Глаз вопиющего

Юлия ПЯТЕЦКАЯ 4 Января, 2005 00:00

Тот факт, что "Франкенштейна" единодушно прокатили в шести номинациях на недавнем фестивале "Золотой Овен", организованном российской Гильдией киноведов и кинокритиков, можно считать своеобразным успехом. Видимо, Тодоровский попал своей картиной туда, куда сегодня не то что попадать - даже целиться нельзя.

И блестящая операторская работа нашего соотечественника Сергея Михальчука (без ложного патриотизма говорю), и великолепные актерские работы Елены Яковлевой, Леонида Ярмольника и особенно Даниила Спиваковского, сыгравшего "Франкенштейна", и режиссура Валерия Тодоровского, и сценарий Геннадия Островского, и фильм как таковой остались без наград.

Букет призов в очередной раз собрали "Свои" Дмитрия Месхиева - настоящие триумфаторы уходящего киногода. Судя по всему, "честный" взгляд Месхиева на войну, закончившуюся 60 лет назад, в нынешней России куда более уместен, нежели взгляд Тодоровского на новейшую историю. Оно и понятно. Война, о которой вопиет "Франкенштейн", не только не закончилась, но и неизвестно, закончится ли вообще. При этом фильм не только о войне и не столько о войне. Как любое хорошее кино, он о чем-то большем.

Несчастный, неумный и несимпатичный Павлик к своим 20-ти годам прожил практически целую жизнь, в которой не было ничего красивого. Родился и вырос в одном из серых райцентров... Воспитывался матерью, горбатившейся на нескольких работах сразу... Отца в глаза не видел... Загремел в армию, попал в Чечню, чудом выжил... Добавил к своей неказистой внешности пустую и изуродованную глазницу, а к скромному интеллекту - психоз. Но тут судьба неожиданно расщедрилась: Павлик нашел папу - рафинированного московского интеллигента-физика Юлия Александровича, живущего за счет нерафинированной, но прекрасной жены-брокерши Риты и воспитывающего двух не менее прекрасных детей, рожденных в законном браке.

Павлик стал расплатой физика за грехи молодости. Когда-то Юлик повел себя довольно опрометчиво со случайной периферийной подругой, и через 20 лет юный грех явился к своему биологическому папе в гости.

Встреча с первенцем потрясла столичного интеллигента до глубины души. Увидев своего сына на перроне, он не только сразу узнал его, но и понял, что в этот момент нормальная жизнь закончилась.

Странный юноша с резиновой нашлепкой на месте глаза с тихим скрежетом вошел в крепкую московскую семью, как танк в спящую деревню. К счастью, деревня не бросилась на амбразуру и не сдалась, а начала существовать по законам военного времени. Главным в этом времени стало ожидание и чувство вины, которое в той или иной степени испытали все, кроме одноглазого Павлика.

Отец же, растерзанный раскаянием и состраданием к мальчику, еще недавно мочившему "духов" и наматывавшему на гусеницы мирное население, бросается искупать не только собственные, но и чужие грехи, включая первородный. Перегруженный благими намерениями по отношению к вновь обретенному сыну, Юлик притормозил буквально на самом краю пропасти. Когда пришлось выбирать между действительно своими детьми и фактически чужим ненормальным уродом.

Меня всегда удивляло, насколько точно Тодоровский-младший способен передать человеческую растерянность - самое смешанное и малопонятное из чувств. Картина поражает отсутствием вопросов и ответов, а вот растерянности в ней хоть отбавляй. В этом смысле режиссер точно уловил нынешнее состояние общества. Юлик не знает, как защитить себя и семью от страшного одноглазого человека, бегающего ночью по крышам и лазающего в окна к соседям в поисках врага, и уж тем более не знает, как ему помочь.

Зато знает Павлик, и его не проведешь. Своим одним глазом он видит надвигающуюся со всех сторон опасность и готов к кровавой схватке с теми, кто засел на чердаке. Чердак его настораживает. Их может быть много, а он один, и умирать, конечно, не хочется. К тому же у него с некоторых пор мечта появилась - бриллиантовый глаз поставить. Солидно и девушкам нравится... Осталось только батю уговорить. Ведь бриллиантовый глаз - это, согласитесь, красиво...