Бывший заложник «ДНР» журналист Олег ГАЛАЗЮК: «Били зверски — и, издевки ради, в украинский флаг заворачивали... А потом окровавленный пол заставили мыть. И пол, и стену, на которой человеческой кровью написано: «Слава Донбассу!»

Олег Дмитриевич не только журналист и блогер, а с некоторых пор — политзаключенный, но и кандидат философских наук, специалист по античной философии. Преподавал в Торезском филиале Харьковского института экономики и рыночных отношений. «Правдоруб, очень эмоциональный, но геройский дядька», — охарактеризовали его товарищи по отсидке. «Такой боевой, неудивительно, что его сразу с военными в госпиталь повезли, а только потом в «Феофанию», к нам, штатским...»

Беседуем в палате, больше похожей на добротный гостиничный номер с балконом. «Жалко, что зима, — говорит Олег, — здесь большой красивый парк. И я уже освоился: бегаю, занимаюсь физкультурой, гуляю на свежем воздухе... Вот только скоро нас переведут из «Феофании» в санаторий для ветеранов в Пуще-Водице: здесь проживание стоит полторы тысячи гривен в сутки, а там мы гораздо дешевле государству обойдемся» 

«50-летие «отмечал» под грохот канонады на Савур-могиле, а 55-летие — уже в отсидке, как заключенный «ДНР»! Кто мне эти годы вернет?»

 — В этой больнице так дорого?!

— Да! Она же не для простых смертных — ведомственная. Но кормят нас при этом на 36 гривен в день. Видимо, чтоб подольше не забывали макеевскую колонию. И лечение, по правде говоря, оставляет желать лучшего. Стоматология, например. А ведь это, сами понимаете, нужно практически каждому, кого там допрашивали, били... Я у врачей здешних интересовался: «Скажите, пожалуйста, на что мне зубной протез крепить, если у вас даже крема фиксирующего нет? На жеванный хлеб, как в тюрьме, или на кашу?» В общем, Аня, на нашей территории тоже не все слава богу, и это прет изо всех щелей. Надо страну понемногу воспитывать. Как по мне, в Украине не все понимают, что и как с этими пленными происходило, обменяли — ну и ладно, пусть себе живут как хотят...

— Вы дальше как собираетесь?

— О, я еще бойцом держусь! В отличие от тех, кто реально не понимает, что делать: без денег, без жилья, документов... Я собираюсь работать — сотрудничать с «Радіо Свобода». Гонорары за прежние публикации, «Письма из оккупированного Донбасса», за которые я был арестован и осужден в оккупации, у меня с карточки украли дээнэровские бандиты. Это 19 с лишним тысяч гривен. Так что придется начать в буквальном смысле слова с нуля.

— Со «свободовскими» коллегами ведь уже виделись?

— Они в числе первых ко мне пришли. И руководительница киевской службы Инна Кузнецова была. Я же в жилетке «Радіо Свобода», видите? (Показывает фирменную оранжевую нашивку-факел). Коллеги обещали ноутбук подарить, чтобы я начал работать над книгой — о пленных и всем том, что и я, и они пережили. И сказали, что пора готовиться к конференции в Праге — как Олегу Сенцову. Ведь именно там, в Праге, у «Радіо Свобода» главный офис.

— Так что планов — громадье.

— Действительно много, в том числе судиться с Путиным. Что вы так удивленно смотрите? Я намерен на Путина в суд подавать: эта сволочь украла у меня пять лет жизни! Я 50-летие «отмечал» под грохот канонады на Саур-Могиле, а 55-летие — уже в отсидке, как заключенный «ДНР». Кто мне эти годы вернет? Нет, я ни ему, ни всему их «нормандскому квартету» покоя не дам. Почему квартетом называю — да потому, что «а вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь»...

А вообще, я бы, знаете, чего хотел? Сине-желтую палатку, как наш флаг. Вот палатку — и биометрический паспорт, чтобы ездить по разным странам и рассказывать, что у нас в стране происходит. Раз нет у нас нормального иновещания, раз власть наша мямлит что-то невнятное — вместо того, чтобы четко назвать войну войной, должен же кто-то, кто не понаслышке обо всем знает, взять на себя роль такого посла доброй воли. Языками я владею неплохо: английским хорошо (не зря в свое время курсы переводчиков окончил), французским чуть хуже, испанским, пожалуй, лучше — в колонии усиленно учил. Уже пишу и читаю. Диоген жил в бочке, а я в палатке буду...

