Символ советской эпохи поэт Евгений ЕВТУШЕНКО был завербованным агентом 5-го управления КГБ

Владимир ПОПОВ

Специально для интернет-издания «ГОРДОН»

 

Ветеринар по образованию Пономарев был направлен на службу в КГБ

 

На протяжении многих лет заместителем Филиппа Бобкова, руководившего 5-м управлением КГБ, был генерал-майор Иван Абрамов. Впоследствии, когда Бобков стал генералом армии и заместителем председателя КГБ, сменив на этом посту Виктора Чебрикова, возглавившего КГБ после Юрия Андропова, избранного на пост генерального секретаря КПСС, Абрамов возглавил 5-е управление в звании генерал-лейтенанта.

Офицеры, служившие под руководством Абрамова, называли его Ваня Палкин за склонность к самодурству и жесткое, часто несправедливое отношение к подчиненным. Мечтавший о должности заместителя председателя КГБ и реально имевший шансы на ее получение, Абрамов в конце 1980-х годов неожиданно для всех (и прежде всего для себя самого) был переведен в Генеральную прокуратуру СССР на должность заместителя генерального прокурора и вскоре бесславно закончил свою карьеру.

Устроил ему это назначение такой же, как и сам Абрамов, неумный и амбициозный человек, около двух лет служивший его заместителем, — Виталий Пономарев. Ветеринар по образованию, затем партийный работник, Пономарев в начале 1980-х был направлен на службу в органы госбезопасности, получил назначение на должность председателя КГБ Чечено-Ингушской АССР. Спустя короткий срок был переведен в Москву на должность заместителя начальника 5-го управления КГБ. Так стал он заместителем Абрамова. Было это в преддверии Московского международного фестиваля молодежи и студентов 1985 года, и именно это политически важное мероприятие было поручено контролировать Пономареву посредством курируемых им подразделений 5-го управления.

В ходе подготовки к фестивалю Пономарев знакомился с руководством фестивального оргкомитета, а также с другими ответственными лицами, занятыми подготовкой, в частности с главным режиссером открытия фестиваля Владимиром Гусинским. Гусинский был хорошо известен 5-му управлению еще со времен подготовки московской Олимпиады 1980 года. Именно тогда начал он агентурное сотрудничество с органами госбезопасности под псевдонимом Денис.

После того как завершился Московский фестиваль молодежи и студентов, многие сотрудники КГБ, обеспечивавшие его безопасность, были поощрены, в том числе и руководство 5-го управления — Абрамов и Пономарев. По установившемуся в КГБ правилу — чем выше начальник, тем более значимое поощрение он получает. Но у Абрамова со своим подчиненным Пономаревым были сложные отношения, и он не упускал случая публично унизить Пономарева, в том числе в присутствии подчиненных ему офицеров. Так и сейчас: Пономарев поощрен был ниже того, что соответствовало занимаемой им должности.

Прошло некоторое время, и в кабинете начальника 5-го управления Абрамова раздался телефонный звонок председателя КГБ генерал-полковника Чебрикова. Интересовался он мнением Абрамова о Пономареве в связи с находящимся на рассмотрении руководства КГБ предложением о назначении Пономарева на более высокую должность.

Хитрый и изворотливый Абрамов, поднаторевший за многие годы в гэбэшных интригах, не понял на этот раз, что вопрос о повышении Пономарева уже решен, а потому дал тому не лучшую характеристику, отметив, что повышать его еще рано. Через несколько дней Чебриков подписал приказ о назначении Пономарева начальником управления кадров КГБ. Вскоре ему было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Кто-то двигал Пономарева наверх, в чем Абрамов не сумел разобраться. Дело в том, что Пономарева продвигал сам Чебриков, чья жена была родной сестрой жены Пономарева. Абрамову эта неразборчивость обошлась дорого. Когда Бобков был назначен на должность первого заместителя председателя КГБ, его предыдущая должность — зампреда, куратора 5-го управления — оказалась вакантной. Все складывалось в пользу Абрамова, который был реальным претендентом на место Бобкова. Вместо этого оказался в кресле заместителя генерального прокурора СССР и вскоре был отправлен на пенсию.

Новым начальником 5-го управления был назначен генерал-майор Евгений Иванов, который вскоре после упразднения КГБ возглавит аналитическое подразделение «Мост-банк».

За несколько лет до этого назначения Иванов был переведен с должности заместителя начальника 1-го отдела 5-го управления КГБ на должность инструктора отдела административных органов ЦК КПСС, который курировал всю правоохранительную систему Советского Союза. Около двух лет проработал Иванов в ЦК партии, после чего начался его стремительный карьерный рост. За три с небольшим года он прошел путь от подполковника, заместителя начальника отдела до генерал-лейтенанта, начальника управления и был назначен заместителем начальника 2-го главного управления КГБ. 

Архив КГБ СССР возглавлял полковник Грибанов, и особенно доверительные отношения у него сложились с первым заместителем председателя КГБ Цвигуном, который в начале 1980-х неожиданно для всех застрелился 

Данное управление являлось головным контрразведывательным подразделением в системе советской госбезопасности, осуществлявшим разработку иностранных дипломатических, торговых и иных представительств, аккредитованных в Советском Союзе, а также сотрудников зарубежных средств массовой информации и туристов. Во 2-м главном управлении Иванов курировал кадры этого важнейшего (после разведки) подразделения КГБ. Прослужив там чуть больше года, Иванов вернулся в ставшее ему почти родным 5-е управление в качестве его начальника.

Начинал Иванов свою карьеру в органах советской госбезопасности в тихом и далеком от оперативных будней учетно-архивном отделе (УАО КГБ СССР) в качестве вольнонаемного (не имевшего военного звания) сотрудника. Был он тогда не по годам тучен, носил очки с толстыми линзами и имел проблемы со здоровьем, в силу чего миновала его обязательная для советских молодых людей служба в армии. Неторопливый, немногословный и незаметный, мнение свое Иванов старался оставлять при себе.

Со временем эти качества придадут ему вид серьезного и основательного человека. Многие коллеги Иванова по работе в архиве КГБ, структурно входившего в УАО, не имели воинских званий, и получение заветного звания было пределом мечтаний, так как офицеры, сотрудники архива, получали денежное содержание, превышавшее зарплату гражданского лица, работавшего в архиве, как минимум, в два раза. Женя Иванов военное звание получил. Повышению его предшествовала интересная история.

Архив КГБ СССР возглавлял полковник Грибанов, хотевший, как и всякий полковник, стать генералом. Он успешно руководил архивом и был на хорошем счету у непосредственных начальников и руководства КГБ. Особенно доверительные отношения у него сложились с первым заместителем председателя КГБ генералом армии Семеном Цвигуном, который в начале 1980-х неожиданно для всех застрелился.

Служебные интересы Цвигуна были далеки от архива, но он имел страсть к написанию книг об участии органов и подразделений госбезопасности в Великой Отечественной войне. Значительную помощь в поиске, подборе и последующей обработке материалов для книг Цвигуна оказывал начальник Центрального архива КГБ полковник Грибанов. Конечно же, не сам лично, а посредством своих подчиненных. Трудились они прилежно.

Вместо того чтобы просматривать архивные уголовные дела, по которым люди были осуждены в годы репрессий, и готовить материалы и необходимые справки для реабилитации по запросам различных подразделений органов госбезопасности, подчиненные Грибанова занимались материалами будущих книг Цвигуна, обещавшего Грибанову посодействовать в получении чина генерала (генералом он так никогда и не стал). Зато новые книги Цвигуна регулярно появлялись на прилавках книжных магазинов. Некоторые из них по праву становились бестселлерами и приносили литературную славу и общесоюзную известность их автору.

---

---

В одну из встреч с Грибановым Цвигун поинтересовался тихим молодым сотрудником архива по фамилии Иванов. Спустившись к себе (архив располагался в подвальном помещении огромного здания КГБ на площади Дзержинского, ныне, как и в старину, носящей название Лубянской площади), Грибанов немедленно позвонил своему непосредственному руководителю — начальнику УАО генерал-майору Андрею Прокопенко и доложил о разговоре с зампредом Цвигуном относительно их сотрудника Иванова. Генерал Прокопенко немедленно вызвал Грибанова к себе вместе с подполковником Александром Александровым, руководителем кадрового аппарата УАО.

Лицо Александрова в годы молодости было обезображено оспой, а во время войны еще было и обожжено, отчего выглядел он устрашающе. По причине своего внешнего вида или в силу характера, отличавшегося жесткостью, в КГБ он имел прозвище Рашпиль (напильник с крупной насечкой для грубой обработки различных деталей).

В кабинете генерала Прокопенко — невысокого, крепкого сложения человека с бледным и отечным лицом (следствие нездоровых почек), но несмотря на болезненный вид делового и энергичного, приглашенные Грибанов и Александров расположились за небольшим приставным столом, составляющим вместе с генеральским столом букву «Т». Подобное расположение столов начальников и столов для вызванных подчиненных было обычным в помещениях КГБ. Различие было лишь в размерах кабинетов и мебели, за которой и на которой восседали руководители. Чем выше была должность начальника, тем больше должен был быть кабинет и стол. Во многих руководящих кабинетах также были еще и отдельно стоящие столы, за которыми располагались сотрудники во время совещаний.

Как всегда коротко и по-деловому, Прокопенко спросил: «Что в деле?» Александров открыл большую синюю папку с завязками по бокам, на лицевой стороне которой большими тиснеными золотом буквами было написано: «Совершенно секретно. КГБ СССР» Так выглядели личные дела сотрудников. Александров доложил, что личное дело Иванова обычное, ничего особенного в нем нет. Недавно Иванов женился. «Отец жены — заместитель министра среднего машиностроения СССР»

Присутствовавшие молча переглянулись: это министерство руководило всей оборонной промышленностью Советского Союза. С этой минуты Иванов начал свое восхождение по карьерной лестнице. «Для кого карьера — крутая лестница, а для кого — эскалатор», — шутили в КГБ. И действительно, для страдавшего хроническим артритом Иванова его карьера была несущимся вверх эскалатором.

Иванов был переведен на оперативную работу в 10-й отдел 2-го главного управления КГБ. Этот отдел был преемником 4-го управления Министерства государственной безопасности, в годы сталинских репрессий занимавшегося политическим сыском и надзором за творческой интеллигенцией. Десятки тысяч советских граждан и иностранцев были отправлены сотрудниками этого подразделения в концентрационные лагеря, откуда вернулись немногие. Тысячи были приговорены к исключительной мере наказания — расстрелу.

В новом подразделении Иванов довольно быстро подружился с бывшим капитаном советской милиции Владимиром Струниным, переведенным в КГБ из Министерства внутренних дел. В отличие от Иванова, Струнин был уже достаточно опытным оперативным работником. Молчаливый и неторопливый Иванов был полным антиподом эмоционального и экспансивного Струнина. Один из агентов КГБ, известный артист театра и кино, после общения с ним назвал его Весь в ручках-ножках. Это прозвище надолго приклеилось к Струнину, как и другое, более обидное — Пьяный Ежик.

Если основой первого прозвища был темперамент Струнина, то причиной второго — пагубная страсть к спиртному. От этого его маленький, задорно вздернутый нос и лицо с годами все более испещряли характерные синие прожилки, не оставляющие сомнений в причинах их появления. Струнин всегда коротко стригся — «под ежика» — так и родилось прозвище — Пьяный Ежик. Закончил же он службу в должности начальника пресс-бюро КГБ, куда был переведен с должности заместителя начальника 5-го управления, когда даже для его друзей и покровителей стало очевидно, что любовь к выпивке перешла в болезненную стадию. Вскоре Струнин был отправлен на пенсию и окончательно деградировал.

Однако в конце 1960-х Иванов и Струнин были относительно молоды и полны амбициозных планов. В те годы их имена мало кому были известны, в отличие от их дел, некоторые даже приобрели международную известность. 

После процесса Синявского и Даниэля в 1967 году было создано 5-е управление КГБ для борьбы с инакомыслием 

В 1966 году в Москве судили советских писателей Юлия Даниэля и Андрея Синявского, издавших некоторые из своих произведений на Западе. Этот процесс ознаменовал начало широкомасштабной борьбы с инакомыслием в послесталинском СССР. Именно после суда над Синявским и Даниэлем в 1967 году решением Политбюро ЦК КПСС для борьбы с инакомыслием было создано 5-е управление КГБ.

Оперативной разработкой указанных писателей занимались офицеры 2-го отделения 10-го отдела 5-го управления Иванов и Струнин. Руководил ими в тот момент начальник 1-го отдела 5-го управления Иван Абрамов, его заместитель — Пас Смолин, впоследствии описанный известным писателем Владимиром Войновичем, заместитель начальника 5-го управления генерал-майор Сергей Серегин, бывший резидент КГБ в Германской Демократической Республике, а также еще довольно молодой, в те годы исполняющий обязанности начальника 5-го управления подполковник Филипп Бобков.

Несмотря на сопряженный с этим процессом международный скандал, руководство СССР в лице генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева осталось довольно результатами, так как было весьма обеспокоено набиравшим силу движением правозащитников, получивших затем название «шестидесятников». Только что в Чехословакии случилась «Пражская весна», жестоко подавленная Советской Армией, и в КГБ процесс Синявского — Даниэля рассматривали как продолжение этой борьбы.

Суд над писателями стал своего рода стартом для карьерного роста Струнина и Иванова. Их бросили на контроль советского телевидения и культуры. Иванов вышел в начальники 3-го отделения 1-го отдела 5-го управления, подразделение которого курировало Госкомитет по телевидению и радиовещанию, Центральное телевидение и Комитет по кинематографии. Струнин же возглавил 2-е отделение 1-го отдела 5-го управления, осуществлявшего контроль за союзными и республиканскими ведомствами культуры — такими, как Министерство культуры СССР, Государственный комитет по делам издательств (Госкомиздат СССР), Союз композиторов, Союз архитекторов и Союз писателей СССР.

15 марта 1957 года генерал Евгений Питовранов был назначен начальником 4-го управления КГБ при Совете Министров СССР и вскоре стал членом Коллегии КГБ. 4-е управление сосредотачивалось на борьбе с антисоветским подпольем, националистическими формированиями и враждебными элементами. В рамках этой деятельности Питовранов занимался вербовкой агентов из числа советской творческой интеллигенции. Таковых было много, и многие со временем стали людьми известными, даже всемирно известными. Много лет был агентом 1-го отдела (американского) ПГУ КГБ СССР Генрих Боровик. Юлиан Семенов был агентом 5-го управления КГБ СССР. Работал с ним напрямую генерал Филипп Бобков. 

Лиля Брик, как и ее последний муж Василий Катанян, тоже состояла в агентурной сети госбезопасности. В их квартире молодой композитор агент КГБ Родион Щедрин познакомился со своей будущей женой балериной Майей Плисецкой 

Долгие годы негласно сотрудничал с советскими органами госбезопасности поэт Евгений Евтушенко. Начинал он при Питовранове и продолжил свое сотрудничество при Бобкове. Как и Семенов, Евтушенко работал напрямую с Бобковым и считался агентом 5-го управления КГБ.

На память об этом периоде деятельности остался у Питовранова сборник стихов Евтушенко с дарственной надписью: «Страшнее, чем принять врага за друга, — принять поспешно друга за врага. Питовранову от Евтушенко»

---

---

В качестве завербованных агентов с Питоврановым, затем с Бобковым тесно сотрудничал советский композитор Родион Щедрин. Их познакомил многолетний агент советской госбезопасности Василий Катанян, четвертый и последний супруг музы Владимира Маяковского Лили Брик, одним из любовников которой был также легендарный чекист Яков Агранов. Брик, как и Катанян, состояла в агентурной сети госбезопасности. Супруги держали литературный салон, где собирались деятели культуры. В их квартире молодой композитор Родион Щедрин познакомился со своей будущей женой балериной Майей Плисецкой.

Завербованными агентами являлись композитор Никита Богословский, детский поэт и автор слов гимна СССР Сергей Михалков и многие другие известные представители советской творческой элиты. В их числе был и известный американский импресарио Сол Юрок, устраивавший гастроли Большого театра в США.

