Чтобы вернуть Целиковскую, Жаров купил ей черный жемчуг, отдав за него чемодан денег

Она была и остается легендой. К ней матери протягивали из толпы детей: "Благословите моего ребенка!". Во время войны солдаты шли в бой с возгласом: "За Сталина, за Целиковскую!". Актриса Людмила Целиковская, не обласканная властью и не отмеченная, подобно Орловой и Ладыниной, орденами и премиями, добрых два десятка лет была любимицей советских зрителей и подлинным секс-символом 40-х и 50-х. "А по праздникам кино с Целиковскою", - пел Александр Галич. В ее послужном списке пять телевизионных и 14 кинофильмов. Ее визитной карточкой стали музыкальные комедии военного времени - "Антон Иванович сердится", "Близнецы", "Сердца четырех", "Воздушный извозчик", "Беспокойное хозяйство". Картины, которые критики с упоением клеймили "за безыдейность", зрители увлеченно смотрели и смотрят до сих пор во многом благодаря главной героине - девушке с искрящимися васильковыми глазами - как жаль, что по причине черно-белого кино не все могли это оценить! Женщины стремились быть на нее похожими: делали "шестимесячную завивку", выщипывали брови и даже плакали, как Целиковская, - с широко раскрытыми глазами и нежно-беззащитным, детским выражением лица. Мужчины искали себе жен, похожих на нее. Казалось, судьба должна была бы отпустить ей счастья с лихвой - настоящего, без обмана. Она обладала редкостным жизнелюбием, умела быть благодарной судьбе за любую малость. Но судьба уготовила ей карьеру кинозвезды и яркую, бурную, но далеко не всегда счастливую личную жизнь...

СТОЯ НА СТУЛЕ, СИМОНОВ ПОДСЛУШИВАЛ ЗА ДВЕРЬЮ, КАК ЧИТАЕТ ЦЕЛИКОВСКАЯ

Людмила Целиковская родилась в 1919 году в Астрахани в семье певицы и регента церковного хора. В 1925 году семья переехала в Москву, что было как нельзя более кстати: шестилетняя Люся просто таяла от малярии - болезни, весьма распространенной на теплом и влажном юге. Поселились в коммуналке. Родители учились в консерватории - отец, Василий Васильевич, на дирижерском отделении, мама, Екатерина Лукинична, - на вокальном. Маленькая Люся очень рано научилась петь, знала ноты и обладала абсолютным слухом.

Вскоре отца пригласили дирижировать в Большой театр, а мама там же пела Снегурочку - у нее было очень красивое сопрано. Отец часто брал дочь на работу, где она... играла на литаврах - в финале 4-й симфонии Чайковского. А когда она была в Вене, ей разрешили сыграть на клавесине Моцарта. Казалось бы, дочери столь музыкальных родителей прямой путь на оперную сцену. Людмила поступила в Гнесинку, но оказалось, что для оперной певицы ей не хватало силы голоса, а для карьеры пианистки была слишком маленькая рука. К тому же девушка мечтала стать актрисой...

Воспользовавшись знакомством родителей с кем-то из окружения Рубена Симонова, руководившего тогда Театром имени Евгения Вахтангова, Целиковская напросилась к нему на показ. Ей открыл сын Симонова Евгений. Потом она читала стихи в кабинете отца, а Женя, на которого красивая 16-летняя девочка произвела неизгладимое впечатление, подслушивал, стоя на стуле под дверью. В какой-то момент он не удержал равновесия и вместе со стулом под общий смех ввалился в кабинет. Рубен Симонов, казалось, был не в особом восторге от актерских данных Люси, но и слов о полной бездарности, которых она так страшилась, не сказал.