Никогда свою позицию не скрывал и не собираюсь. Ходил по Торезу и называл вещи своими именами: войну войной, оккупантов оккупантами, объяснял отравленным российской пропагандой людям, что на самом деле происходит. Многие меня благодарили: «Вы знаете, Олег Дмитриевич, слушаем вас — и появляется надежда, что здесь снова будет Украина»

Я и на Майдане был, правда, недолго: как узнал, что студентов избили, поехал из солидарности, я же преподаватель! А потом весь Торез исписал призывами: «Зека на нары!», «Пшонку за мошонку!» Кто-то скажет, что это ребячество, но надо было как-то показать, что и у нас есть люди, которые не будут молча беззаконие терпеть.

— За что, как и когда вас взяли впервые?

— Макеевский «Оплот» похитил меня прямо с кафедры. Привезли в так называемый «УБОП», пугали, что взяли по статье «умышленное убийство», что тут мне и кирдык, били зверски — и, издевки ради, в украинский флаг заворачивали... А потом окровавленный пол заставили мыть. Все это я хорошо помню: и пол, и стену, на которой человеческой кровью было написано: «Слава Донбассу!» И кусачки, которыми пальцы отрывают...

— Вам их специально показывали?

— Они на виду лежали — все орудия пыток. Их никто не прятал... Меня и еще четверых человек продержали 19 дней и отпустили только после того, как им разблокировали счета казначейства. То есть взяли таким образом «выкуп». Плюс квартиру мою ограбили — пока меня держали в застенках.

Кстати, у каждого из этих нелюдей — семья, работа. Все, как положено. Некоторые бандиты открыто говорили, не стесняясь, что на работе взяли больничный, чтобы «деньжат натрясти» И государство Украина им эти больничные оплачивало!

— Жуть...

— И эта жуть продолжилась, когда я на работу вернулся: оказалось, институтские коллеги были в курсе, где я. В ведомости поставили зачеты моим студентам, хоть ведомости находились при мне, когда меня похитили... Урезали мне отпускные (а зачем, в самом деле, мертвому отпускные?) и ставку. По лицам прочел: не ждали совсем. И эти люди, представьте себе, и сейчас преподают — даже в Харькове! Не на оккупированной территории. Чему они могут научить — как сдавать коллег бандитам? 

«Сижу с мешком на голове, дышать нечем, а они смотрят «Квартал 95» и смеются... Поэтому пусть как хочет реагирует Зеленский, но пытали меня его «Кварталом» 

— Вы после этого выехать пытались?

— И выехал: отправился в Киев, искал работу. Обращался в Министерство образования — ничего внятного. Предложили какую-то ставку в военном училище и спросили: «А вы подполковник?» — «Нет, — говорю, — в армии был рядовым. Но я известный ученый, мои работы знают, их за рубежом цитируют. В той же России» Обратился в Киевский университет имени Шевченко к проректору Бугрову. Тот вроде взялся помочь, а потом ответил: «Олег, я спрашивал — не хотят» Кто не хочет, я не уточнял... В общем, помыкался я так четыре месяца, пока было на что, и вернулся: дома хоть жилье свое и какая-никакая работа. И многие, кто уезжал с оккупированных территорий, вернулись из тех же соображений, потому что Украине не нужны! Вот обратите в своей статье именно на это внимание: не нужны! И что, думаете, нужны сейчас? Поживем — увидим, но пока — сомневаюсь...

На сайте «Радіо Свобода» я вел рубрику «Письма из оккупированного Донбасса». Ясное дело, под псевдонимом. Но нашелся стукач, некий Антон Брунько, который заявил в торезский отдел «МГБ», что он, мол, установил: автор Мирослав Тямущий и Олег Дмитриевич Галазюк — одно и то же лицо.

— Вы этого Антона знаете?

— Не видел никогда. Может, студент какой отчисленный, не помню. Пускай его следователь знает — все данные, которые у меня были, я передал. Рано или поздно весь Донбасс снова будет украинским, и правосудие разберется, что за «антон» меня выдал... По его доносу загребли меня во второй раз — в День независимости Украины, 24 августа 2017 года. И, что самое абсурдное, по украинскому законодательству! В рамках борьбы с организованной преступностью.

— За что именно?

— Экстремизм, разжигание межнациональной розни, формирование «негативного отрицательного отношения к русским», будто бывает «негативное положительное». Там не дело, вы почитайте — там анекдот! (Улыбается).

Во-первых, им не нравилось, что в своих статьях я беру «ДНР» в кавычки — это, видите ли, унижает. За кавычки дали 16 лет — как вам, а? Во-вторых, придирались к такому, что им не помешало бы экспертизу вменяемости провести. Например, была у меня публикация «Взлетит ли «Феникс»?» — о мобильном операторе, бывшем «Киевстаре», который дээнэровцы отжали и сделали «Фениксом». Так они почитали и говорят: «Что значит «взлетит»? Вы что, взорвать хотите?» (Смеется). Ну, страшный экстремист — по их меркам, которые они с себя же сняли. Такого только сажать!

— Вы в Торезе сидели?

---

---

— Сначала в Торезском (надо уже привыкать по-нашему — Чистяково — называть) «МГБ». Трое суток с мешком на голове, в наручниках, прикованный к батарее...

— Били?

— Слава богу, нет. В этот раз обошлось без битья. Представьте себе, опером у меня оказался... бывший мой студент, Сергей Ногаш. Узнал меня: «Олег Дмитриевич! А вы что здесь делаете?» Отпустить, понятно, не мог, но избивать не позволял. Хотя издевались, конечно, и в этот раз. Сижу с мешком на голове, дышать нечем, а они смотрят «Квартал 95» и смеются... Поэтому пусть как хочет реагирует Зеленский, но пытали меня его «Кварталом».

— Не любите президента?

— А что, обязан любить? Пусть он реальные дела делает — для Украины! А мы с вами посмотрим, как будет меняться страна и ситуация на востоке. Мне знакомые говорят: «Молчи, пускай тебе квартиру дадут, то дадут, се дадут, а потом уже говори» (Смеется). Ага, щас! Разбежались они и дали — это во-первых. А во-вторых, не продается мое мнение за квартиры и материальные помощи, порядок пускай наведут в стране, порядка ж нету! Закон — как дышло, крутят им, кто как хочет...

Помню, сижу с мешком на голове и слышу, как замначальника торезского «МГБ» хвастается: «А моя малая поступила на бюджет!» Понятно, что в Украине — в Харькове, по-моему... Может, не имел бы я отношения к системе образования — не обратил бы внимания, а так подумал: ты смотри, как нас, кровожадных бандеровцев, боятся, что аж детей к нам учиться отправляют, за наш, бандеровский, счет. А мы и рады! Даже не утруждаем себя проверкой: кого учим, откуда, не стреляет ли папка этой студентки в голову ее ровесникам... Много о чем надо подумать, и хорошо подумать.

Из Тореза меня отвезли в Донецк. Ну, все со мной было ясно: экстремист, террорист, подстрекатель. Доказательства, то есть публикации на «Радіо Свобода», налицо, поэтому поместили в СИЗО, затем осудили на 16 лет — и в Макеевку, в колонию строгого режима №32.

«Изоляция» меня, к счастью, миновала, но всех, кто в этой жуткой тюрьме донецкой был, я расспросил подробно — для своей будущей книги. То, что там творилось... Это даже не беспредел. Если бы лет 10 назад кто-то сказал, что мы до такого доживем, я не поверил бы!

Избиения. Изнасилования. Гладиаторские бои, как при Нероне. Пытки током. Издевательства всевозможные: людей ломали и физически, и психически! Заставляли рыть траншеи, разминировать поля: подорвется — не жалко. Есть у нас мальчик, совсем юный, 20 лет, так вот, его водили на разминирование...

Разбирали ящики с просрочкой: печеньем «Конти» столетней давности, которое в 14-м году воровали из супермаркетов, консервами и так далее. С печенья снимали обертки, на которых стоит дата, и фасовали в коробки, чтобы потом это на развес продавалось на рынках гражданам «ДНР». Рыбными консервами из вздувшихся банок кормили заключенных.

— Это к вопросу о том, как в «молодых республиках» жить хорошо...

— Да-да. Так хорошо, что на суде я сказал: «Вернусь только на танке и Лениных ваших снесу к чертям собачьим, как в Чистяково, так и в Донецке!» Судья: «Не дождетесь!» Я в ответ: «Нет, дождусь!» Одного из тех, кто с нами летел, парни чуть голыми руками не разорвали, узнав в нем дээнэровского палача.

— Не страшно было?

— Ну, слушайте, если будем бояться — скоро придется и в Киеве ходить на митинги с плакатами «хотим в Россию». Страшно тому, у кого дети или родители на оккупированной территории, а мне, одному, без семьи, чего бояться? За свою жизнь? Так ее сколько раз могли отобрать, и слава богу, не вышло: видимо, я не все еще для Украины сделал. Очень благодарен тем, кто мне помогал и помогает: бывшему пленному Валерию Недосекину, волонтерам, коллегам с «Радіо Свобода». Не сломался в заключении — чего ломаться на свободе? Я не идеализирую нынешнюю Украину как государство, но хоть какая-то демократия есть и людей на подвал не тащат.

Вы знаете, в «ДНР» остался сидеть очень хороший человек — Юрий Шаповалов, заслуженный медик, известный кактусовод. Напишите о нем, пожалуйста! Это ему, кстати, передавали книжки по испанскому языку, по которым я занимался. Так вот, шел он с работы по мосту, разговаривал по телефону с матерью, подъехали, скрутили... Еще и видео в интернет выложили, где он кричит в трубку, не понимая, что происходит: «Мама, мама!» Юра спрашивал потом: «А меня за что? На что я вам сдался?» И ему прямо сказали: «Для обмена. Нам нужны люди, за которых мы будем требовать отдать наших» Вот так, цинично и прямо. Мы с хлопцами, когда сюда приехали, первым делом сели и сами давай список составлять, кто кого знает — из оставшихся в заключении. Насчитали человек 70.

— Их не отдают?

— Не подтверждают, что они там. Зато с нами в самолете такое прибыло... Коллеги-журналисты говорят: «Олег, это твое личное мнение, воздержись, ты можешь всего не знать» Но какое мое личное, когда одного из тех, кто с нами летел, парни чуть голыми руками не разорвали, узнав в нем... дээнэровского палача?

— Да вы что?!

— Да! Некий «Беня», то есть Бражников Евгений, был помощником садюги, который еще страшнее, — «Джексона», он же Виталий Иваниенко. И участвовал в пытках и издевательствах. Ребята, которых он мучил, увидели, что он тоже с нами летит, бросились на него и устроили бы самосуд, не вмешайся эсбэушники. Не знаю, на кой черт он им нужен и что он такое важное знает, но в самолете его охраняли вооруженные люди в балаклавах. Сейчас его с нами нет. Хотя наши, конечно, дают показания следователям и рассказывают, кто он такой.

Попали в обменный список и пять человек, которые должны были отказаться покидать «ДНР», — так нарочно подстроили. Четверо так и сказали, а один, дедушка 80-летний, с российским гражданством (!),меня послушал — одумался. Решил, видимо, что в Украине лучше...

Но только вдумайтесь, Аня: четверо подставных заняли чужие места, тех, кто искренне хотел вырваться из плена, и сказали, что не хотят в Украину! Очень чудной список, вопросов к нему много — пусть компетентные органы не стесняются, задают. И да, хотелось бы, чтобы во всех этих обмененных людях действительно жила Украина, а не только требования: «Квартиру дайте! 100 тысяч дайте!» 

«Это мыло надо совать под нос всем тем, кто хочет в Россию: именно так пахнет ваш мир любой ценой. Тру-па-ми. Костями. И не факт, что животных...» 

— Такое тоже есть?

— Всякое тут есть. У меня один из обменянных спросил недавно: «А что это у тебя и вещи новые появились, и телефон тебе подарили, и передачи носят? Что ты такое делаешь?» — «Ничего, — говорю, — пока не делаю. Просто люблю Украину. И ты люби, если хочешь, чтобы тебя уважали»

Кстати, хотите, я вам тюремные гостинцы покажу?

— Какие?

— Такие, которые всем и каждому надо показывать, чтобы ясно стало, что такое Евразийский экономический союз, куда нас пытаются запихнуть «мышебратья». (Олег Дмитриевич достает из сумки расколотый бурый брусок чего-то, отдаленно напоминающего хозяйственное мыло, упакованный в целлофановый пакет). Ну же, нюхайте, смелей! (Вонь от бруска настолько ужасна, что может вызвать рвоту).

Таким мылом мы мылись в макеевской колонии. Сделали его — я еще этикетку оторвал, да не довез — в городе Аксай Ростовской области. Наше украинское мыло пахнет розой, лавандой, сиренью, а это — смердит трупами! Точно так же, как дружба и любое заигрывание с Россией. Как радость нашей власти по поводу того, что они газовый договор заключили. Чему вы радуетесь? Люди, вы рады, что мы по-прежнему в финансовых отношениях с теми, кто стреляет в ваших детей, мужей, братьев? Вот это мыло, Аня, надо совать под нос всем тем, кто хочет в Россию: именно так пахнет ваш мир любой ценой. Тру-па-ми. Костями. И не факт, что животных... А еще — покажи, Рома, фирменный ключ от наручников.

«Так у вас же», — отвечает парень по имени Роман, который делит с Галазюком больничную палату. «И правда, — спохватывается Олег, — вот!» — и вытаскивает из кармана жилетки... проволочную головку от обычной бельевой прищепки: «Доборолась «республіка» до самого краю... Наручники у «ополченцев» пока что есть, а вот открывать их уже нечем. А вы тут, в Киеве, носитесь со своим «зубожінням». Я невольно улыбаюсь.

---

---

— Что, рассмешил? Я и в колонии ребят умел приободрить. Например, в СИЗО меня подучили, что как придешь на зону, надо прозвище себе просить: «Тюрьма-старушка, дай мне погремушку — не лоховскую, а воровскую!» А я ж не бывалый зек, а преподаватель философии. Все перепутал, сказал: «Не воровскую, а лоховскую!» Так вся тюрьма смеялась! Кто-то из глубины барака крикнул: «Сократ!» Так Сократом и хожу.

Рома, с большими грустными глазами и не особо разговорчивый, тоже слегка улыбается. Спрашиваю у него, сколько лет и за что.

— Мне — 23, а сидел в разных местах, 805 дней.

— И в «Изоляции»?

— 292 дня.

Достает из тумбочки свой «календарь» — листок тетрадки в клеточку, расчерченный вручную. Каждый прожитый день парень отмечал галочкой.

— Судили за шпионаж. Приехали ночью ко мне домой вооруженные люди, человек 15, выволокли, увезли... До сих пор не знаю, кто навел, за что... Забрали две машины, мою и родителей. Но и это не помогло: посадили. Вы извините, подробностей рассказывать не буду. Сейчас для меня главное — вывезти семью.

На оккупированной территории у Ромы не только родители — еще жена и маленькая дочка.

Когда меня забрали, жена была беременна, ребенок уже без меня родился. Ни разу еще на руках ее не держал. Телефон появился — теперь могу хоть фотографии смотреть... Жду не дождусь, когда заберу их в Киев. Но для этого надо получить паспорт, найти работу. Диплом родители передали, когда меня с самолета встречали, но он дээнэровский. Вот что делать таким, как я: поступал в техникум в Украине, а диплом выдали... такой?

— На кого учились?

— На металлурга. Но, знаете... У меня есть мечта — я загадал: если вызволят меня, землю буду грызть, а добьюсь. Летное училище в Кропивницком — очень хочу там учиться. Понимаю, что до этого ой как далеко и шансов мало, но у любой истории может быть хорошее продолжение...

 

P.S. Перед самой публикацией материала Олег позвонил и прокричал в трубку: «Аня, я стою на берегу Днепра! Как думаете, что собираюсь делать?» — «Ну и шуточки у вас!» — выпалила я. «Да мыло! Мыло топлю! — рассмеялся мой собеседник. — Пускай тонет эта зараза русского мира, нет ей возврата!» 

(Продолжение следует)

 

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter