Станислав САДАЛЬСКИЙ: «Недавно в Киеве Дима Гордон подарил мне внушительную стопку своих книг — килограммов, наверное, 10, но до дома я ни одной не довез. Девчата из персонала гостиницы, когда увидели эти томики с портретом автора на обложке, прямо сомлели от счастья. «Ой, — сказали, — як же вiн нам подобається, ми Дiмку кохаємо!». Пришлось всю литературу раздать страждущим — пусть читает народ!»

Как человек, написавший за свою жизнь целых две книги, Дмитрию Гордону, у которого их уже раз в 10 больше и очередная нынче выходит в свет, я не завидую... Во-первых, если уж так честно, творения мои сочинил не я, издал (и деньги на них заработал!) тоже кто-то другой, а во-вторых, все это я уже прошел, когда был журналистом. Хорошо помню, как приятно, когда твоя статья напечатана: номер с ней держишь в руках и раздуваешься на глазах от гордости, сознавая, что наваял это именно ты.

В течение 12 лет Дима взял у меня два интервью, которые отличаются друг от друга, как день и ночь. Первое вызывает у меня отвращение, потому что там был пьяный треп — мы сидели и выпивали... За столом это звучало как реприза — и она была смешная, с юмористическим подтекстом, но когда устная речь переносится на бумагу, полутона исчезают, настроение уходит и получается, извините, блевотина.

В общем, читать это я не могу, а вот второе интервью — одно из лучших в моей жизни: его перепечатали многие русскоязычные издания по всему миру, и по рейтингу оно вошло в топ-десятку. Я знаю, что грузинские службы переслали эту публикацию Михаилу Саакашвили и ему она очень понравилась.

Мне передали те добрые, хорошие слова, которые президент Грузии сказал обо мне и, чему я очень рад, о Гордоне. Саакашвили — удивительно достойный и благородный человек, однако выразить свое отношение к нему и к поднявшейся в Москве антигрузинской истерии я смог только в интервью Диме — российские газеты даже слова доброго о нем не пропустили. Я горжусь, что мои усилия не прошли даром, — очень многие из тех, кто грузинского лидера поносил, заткнулись (никому в моем присутствии не позволяю говорить о нем гадости и пресекаю это всеми доступными средствами).

Повторяю, второе Димино интервью доброе, светлое, оно составляет разительный контраст с первым, несмотря на то, что человек, в принципе, никогда не меняется: молодой пошляк или старый, юная бездарь или пожилая... Вот как-то сумел Гордон все преподнести, и даже авторские ремарки — «смеется», «пауза», «в глазах стоят слезы» — добавляют нашей беседе новые краски. Нет, не случайно тиражи и газеты, и книг Дмитрия Гордона растут: я вижу, что отношение к нему очень нежное — Диму все любят. Хотя, когда недавно я восхищался тем, какой он славный и замечательный, один человек съязвил: «Ты просто мало его знаешь». Шутка...

Как бы там ни было, оба интервью пришлись на сложные этапы моей биографии. Первое случилось, когда театр был на последнем издыхании и не мог актера кормить, второе — когда на меня наложили в российском телепространстве табу, поскольку вступился за опальных грузин. Думаю, небоязнь Дмитрия Гордона поднимать острые темы характеризует его как человека и журналиста, хотя, как закоренелый брюзга, я добавлю, что ругать другую страну — не самая большая доблесть. Вот если бы я про Украину сказал что-то крамольное (при том, что не имею на то морального права — это ваш Президент)... И все равно Дима мог бы что-то вырезать или смягчить — из осторожности, на всякий случай, так что спасибо ему...

К сожалению, я не могу сказать, что в России кто-то подал голос в мою поддержку. Возможно, просто пропустил, не услышал — я ведь кот, который гуляет сам по себе, и меня такие вещи абсолютно не интересуют. Согласен с поэтом: «Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца». Что мне до них — я живу новым проектом с певицей Анастасией.

Сказал — и сразу мысль: вот бы Димочка сделал и с ней интервью! Такое, как он умеет, — талантливое, которое все бы потом обсуждали. Суть просто в том, что после того, как Анастасия публично прошлась по некоторым высказываниям Игоря Крутого и по любителям фонограмм, ей зажгли на ТВ красный свет. Сейчас она — моя блистательная партнерша, мы играем в спектакле «Питер — Москва — Париж». Работает Анастасия просто грандиозно, но театр все-таки тяжелее эстрады, заработки в нем другие, а главное — задвинули ее несправедливо.

Видимо, это дело привычки, но когда меня отстраняют от эфира, не переживаю. Понимаете, творчество — это анфилада комнат: первая, вторая, пятая, десятая, одна закроется — другая откроется. Мои педагоги учили: «Если о тебе не говорят — ты ничто, если не пишут — никто. Играйте классику, а изображать председателей колхозов успеете». Если человек будет копаться в том, что кто-то нелестно о нем сказал, толку не будет — это тупик, а мне совсем не хочется идти по тупиковому пути.

Видите, я ни к кому не ходил, ничего не просил и тем не менее недавно записался в программе «Смак» — той, что ведет Ваня Ургант. На телеканале «Россия» я по-прежнему запрещен, а вот на Первом — вроде уже открыт, правда, пока эту передачу не показали. Сейчас запись ходит по всем инстанциям — ее смотрят боссы, хотя ничего подрывающего устои там нет.

Я поделился рецептами трех блюд, которые можно приготовить на скорую руку, за пять секунд. Первый — любимый салат президента Грузии под названием «Острый». Режутся огромные помидоры, тонко нарезаются очищенные огурцы, измельчаются кинза, реган и острый перец, все это приправляется маслом... Пальчики оближешь!

Второй рецепт от президента Путина (он поразил им воображение князя Монако Альберта, когда тот был в Туве): авокадо надрезают и фаршируют черной икрой. Я очень хотел бы, чтобы читатели это блюдо попробовали, однако позволить себе такое могут только богатые люди. В программе нам вообще пришлось заменить икру черную более демократичной красной, но получилось тоже не менее вкусно. Правда, мне сразу сказали: «Мы не можем пустить этот сюжет в эфир, поскольку имя Путина поминать всуе нельзя». Я огорчился: «Ну вот, всегда у меня так!», но телевизионщики утешили: «До вас кто-то про Брежнева рассказал анекдот, так мы его тоже не пропустили». Я им: «И правильно — чего над человеком, который в земле, смеяться? Мертвые сраму не имут, так что не надо про них!».

Пришлось в результате деликатес для богатых заменить угощением для бедных: когда я был студентом, сушки обжаривал с двух сторон, немножко сыру и зелени в дырочку клал, а сверху заливал яйцом. Теперь вот жду: разрешат это показать или нет, а рассказал все подробно на всякий случай: если программа до зрителей не дойдет, то хотя бы читатели новой книги Гордона смогут воспользоваться моими рецептами. «Подумаешь, — скажете вы, — ничего тут такого нет»... Правильно, я же не ругаю президентов, говорю о высококачественной еде, о том, как удивить гостей, хотя при желании и здесь можно усмотреть провокацию, ведь в нашей стране, как и в вашей, сегодня, в ХХI веке, есть люди, которые голодают.

...Я не ходил на похороны моего коллеги Михаила Кононова — мы никогда не были с ним дружны, только: «Здрасьте!». — «Здрасьте»... Рассказывали, что на панихиде Инна Чурикова (у них с Мишей в те годы, когда они начинали, был — как бы это осторожно сказать? — друг к другу определенный интерес) произнесла прочувствованную речь, назвала его артистом от Бога, но это слова, а судят-то по делам. Прекрасный актер Кононов умер забытым и нищим, так же, как Вицин, как многие другие... Почему?

...Я по Советскому Союзу не ностальгирую, не грущу ни о прожитых днях, ни о, как сказал поэт, «сгоревшей любви» — сожалею только о том, что украинская и российская интеллигенция, киевские и московские актеры не потребовали от своих правительств ввести порядок, принятый в цивилизованном мире. Там, если фильм показывают через пять-десять лет после выхода на экраны, снимавшимся в нем артистам платят деньги. Даже за маленькие роли, не говоря о больших, приходят чеки, и никто с голода не умирает, а у нас — как и у вас! — все идет телевизионным боссам в карман. По-моему, это тема, которую хорошо бы Дмитрию Гордону поднять: в своей газете, в авторской телевизионной программе, в книгах...

Да, безусловно, кого-то смущает необходимость думать о коммерческом успехе, они сетуют: мол, это сковывает их творческий полет, а вот меня, наоборот, вдохновляет. Теннесси Уильямс сказал: «Буржуа любят скучное», но мы-то понимаем, что такое фестивальное кино, где в зале сидят два зрителя, и те со стороны жены и тещи. Мне больше нравится ленинское определение: «Искусство принадлежит народу». В принципе, народ может понять, кто есть кто, или, как говорил Горбачев, кто есть ху, поэтому конечная цель любого артиста — признание зрителей. Не верьте тем из них, кто уверяет: «Меня это не интересует, репетиция — любовь моя...», они, по-вашему говоря, брешуть, а по-нашему — лукавят.

Все сказанное выше в полной мере относится к сборникам интервью Дмитрия Гордона: все знают, какими тиражами они расходятся, и это самая главная их оценка. Кстати, недавно, в очередной мой приезд в Киев, Дима мне подарил внушительную стопку своих книг — килограммов, наверное, десять, но до дома я ни одной не довез. Девчата из персонала гостиницы «Украина», когда увидели эти томики с портретом автора на обложке, прямо сомлели от счастья. «Ой, — сказали, — як же вiн нам подобається, ми Дiмку кохаємо!». Пришлось всю литературу раздать страждущим — пусть читает народ!

Я благодарю Диму за внимание к моей скромной персоне и за то, что он в Украине — глоток свежего воздуха. Между строк интервью все равно читается его доброта, отношение к читателям и героям. Знаю: есть у него одна маленькая слабость — любит петь. Ну что делать — потерпим!