В госбезопасности по сей день царит жесткое правило: никогда не рассекречивать своих агентов, даже в порядке наказания или из мести. Как сказал однажды начальник 1-го отдела ЦОС КГБ СССР полковник Сергей Васильев писателю и еще одному завербованному в 1970-е годы агенту Станиславу Куняеву: «Какими бы они ни были, как бы ни повернулась история, у нашего ведомства есть основной закон: своих информаторов, своих секретных сотрудников не сдавать и не рассекречивать никогда и ни за что»

По этой причине многие офицеры КГБ в своих воспоминаниях упоминали о Евтушенко, но вопрос о вербовке обходили или даже отрицали. Типичны в этом плане мемуары одного из руководителей советской разведки сталинских времен Павла Судоплатова:

«Идеологическое управление КГБ заинтересовалось опытом работы моей жены из творческой интеллигенции в 1930-е годы. Бывшие слушатели школы НКВД, которых она обучала основам привлечения агентуры, и полковник Рябов проконсультировались с ней, как использовать популярность, связи и знакомства Евгения Евтушенко в оперативных целях и во внешнеполитической пропаганде. Жена предложила установить с ним дружеские конфиденциальные контакты, ни в коем случае не вербовать его в качестве осведомителя, а направить в сопровождении Рябова на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Финляндию. После поездки Евтушенко стал активным сторонником «новых коммунистических идей», которые проводил в жизнь Хрущев»

Об этой же поездке Евтушенко в Финляндию в 1962 году вспоминал сам Бобков: «Фестиваль в Хельсинки проходил в сложной обстановке. Американские спецслужбы во взаимодействии с антисоветскими организациями на Западе, подобными НТС, многое делали, чтобы сорвать фестиваль, вызвать беспорядки в городе, обвинить в них организаторов фестиваля, международные союзы молодежи, тесно сотрудничавшие с комсомолом. Серьезно помог дискредитации провокаторов поэт Евгений Евтушенко, член делегации советской молодежи»

С другой стороны, поэт Иосиф Бродский неоднократно вспоминал в своих интервью, что Евтушенко каким-то образом узнал об оформлении его родителями выезда к нему в США и по собственной инициативе пообещал в этом деле помощь, сообщив, что со времен фестиваля молодежи в Финляндии у него в КГБ есть надежный «друг», которому он может позвонить и быстро решить вопрос. Назвать фамилию «друга» он категорически отказался. Нетрудно догадаться, что им был генерал Бобков.

Весной 1975 года в Москве, как считал писатель Владимир Войнович, КГБ предпринял попытку его отравления. Войнович выжил и попытался разобраться в происшедшем. О реакции Евтушенко он писал следующее: «Я не знаю, действовал ли поэт Евгений Евтушенко по чьему-то заданию или сам от себя старался, но в те дни он каждого встречного-поперечного и с большой страстью убеждал, что никто меня не травил (интересно, откуда ж ему это было известно?), всю эту историю про отравление я для чего-то наврал. Зуд разоблачительства по отношению ко мне у него не угас с годами, он через 15 лет после случившегося публично (на заседании «Апреля») ни к селу ни к городу вспомнил эту историю и опять повторил, что я вру, неосмотрительно хвастаясь своей осведомленностью: «Поверьте мне, уж я-то точно знаю» Не буду говорить подробно о той роли, которую играл этот человек в годы застоя... Известна его роль посланника «органов» к Бродскому и Аксенову. Еще в молодые годы Евтушенко публично говорил, что каждого, кто на его выступлениях будет допускать антисоветские высказывания, он лично отведет в КГБ. Во время моего «диссидентства» Евтушенко очень старался подорвать мою репутацию и ухудшить мое и без того тяжелое и опасное положение, говоря, например, интересовавшимся моей судьбой иностранцам, что я плохой писатель, плохой человек, живу хорошо и их беспокойства не стою»

Поездка Евтушенко к писателю Василию Аксенову была иносказательно описана вынужденным эмигрировать из СССР Анатолием Гладилиным: «Я хочу рассказать о Том, с кем ты не разговариваешь, но очень дружил когда-то (как и все мы). Как Тот явился к тебе на квартиру в Вашингтоне и начал поучать — что ты имеешь право делать в эмиграции, а чего не должен делать ни в коем случае. Ты был потрясен и потом перезвонил мне в Париж и повторил его текст, и я подтвердил: «Чистой воды гэбэшная диктовка»

В герое Гладилина, названном «Том» и «Тот», без труда угадывался Евгений Евтушенко, который являлся символом всей советской эпохи. И не менее символично, что этот символ был завербованным агентом 5-го управления КГБ.

 

 

 

 

 

 

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter