Виктор ЮЩЕНКО: «В первый раз Дмитрий Гордон удивил меня в 2004 году, когда с телеэкрана призвал соотечественников отстаивать справедливость и страну, в которой живем, а во второй раз — тем, что трижды за шесть часов нашей беседы (наверное, ни с кем из журналистов так долго я не общался!) в его глазах стояли слезы. Сильный, взрослый и опытный, записавший сотни блестящих интервью человек, он плакал — беззвучно, по-мужски, но абсолютно искренне...»

«Бульвар Гордона»

В наше время, признаться, кого-либо чем-нибудь удивить трудно — разве что искренностью и порядочностью, которые, к сожалению, редкостью стали, но Дмитрий Гордон меня удивить сумел, причем именно этими качествами. В первый раз — в 2004-м, когда, узнав, что по итогам голосования победителем президентских выборов моего оппонента Виктора Януковича объявили, сразу же отправился на «5 канал» и c телеэкрана призвал соотечественников отстаивать справедливость, свои гражданские и человеческие права и страну, в которой живем.

Почему он так поступил? Конечно же, не потому, что я или кто-то из моих сторонников попросили: этого не было и быть не могло. Прежняя власть надоела? Сказать, что Дмитрия она притесняла, я не могу: он состоялся как редактор, журналист и телеведущий, стал известным в Украине и за ее пределами, и на митингах оппозиции я ни разу его не встречал. Тем не менее Дима поехал на телевидение и, не задумываясь о том, что может случиться завтра (а у него семья, дети и ему есть что терять!), сделал то, что сделал, и я знаю: многие, слушая его тогда, подумали: «Ну, раз уж Гордон, который имеет вроде бы все, чтобы считаться успешным, так говорит, значит, бороться надо, значит, хоть какой-то процент уверенности в победе есть».

Я верю: когда в начале нашего интервью Дима спросил, можно ли обращаться ко мне «господин Президент», он не лукавил, не пытался меня таким образом расположить и откровенности особой добиться — он беседовал со своим Президентом, которого избирал и отстаивал, а потому имел на такое обращение полное право.

В ходе беседы Дмитрий удивил меня во второй раз — тем, что трижды за эти шесть часов (наверное, ни с кем из журналистов так долго я не общался!) в его глазах стояли слезы. Сильный, взрослый и опытный, записавший сотни блестящих интервью человек, он плакал — беззвучно, по-мужски, но абсолютно искренне, причем не от сентиментальности, а оттого, что действительно переживал по поводу всех тех вещей, о которых шла речь: почему победа «оранжевой революции» завершилась рас­падом «оранжевых»? в чем причина того, что так, как в Грузии, в Украине не вышло? кто виноват в том, что вот уже 22 года у нас есть государство: свое, независимое и официально демократическое, а фактически демократию в нем построить не можем — соседи, постоянно вмешивающиеся в нашу жизнь, или мы сами, позволяющие им это делать?

Наш разговор с Дмитрием Гордоном был диалогом двух соотечественников и сограждан, которым происходящее вокруг не безразлично, и вопросы такими актуальными, такими наболевшими оказались, что о времени я напрочь забыл — появилось желание сразу обо всем рассказать, поскольку люди хотели наверняка это услышать.

Вместе с тем я благодарен Диме, что беседа не свелась к предложениям ту или иную ситуацию либо событие прокомментировать — парламентские выборы, например, подготовку к ним и возможные их итоги. Гордон не только как с политиком и бывшим главой государства со мной общался, но и как с человеком, и было видно: он искренне интересуется, что чувствовал я после отравления и когда связанные с ним разбирательства начались, как пережила это моя семья, как удавалось мне работу Президента, официальные встречи и поездки с попытками от проблем со здоровьем избавиться совмещать. Дима заставил меня в очередной раз прошлое вспомнить, родителей, без которых я однозначно не стал бы тем, кем стал, а еще о настоящем и будущем рассказать — о детях и внуках, для которых живу: некоторые моменты меня растрогали, в горле стоял ком, и говорить слезы мешали...

Поверили ли мне зрители и читатели, судить не берусь, но все же надеюсь: кто-то из них мою, не побоюсь этого громкого слова, исповедь перед нацией выслушал и, может, по-новому меня узнал, понять попытался, почему и зачем пришел я в политику, чего хотел достичь и чего в результате достиг. Видит Бог, лишь для того, чтобы однажды в президентское кресло усесться, туда я не рвался: не так воспитан — главной целью было придать развитию украинского государства динамики (возможно, звучит пафосно, но это действительно так).

Помню, как в 96-м, когда я Нацбанк возглавлял, мы в обиход гривну вводили и развозили новую украинскую валюту по региональным банкам, чтобы те могли осуществлять обмен. Не хочу город в Западной Украине, где это произошло, называть — только случай сам расскажу, который поверг меня в шок. Прямо возле дороги мы разбросанные купоны увидели — разноцветные, те самые, которые предшественниками гривны были: их не просто, как мусор, выбросили (ну, вы понимаете), и тогда я подумал: «Сделаю все, чтобы к гривне так не относились, чтобы украинцы ее как национальную воспринимали валюту». С тех пор годы прошли, и я считаю, что, несмотря на все трудности, мне это удалось, во всяком случае, когда слышу: «Гривна — шестой ребенок Виктора Ющенко», горжусь.

...Бог независимость дал нам, а вот уме­ние жить в своем доме самостоятельно, на то, как же там у соседей, не оглядываясь, мы должны были приобрести сами. Раньше мне казалось, что двух десятков лет для этого вполне достаточно, теперь — что еще два-три нужны поколения, чтобы это умение, наконец, пришло и в головах закрепилось, а нынешним нашим политикам лишь одно посоветовать хочется: «Не рвите страну, нацию не делите, и, возможно, это самым мудрым будет решением, на которое сейчас вы способны».

Что побудило в свое время за стол переговоров Александра Квасьневского и Леха Качиньского, Герхарда Шредера и Ангелу Меркель сесть? — это ведь политические противники, представители разных, если не полярно противоположных, партий.

Пускай грубо скажу, но верно: и полякам, и немцам мудрости осознать хватило, что к вопросу о налоге на дополнительную стоимость или к тому, нужно ли запрещать аборты, относиться можно по-разному, но есть такое понятие, как паннациональные интересы, ради которых объединиться необходимо и, как говорится, наступить собственной песне на горло.

Я рассказал Дмитрию Гордону о том, как на встрече экс-президентов США Билла Клинтона и Джорджа Буша-младшего присутствовал, которые полезную привычку собираться имеют и вместе что-то во благо своей нации делать, — разве может сердце нормального человека после этого не болеть, когда он имеет возможность оценить и сравнить, как там у них и как здесь?

Помню, в детстве, в начальной школе, которая в обычной сельской хате располагалась, первая моя учительница Галина Федоровна Авраменко раздала нам, ребятишкам, которые все время из-за чего-то дрались, прутики нехворощи — растения, из которого веники делают. «Сломайте, — предложила, — каждый свою веточку» — и мы с легкостью это сделали... «А теперь попробуйте целый веник сломать!» — но как ни старались, ни у кого не получилось. Вот вам простой пример из детства: не­ужели хотим, чтобы нас поодиночке, по прутику, переломали?

Украинским политикам остро не хватает диалога, и хотя тем национального масштаба, которые объединяют, гораздо больше, чем проблем, которые разъединяют, никто даже в дневник записать и озвучить те пункты, ради которых нужно руки друг другу подать, не берется.

Политики наши продолжают на месте топтаться и выясняют, кто из них наобещать больше способен, а люди превращаться из населения в нацию упрямо не хотят.

Ну вот ответьте, какая из европейских наций дискуссию о языке сегодня ведет? — это дисциплина не то что первого класса, а первой его четверти! Государственный язык — нациеобразующий фактор, то, с чего любая нация начинается, а нам бигборды вывешивают: «Два языка — одна страна!» — да ни в одних скрижалях этого не написано, к тому же приверженцы этого лозунга две принципиально разные вещи смешивают — государственный язык и язык бытового общения.

Уважаемые, да чем больше языков вы знаете, тем лучше, тем сильнее ваши позиции: «І чужому научайтесь, й свого не цурайтесь», — классик сказал, но при чем здесь язык государственный? Поверьте, одно понятие с другим никто в мире не путает, и в той же России никогда не встанет вопрос: «А не признать ли государственным языком украинский — в Тюменской области, например, или на Ставрополье?» — там, где ни украинских школ, ни театров нет, а украинцев между тем тысячи.

Институт украиноведения подсчитал: нация наша не только Эмский и Валуевский указы пережила — циркуляров, направленных на уничтожение украинского языка как такового, 172 было. На украинском литургию проводить запрещали, церковные книги и художественную литературу издавать, его не признавали русские, поляки, румыны, словаки — все те, чьи страны часть территории Украины в своем составе имели, а теперь мы сами, своими руками, гнобим его и в ярмо лезем!

Да ни одна нация, даже самая молодая, со своим языком и культурой обращаться так не позволяет, а мы, с древним наследием, многовековой историей, богатейшими обычаями и традициями, с первой в Европе конституцией, на такую мель в этом вопросе сели, что страшно подумать: а что же дальше?

...Еще живы люди, которые помнят времена, когда за так называемый украинский национализм пытали, сажали, отправляли в Сибирь и топили на баржах, как интеллигенцию уничтожали — научную, политическую, военную: всех тех, кто могли в те пропащие 70 лет поводырями нации быть.

Вспомните уже порядком подзабытую, к сожалению, тему массового захоронения жертв политических репрессий в Быковне: когда ее только подняли, речь об 11 тысячах невинно убиенных шла, а сейчас — о 43 тысячах! 660 украинских писателей и журналистов, больше тысячи представителей духовенства, три с лишним тысячи офицеров... — посмотрите, какой пантеон национальный, и это лишь одна Быковня, а сколько еще таких — в каждой области? В той же Винницкой, например, где палачи НКВД 12 с половиной тысяч человек уничтожили, а немцы — семь тысяч...

Вышедшая еще в 2004-м книга моя «Верю в Украину» называлась — могу ли, глядя на происходящие нынче процессы, повторить эту фразу сейчас? Наверное, все-таки да — слишком сильно люблю свою Родину, чтобы в ней разувериться, и убежден: рано или поздно к осознанию своей идентичности мы приблизимся, что бы с нами ни делали.

Придут все равно новые поколения, которые памятники не Екатерине II или Сталину ставить будут, а людям, за суверенитет и независимость украинской нации боровшимся, и по достоинству тех же Бандеру и Шухевича оценят, просто им, в отличие от нас, хватит духу сказать: «Давайте решим, кто памяти достоин, а кто — в лучшем случае забвения» — и своих национальных героев найти, чье место так долго чужие — павлики морозовы и им подобные — занимали.

Да, в Украину я верю, а еще в то, что украинский национальный процесс остановить нельзя — хотя бы потому, что никогда еще столь информированным наше общество не было. Мы же не только светлые, героические, но и темные страницы истории своей прочли — нужно лишь вполне очевидные выводы сделать, в национальную поступить школу и окончить ее, но для этого, повторюсь, не одно поколение понадобится, а нынешнее укорять не стоит — его время прошло. Честно говоря, не думаю, что моему ровеснику, который в Донецке живет, всю жизнь на металлургическом комбинате или в шахте проработал, украинского языка и истории не знает и знать не хочет, что-либо доказать можно — стоит, наверное, просто тяжелый труд уважать, а перестроить сознание и давно сложившуюся систему ценностей сломать не пытаться.

Прошло ли мое время как политика и Президента? Не знаю, а на вопросы, планирую ли когда-нибудь еще один сделать рывок — предпринять попытку вернуться, отвечаю: «Я там уже был».

Ну действительно: в этой стране на такой уровень я поднялся, достичь которого удалось немногим, но наверх, только чтобы выше всех быть, никогда не стремился, поэтому если на политическом горизонте Украины появится человек, который нацию объединить сумеет и из дебрей на светлую и ровную дорогу вывести, мешать ему точно не стану: во всем поддержу и искренне порадуюсь достижениям — его и своей страны, в которую верил, верю и верить буду.

Новую книгу Дмитрия Гордона «Души отдушина» с автографом автора вы можете приобрести по почте.  

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter