд-клуба по экономическим связям Ровенской области, в котором участвовали представители 35 стран, посол Японии признался: «Я побыл у вас всего два дня, а вы продлили мою жизнь лет на 10».

На месте не стоим - стараемся применять все самое новое...

- И хорошо забытое старое?

- Сейчас открываем отделение нетрадиционной медицины - 49 методик, в том числе апитерапия, то есть лечение пчелиным ядом и медом. Уже используем 130 методик: лечим с помощью знаменитых Сакских грязей, оборудовали кабинет спелеотерапии, не хуже, чем в соляных шахтах Солотвино. У нас есть два источника минеральной воды - йодо-бромная, как в чешских Карловых Варах, полезная при заболеваниях опорно-двигательного аппарата, сердечно-сосудистой и нервной системы, а также хлоридно-натриево-магниевая, по типу Миргородской (она целебная для органов пищеварения)...

- Говорят, вы предупреждаете приехавших отдыхать, беседуя с каждым лично: мол, напрасно вы наменяли десяток и двадцаток, у нас медсестрам и врачам их совать в карманы не нужно...

- Если мне иногда приносят деньги, при этом человеке звоню в нашу кассу: «Поступила благотворительная помощь». Приходит кассир, записывает в ведомость сумму и фамилию. Никаких взяток. Эту политику веду очень жестко. Гиппократ ведь следит за теми, кто клялся его именем, - рядом с фотографией жены у меня на столе стоит бронзовая фигура покровителя медицины, который держит палку (посох - кадуцей), обвитую змеей.

- Да уж, тут не пошалишь...

- По-моему, медик - самая честная профессия, ведь ты буквально лезешь руками в глубь организма, в человека...

Киев - Жобрин - Киев

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter