«Ах, Атос, почему все это с нами?»

Анна ШЕСТАК. «Бульвар Гордона» 31 Января, 2014 00:00

Того, что картина провалится в прокате, режиссер-гардемарин боялся абсолютно зря. Она провалилась задолго до выхода на экраны и даже до показа для прессы - еще когда писался сценарий, потому что сколько бы ни говорил Жигунов о том, что стремился не ремейк советских «Мушкетеров» снять, а просто экранизировать знаменитый роман Александра Дюма, сохранив его «душу», не исказить сюжет у Сергея Викторовича и его команды не получилось. Причем сделано это так, как не снилось в свое время и Юнгвальду-Хилькевичу...

Георгий Эмильевич хоть и заменил многое песнями да прибаутками, и кое о чем умолчал (например, о любовной связи д'Артаньяна с миледи и ее служанкой Кэтти), и досочинил страстное увлечение кардинала Ришелье королевой Анной (что, в принципе, могло иметь место, так как первый министр Франции, несмотря на сутану, был еще тот волокита и менял как перчатки блистательных любовниц - куртизанок и светских дам), но все же ключевые моменты произведения Дюма переписать не отважился. Например, главу, в которой д'Артаньян (в новой экранизации эту роль играет молодой актер Риналь Мухаметов) знакомится с тремя мушкетерами в первый день своего пребывания в Париже.

Кто читал книгу, наверняка помнит: за то, что он нечаянно толкнул раненого Атоса, а потом еще и согласился с ним драться, юного гасконца несказанно мучила совесть. Поэтому когда д'Артаньян встретился со своим противником и его секундантами Портосом и Арамисом у аббатства Дешо, он предложил Атосу отложить дуэль, пока тот окончательно не выздоровеет, и посоветовал чудодейственный матушкин бальзам, привезенный из дому.

У Жигунова все иначе: ни с того ни с сего д'Артаньян начинает читать едва знакомому Атосу стишки про соловья и розу и намекает, что если сегодня его убьют, он так и не познает «радостей и горестей любви». «Господа, я отказываюсь с ним драться: он девственник!» - восклицает благородный Атос (Юрий Чурсин). «Тогда и мы тоже», - вмиг решают сердобольные Портос (Алексей Макаров) и Арамис (Павел Баршак) и в срочном порядке отправляют 18-летнего гасконца в ближайший бордель - «поправлять статус». Но радость, как говорится, была бы неполной, если б не нагрянули гвардейцы...

Впрочем, искать бордель (а не жилье, как у Дюма) д'Артаньян в тот день все же пошел - после изнурительного боя с первой шпагой Франции де Жюссаком - и встретил Констанцию (Анна Старшенбаум), которую принял за проститутку, даже несмотря на то, что рядом с ней находился муж. Правда, впоследствии хорошенькая галантерейщица доказала: юноша не так уж и ошибся. Если в книге мадам Бонасье хоть и недалекая, но авантюристка и интриганка, то в фильме Жигунова - озабоченная дурочка, которая пристает к д'Артаньяну с поцелуями и объятиями, даже когда тот дерется на шпагах. Да и главный герой ей под стать - простодушный и глуповатый, напрочь лишенный той гасконской хитринки, о которой говорит Дюма.

«Господа, это что, шмели?» - спрашивает д'Артаньян во время осады Ла-Рошели. «Пули!» - врассыпную бросаются солдаты. «Как краси-и-иво!». Да уж, на войне красиво: взрывы, крики, вывороченные трупы - залюбуешься... А в случае с Ла-Рошелью - еще и заслушаешься, потому что даже последний слуга в романе Дюма понимал: эта осада французами французской же крепости бессмысленна и никому не нужна. А в конце произведения, когда Людовик XIII возвращается в Париж с победой, писатель открыто иронизирует над тем, как его встречали: словно король сокрушил врагов, а не собственных подданных...

Так же, как д'Артаньян, не похожи на себя, книжных, и другие герои фильма. Видимо, потому, что в сценарии совершенно не раскрыты их характеры и актеры играют все-таки не мушкетеров Дюма, а советских, к которым сами привыкли. Атос и Портос даже говорят с теми же интонациями, что Смехов и Смирнитский, а Баршак - смиренно, с кроткой улыбкой и вполголоса, как Старыгин. Такое впечатление, будто это не приключенческий фильм, за которым следует якобы добротный костюмированный сериал, а шоу пародий «Большая разница».

Не пародирует никого, пожалуй, лишь легендарный Василий Лановой в роли Ришелье, и то от растерянности и непонимания, что он вообще здесь делает: в середине XVII века Красному Герцогу, как прозвали кардинала за постоянные вмешательства в политику и дворцовую жизнь, было 36-37, и это был не убеленный сединами мудрец, а блестящий кавалер, храбрец, участник сражений...

Кстати, на службе у него состояли только лучшие агенты, сплошь Джеймсы Бонды и Маты Хари того времени, а в картине Жигунова среди гвардейцев, конечно, встречаются хари, да все не те - сплошь разбойничьи. И даже миледи, высочайшего класса шпионка, ведет себя как обыкновенная зечка, которую не то что к Бэкин­ге­му, а в приличный крестьянский дом бы не впустили.

Да и не похожа Екатерина Вилкова в рыжем паричке в буклях на роковую блондинку с «самыми красивыми в мире волосами», о которой пишет Дюма и которую блестяще сыграла Маргарита Терехова, на женщину-дьяволицу, способную совратить кого угодно и что угодно внушить. Скорее, на неуклюжую служанку в господском платье. Констанцию она не травит, как в книге, а убивает финкой под ребро, Атосу дарит любезности вроде: «Чтоб ты сдох!»... Таких изысканных манер во всем Провансе нет.

К слову, в отличие от Юнгвальда-Хилькевича, который, придерживаясь жанра музыкального фарса, просто не углублялся в непростые и невеселые отношения миледи и Атоса, Сергей Жигунов придумывает собственный ответ на вопрос: «А за что же они ненавидят друг друга?». Не обращая ни малейшего внимания на то, что об этом сказано в романе.

По книге, миледи заклеймили не за убийства, шпионаж или проституцию, а за мелкое воровство. Молодая монахиня вместе со священником, который в нее влюбился, решила бежать из монастыря, а поскольку денег не было, они прихватили церковное серебро и продали. Но граф де Ла Фер, за которого девушка вышла замуж, совершив побег из тюрьмы, не стал вникать, что да как: увидел клеймо на плече новоиспеченной графини - и тут же перестал восхищаться ее красотой, образованностью и «поэтическим умом», сгреб в охапку и потащил к ближайшему дереву вешать.

Любовь прошла, завяли помидоры: честь для родовитого дворянина была превыше всего, Атос не мог поверить, что влюбился в каторжницу. И своими руками сотворил Миледи такой, какой она пришла на службу к кардиналу: злобной, мстительной, жестокой и никому не верящей. А потом еще и стал инициатором жуткой казни на болоте, где 10 здоровых мужиков (четверо мушкетеров, столько же слуг, английский деверь миледи лорд Винтер и палач) сообща поймали одну женщину, потому что поодиночке всех перебила бы, и отрубили ей голову.

У Жигунова эта история о «чести и доблести» перевернута с ног на голову: воз­вращается граф (так и хочется добавить: «из командировки»), а супруга с каким-то конюхом да на соломе... Он ее повесил, она выжила, ни с того ни с сего убила Констанцию и пыталась погубить д'Артаньяна (который, вообще-то, сам во всем виноват, и это знает каждый, кто прочел книгу), а потом зачем-то сама прибрела в родовой замок де Ла Феров, чтобы там ее наверняка нашли. Стол для бывшего мужа, который ее вешал, накрыла, примарафетилась, разлила в бокалы вино и расчувствовалась: «Ах, Атос, почему все это с нами?!».

Комичнее, пожалуй, только Константин Лавроненко в роли Бэкин­ге­ма, который играет не премьера Англии, а все того же Чекана из «Ликвидации» и чисто по-пацански забивает Ришелье «стрелу»: «Если вы не оставите в покое королеву Анну и не выйдете в отставку...». И сама королева (Мария Миронова), которая хочет забрать тело мертвого герцога и похоронить по-христиански, как будто в Великобритании живут сплошь иноверцы и совершенно некому это сделать. И еще украинские титры, авторы которых умудрились наляпать множество ошибок и сделать из Анны Австрийской Ганну Австрійську. Что уберегло нас от Австралійської, право, не знаю...