Через год Люся Целиковская поступала в Театральное училище имени Щукина. Прочла "Сон Татьяны" (его она читала и в кабинете Симонова), под собственный аккомпанемент на рояле исполнила романс. "Как вас зовут?" - спросил ее председатель комиссии. "Людмила Васильевна!" - испуганно ответила она. "А с кем вы готовились к экзаменам?". - "С мамой!". В ответ присутствующие дружно рассмеялись, а абитуриентка в слезах вылетела в коридор. Почти из тысячи претендентов отобрали всего 13 человек - чертову дюжину, 13-й была Людмила Васильевна Целиковская.

Не успела исполниться одна мечта (Боже мой, ведь она теперь студентка!), как уже ожидала другая, имя которой - кино! Вообще-то, студентам сниматься не разрешали, за такое нарушение учебной дисциплины попросту исключали из училища, но за Целиковскую замолвил слово Рубен Симонов. "Она должна сниматься в кино, - сказал он ректору, - у нее есть для этого все данные". - "Сколько горя мне пришлось потом вынести за этот смелый и необдуманный поступок, - вспоминала впоследствии Людмила Васильевна. - В 1943 году я была отчислена из труппы Театра имени Вахтангова за участие в фильмах "Воздушный извозчик" и "Иван Грозный". И только в 45-м, на съемках в Алма-Ате, Целиковскую нашла правительственная телеграмма: ее восстановили в театре и вызывали в Москву.

Зрители приняли ее героинь с восторгом, критика - в штыки. Говорили, что она везде играет себя и не умеет создавать характер своих героинь. Но, как бы там ни было, первая же роль в фильме "Антон Иванович сердится", вышедшем на экраны накануне Великой Отечественной, сделала ее знаменитой на весь Союз.

Потом были "Сердца четырех" - картина, которую актриса связала с первой в своей жизни серьезной победой. А все дело было в песенке, написанной для ее героини Шурочки Мурашовой: петь ее должна была профессиональная певица, от Целиковской же требовалось только вовремя открывать рот под фонограмму.

Невзирая на музыкальное образование, никто не предложил ей спеть самой. А так хотелось! "Позвольте мне хотя бы попробовать!" - просила она режиссера Константина Константиновича Юдина. И уговорила: ей разрешили поприсутствовать в студии, где в сопровождении оркестра из 70 музыкантов эстрадная певица исполнила ее песню. "А теперь, Люся, давай ты!" - сказал ей режиссер. Актриса открыла было рот, но - о ужас! - оказалось, что на нервной почве у нее начисто пропал голос: из горла вырывалось хриплое шипение.

Жарова и Целиковскую познакомила война. Ей было 23 года, ему 42, у обоих семьи, и любовь далась им непросто

"Немедленно отправляйся к врачу!" - закричал на нее режиссер. С ощущением того, что жизнь кончена, она выбежала из зала. А через несколько дней узнала, что Юдин назначил новую запись ее голоса с тем же самым оркестром, работа с которым, кстати сказать, влетала киностудии в копеечку. Ее радость трудно было передать словами! "Он поверил в меня! - рассказывала она впоследствии. - С тех пор с его легкой руки во всех фильмах (исключением стал лишь "Антон Иванович сердится", где поет знаменитая Пантофель-Нечецкая) и спектаклях Вахтанговского театра я пела своим голосом. Не говоря уже о выступлениях перед зрителями в самых разных точках нашей страны". И в годы Великой Отечественной ее лирические песни помогали людям выживать и в тылу, и на фронте.

ИЗ СПИСКА НА ГОСУДАРСТВЕННУЮ ПРЕМИЮ СТАЛИН ЦЕЛИКОВСКУЮ ВЫЧЕРКНУЛ: "ТАКИХ ЦАРИЦ НЕ БЫВАЕТ!"

Роль царицы Анастасии, первой жены Ивана IV, в фильме Сергея Эйзенштейна "Иван Грозный" стоит особняком среди прочих ролей Целиковской (впоследствии она сыграет еще только две роли, которые будут достойны стать в один ряд с Анастасией, - главная героиня в "Попрыгунье" и медсестра Зиночка в "Повести о настоящем человеке").

Ей, вчерашней студентке, предложение сыграть такую роль, да еще и у столь знаменитого режиссера, казалось нереальным, несбыточным. "Хотелось, как вспоминала актриса, - убежать и спрятаться куда-нибудь подальше". Оказалось, что среди множества претенденток режиссер выбрал Целиковскую за огромные, распахнутые навстречу миру и людям глаза, в которых отражалась радость, счастье, печаль - все человеческие чувства на выбор. Фильм снимали в 1944-1945 годах в эвакуации, Малюту Скуратова играл Михаил Жаров.

Сталин наградил фильм и тех, кто над ним работал, премией собственного имени, и только Целиковскую вычеркнул из списка, безапелляционно заявив: "Таких цариц не бывает!". Истинный театровед в штатском! Ее отношения с "отцом народов" - тема для отдельного разговора. К когорте любимых сталинских актрис Целиковская не относилась никогда, но все-таки встречалась с ним. Так, в 1945 году ее и Жарова пригласили на прием в Кремль в честь Дня Победы.

Вот что вспоминала об этой встрече Людмила Васильевна: "Сталин сидел в торце стола, ел раков и плевал шкурки на пол. Вдруг на секунду наши глаза встретились. Сталин не узнал меня, скользнул мимо мутным взглядом и снова принялся есть раков. Но что я переживала в тот момент! Бог посмотрел!".

Она выходила замуж пять раз, но, судя по всему, каждый раз ей не хватало для полного ощущения счастья совсем чуть-чуть. Впервые Целиковская вышла замуж очень рано - на втором курсе театрального училища - за студента-сокурсника Юрия Алексеева-Месхиева. Однако их совместная жизнь продлилась недолго, и вскоре они расстались.

Вторым мужем актрисы стал писатель Борис Войтехов. К тому времени Целиковская была уже очень известной, ее окружало множество поклонников, однако в мужья она выбрала не самого заметного из них, но, по воспоминаниям современников, искренне ее любящего.

В 1943 году на съемках картины "Воздушный извозчик", сценарий которой Валентин Катаев написал специально для нее, у актрисы начался роман с Михаилом Жаровым. Их познакомила война. Они много ездили в составе фронтовой бригады с фильмом "Воздушный извозчик", где сыграли влюбленных: он - военного летчика, она - оперную певицу. И, как это часто бывает, постепенно "киношная" любовь перешла в жизнь.

Ей было 23 года, ему - 42, у обоих были семьи, и любовь далась им непросто. Людмила Васильевна не хотела обманывать мужа и написала ему из Алма-Аты, что не может жить без Жарова. В ответ Войтехов засыпал ее угрожающими телеграммами: "Берегитесь!", "Ждите беспощадности!". Когда же в свою очередь Жаров все рассказал своей жене, житья любовникам и вовсе не стало! Закончилось все тем, что Михаил Иванович с сердечным приступом попал в больницу, где пробыл полтора месяца.

Они прожили вместе пять счастливых лет. Казалось бы, знаменитый актер советского кино и актер-премьер Малого театра Михаил Жаров должен был очень сильно повлиять на свою юную супругу, во многом "переломив" и переделав ее, перекроив на свой манер. Но с Целиковской это было невозможно: при наивной, почти кукольной внешности характером она обладала твердым и даже упрямым. Поэтому, несмотря на весь авторитет и жизненный опыт Жарова, Целиковская осталась самой собой.

Михаил Иванович очень заботился о ней. В те трудные времена он создавал для жены поистине голливудские условия для съемок: на общих планах ей давали дублершу, и даже макияж у актрисы был американский - фирмы "Max Factor", в Союзе в те времена о таком и не слышали.

В летном полку Марины Расковой, где Целиковская и Жаров провели три месяца, выступая перед бойцами (часто прямо посреди концерта раздавалась команда: "Воздух!"), генерал Михаил Громов подарил Жарову и Целиковской сюжет о ложном аэродроме, из которого впоследствии и получилась картина "Беспокойное хозяйство". Михаил Иванович снял ее сам, сделал жене своеобразный подарок. И хотя они снимались вместе в других картинах (например, в комедии "Близнецы"), "Воздушный извозчик" и "Беспокойное хозяйство" стали границами их семейной жизни, определив ее начало и конец. Говорят, они очень хотели ребенка, но не сложилось.

Брак Людмилы Васильевны и Михаила Ивановича распадался на глазах. Когда они расстались, Жаров не находил происшедшему объяснения и был безутешен. Рассказывали, что, дабы вернуть Целиковскую, Жаров купил ей редкий по тем временам черный жемчуг, расплатившись за него целым чемоданом советских денег. Не помогло: в 1948 году на вечере Вахтанговского театра Целиковская влюбилась. Не в ее характере было совмещать семейную жизнь с тайными любовными приключениями - цельная натура актрисы воспротивилась бы подобному. Поэтому она просто ушла. Впоследствии два своих первых замужества Людмила Васильевна назовет ошибками молодости, а вот про Жарова всегда будет вспоминать тепло и по-доброму: "Он любил меня больше всех... А я больше всех любила Алабяна".

"ЕСЛИ БЫ Я ЗАРАНЕЕ ЗНАЛА ВСЕ ПРО БОЛЕЗНЬ СЫНА, ТО, НАВЕРНОЕ, ВЫБРОСИЛАСЬ БЫ С БАЛКОНА"

Ее четвертый по счету брак был одновременно и самым счастливым, и самым несчастным в ее жизни. Избранником Целиковской стал знаменитый художник и архитектор, прекрасный певец и заядлый театрал Каро Алабян, построивший Ленинградский проспект и Центральный Театр Советской Армии в Москве. С 1937 года Алабян был депутатом Верховного Совета СССР. К моменту их женитьбы в конце 40-х годов ей было 30, ему исполнилось 50.

Уже во время их второй встречи Алабян взял руку Людмилы Васильевны и, внимательно посмотрев на линии судьбы, сказал: "А знаете, вы будете моей женой".

Вскоре они поженились, а в 1949 году Людмила Васильевна родила сына Сашу. По воспоминаниям знакомых она была фанатичной, просто сумасшедшей матерью, всю себя посвящала семье и ребенку и верила, что отныне все в ее жизни будет хорошо. Беда пришла неожиданно - начались неприятности у мужа. Вот как вспоминала об этом актриса: "Алабян, конечно, был человеком удивительным. Высокий интеллектуал, совершенно бескорыстный, очень порядочный. Смелый, за что и поплатился. Алабян всю жизнь занимал очень большие посты, в течение 30 лет был секретарем Союза архитекторов. Когда у нас решено было начать строительство высотных домов, Алабян выразил несогласие в присутствии Берии. До этого он год провел в Америке и прекрасно понимал, что строительство высотных домов в нашей стране в те годы - показуха, нет ни необходимой технологии, ни моральных прав. И обо всем этом Алабян сказал в своей речи.

Очень скоро ему приказали принять на работу двух архитекторов. Как он ни сопротивлялся, принять их все же пришлось. А буквально через две недели объявили, что они - японские шпионы, сценарий подобных "акций" был хорошо отлаженным. И тут же появился приказ, подписанный Сталиным: "Освободить Алабяна от всех должностей".

Придя домой - Людмила Васильевна тогда не работала, сидела с маленьким сыном, - Алабян встал перед ней на колени и сказал: "Прости меня, Люся! Если бы я знал, что такое случится, я бы не посмел жениться на тебе".

Вскоре их лишили дома - они жили в мастерской Алабяна на улице Горького, сказав: "Почему в служебном помещении висят ползунки?". И - велели выехать в

10-дневный срок. Семья скиталась. Жили на даче, жили у друзей... Следующим шагом властей должен был стать арест. От него Алабяна спас Анастас Микоян - друг и побратим. Он вызвал Алабяна к себе, дал билет на самолет и сказал: "У подъезда стоит машина, сейчас ты поедешь в аэропорт и улетишь в Ереван. С глаз долой. Скоро о тебе забудут".

Людмила Васильевна ни разу не упрекнула мужа в том, что он оставил ее с маленьким ребенком на руках без каких-либо средств к существованию. Сама пошла работать. Когда страсти поутихли и Алабян вернулся, целый год они втроем жили на 120 рублей в месяц - это была зарплата Людмилы Васильевны. Потом стало совсем невмоготу, и они написали письмо в правительство. Отправили копии Молотову и Булганину. Благодаря этому в 1953 году Алабяну дали работу, а семья переехала в новую квартиру на Садовом кольце, где жили большой и дружной семьей. Именно сюда впоследствии сын Александр привел свою жену, здесь с женой позже поселится внук, Каро-младший.

Не успели Целиковская и Алабян обжиться в новой квартире, как заболел полиомиелитом трехлетний Саша: одна нога и рука у ребенка были на 10 сантиметров короче других. Горе матери трудно себе даже представить. Сама Людмила Васильевна позже сказала об этом так: "Если бы я заранее знала все про болезнь сына, я бы, наверное, выбросилась с балкона". Но не в характере Целиковской было сидеть сложа руки - все силы и волю она сосредоточила на спасении ребенка.

"Врачи сказали, - вспоминал Алабян-младший, - единственное, что может меня спасти, - это массаж и физические упражнения. И мама не плакала, а сама делала мне массаж, по 15 раз в день! Заставляла меня через силу бегать, прыгать и лазать по деревьям. И я выздоровел". Несколько лет непрерывного лечения, массажей, консилиумов сделали свое дело - к счастью, оказалось, что это была редчайшая, поддающаяся излечению форма заболевания. Все это время актриса не снималась в кино, отказываясь от многочисленных "Шурочек", "Симочек" и "Любочек". Она жила в непрерывной борьбе за жизнь самого дорогого существа. И вот вроде бы беда отступила...

ЛЮБИМОВ НАЗЫВАЛ ЕЕ "ЦИОЛКОВСКАЯ" И "ГЕНЕРАЛ". СЕБЯ ЖЕ СЧИТАЛ "ПОЛКОВНИКОМ"

Людмила Васильевна снова стала активно работать - играла в театре, снималась в кино. В 1955 году на кинофестивале в Венеции за главную роль в фильме режиссера Самсона Самсонова "Попрыгунья" она была удостоена премии "Серебряный Лев Святого Марка" и приза "Пизанетти" (за лучшую зарубежную картину). И только в 1963 (!) году актриса дождалась признания у себя на родине, получив звание народной артистки РСФСР.

В 59-м от рака легких умер Алабян - по словам сына, отец всю жизнь "дымил, как паровоз". В те тяжелые дни Людмилу Васильевну очень поддержали Микоян и Любимов. Последнему довелось сыграть в ее судьбе одну из главных ролей - очень скоро они сошлись и, хотя брак официально не оформляли, жили вместе.

Это был самый длительный брак актрисы - они прожили вместе 20 лет. Целиковская и Любимов учились вместе в Щукинском училище, он - на два курса старше. Потом вместе играли на сцене Театра имени Вахтангова, он - Ромео, она - Джульетту. Уже тогда он был в нее влюблен. Любимов называл жену "Циолковская" и "Генерал", себя же считал всего лишь "Полковником".

По воспоминаниям сына, внешне их жизнь была во всех отношениях благополучной: всей семьей ездили в Крым на машине, отдыхали в Форосе и Новом Свете, плавали, играли в теннис. В их московской квартире бывали интереснейшие люди - Пастернак, Высоцкий, Бакланов, Можаев, Вознесенский, Евтушенко, Федор Абрамов, Борис Васильев, Петр Капица... Но отношения у пасынка с отчимом не сложились. "На мой взгляд, - говорил в одном из интервью Алабян-младший, - Любимов достаточно эгоистичный человек, который по-настоящему любит только себя. Не только ко мне - и к своему сыну Никите, который заходил к нам, он не проявлял человеческого тепла. Тем более что в те годы большую часть времени он отдавал своему театру".

Таганка - особый период жизни актрисы. Полная бурных событий, скандальная жизнь диссидентского театра не просто прошла у Целиковской перед глазами - она втянула ее в свой водоворот. Пользуясь магией своего имени, Людмила Васильевна во многом помогала мужу: звонила и ездила в многочисленные инстанции - договаривалась и уговаривала, объясняла и советовала, налаживала отношения и мирила противоборствующие стороны, привлекала нужных для театра персон. Что касается творчества, то и тут ее роль трудно переоценить.

"НУ, МАТЬ, ТЫ ДАЕШЬ! ОПЯТЬ СЮ-СЮ-СЮ, ТЮ-ТЮ-ТЮ"

Людмила Васильевна умела деликатно подкинуть блестящую идею, никому ее при этом не навязывая. Сегодня об этом мало кто знает, но знаменитые таганковские поэтические композиции и инсценировки повестей и романов писала для театра Людмила Васильевна - в театре их называли болванками. На основе этих самых болванок режиссер ставил свои самые лучшие спектакли... На премьере спектакля "Деревянные кони" Федор Абрамов сказал: "Этого спектакля не было бы, если бы на отдыхе в Прибалтике Людмила Васильевна не прочла мою книгу". Та же история приключилась и со спектаклем "А зори здесь тихие" - за одну ночь Целиковская прочла в свежем номере "Юности" повесть Бориса Васильева, и к утру болванка была почти готова. Официально же она работала вместе с Любимовым только над одним спектаклем - композицией по стихам Пушкина "Товарищ, верь!". Она знала поэзию, как настоящий пушкинист, и давала актерам уникальные советы - и актерские, и литературоведческие.

Однажды, узнав, что запрещают очередной спектакль Любимова на Таганке, она позвонила мужу и громко, чтобы слышали высокопоставленные лица, у которых он был на приеме, сказала: "Юра, не унижайся! Немедленно поезжай домой!". И, очевидно от отчаяния, добавила: "И купи по дороге можайского молока!". Все это не могло пройти бесследно - жену опального режиссера стали гораздо реже снимать в кино. Из-за Любимова она так и не стала народной артисткой Советского Союза. Театр имени Вахтангова неоднократно подавал документы на награждение, но существовал негласный запрет: раз живет в гражданском браке с Любимовым, звания не давать!

Они никогда не выясняли отношений, не скандалили и не устраивали сцен. В 1976 году на гастролях Таганки в Будапеште Любимов познакомился с венгеркой Каталиной Кунц (Юрий Петрович называл ее Катей), по словам которой, их с Любимовым сразила не просто любовь с первого взгляда, а невиданная, не испытанная ими доселе, фантастическая страсть. Последовал головокружительный роман.

Юрию Петровичу нужно было время, чтобы достойно расстаться с Целиковской: плохого к себе отношения она не заслуживала. И он это понимал. Людмила Васильевна знала о романе мужа, но молчала. А когда терпеть не было больше мочи, просто сказала: "Уходи!". И никогда больше о нем не вспоминала. "Чтобы жить с гением, - говорила она впоследствии, - надо быть чеховской Душечкой. Я же - совсем наоборот, упрямая, со своими взглядами. Мы стали друг друга немного раздражать. Наверное, нужно было все время Юрия Петровича хвалить, а я хвалить не умею. В моей семье вообще было принято скептическое отношение друг к другу. Например, когда дети смотрят мои фильмы, они всегда подшучивают: "Ну, мать, ты даешь! Опять тю-тю-тю, сю-сю-сю". Для нас подобные отношения вполне естественны, но не для Любимова. Помню, однажды Любимов сказал: "Когда мы разойдемся, у тебя в доме будет праздник". Так и получилось. Праздник продолжается до сих пор. Тем не менее с Юрием Петровичем мы жили хорошо и расстались хорошо".

В последние годы она жила интересами семьи. По традиции, заведенной еще при Алабяне, их дом был очень гостеприимным, здесь накрывались вкусные, обильные столы. У Людмилы Васильевны было очень много друзей - из театрального училища, из театра и даже из школы. Целиковская гостей не только любила, но и умела принимать и вкусно кормить. Домработниц у актрисы никогда не было, все домашние дела она делала сама.

Она была натурой увлекающейся: мастерски играла в теннис и азартно - в карты, обожала ходить в лес по грибы и путешествовать, очень любила вязать и переводила с английского пьесу Теннесси Уильямса "Хелло, Долли!". Своим самым серьезным недостатком считала курение, но любила повторять, что в своей жизни сделала два хороших дела - родила сына и построила дачу. Что касается дачи, то и тут Людмила Васильевна ничего не пускала на самотек: сама руководила строительством, вежливо, но твердо общалась с рабочими, заставляя их переделывать то, что было сделано недостаточно качественно, знала, где можно дешевле купить стройматериалы, и ездила за ними на своих "жигулях".

На даче семья проводила достаточно много времени, и там Людмила Васильевна тоже без дела не сидела: собирала и сушила грибы, варила варенье, заготавливала на зиму соленья и маринады.

До последнего дня у нее не переводились поклонники. Шутила, что у нее были любовники на все буквы русского алфавита, но главным мужчиной своей жизни считала сына. Когда Алабян умер, Саше было 10 лет, и Людмила Васильевна воспитывала его сама. Баловала его, но в меру: у ребенка всегда было все необходимое - пеклись пироги, давились соки, нанимались учителя и репетиторы, но основным воспитательным принципом была строгость.

"Мама была очень строгая... В моральном плане она довольно жестко меня муштровала. Никаких поблажек. Следила за моим здоровьем, закаляла". У сына с матерью были доверительные отношения, но при этом в личную жизнь сына она никогда не вмешивалась. Единственное, что себе позволяла, - шутливые, ненавязчивые комментарии.

"КОГДА ЛЮДМИЛЕ ПРЕДЛОЖИЛИ ЗАНИМАТЬСЯ СТУКАЧЕСТВОМ, ОНА ТУТ ЖЕ НАШЛАСЬ: "Я ВО СНЕ РАЗГОВАРИВАЮ - МОГУ СЕБЯ ВЫДАТЬ!"

Несмотря на возраст, Целиковская по-прежнему много работала в своем родном Вахтанговском театре, когда-то она впервые вышла здесь на сцену в роли мадемуазель Нитуш и последующие 40 лет ей не изменяла. С артистами театра Вячеславом Шалевичем и Марианной Вертинской объездила весь Советский Союз со спектаклем "Деньги, коварство и любовь" по "Голубой книге" Михаила Зощенко. Ее везде встречали с любовью и восхищением.

"Я никогда не забуду, - рассказывал в одном из интервью Вячеслав Шалевич, - как мы ехали в Грузии со спектакля, впереди случился обвал. Наш автобус оказался в ловушке. Людмила Васильевна занервничала, жара стояла страшная. Вдруг в окне показался грузинский красавец из спецназа, увидев ее, моментально заулыбался: "Целиковская! Как, вы здесь? Почему так нервничаете? Чего вы хотите?". - "Чего хочу? Шампанского!". Через секунду в окне появилось холодное шампанское. Все 40 минут, что расчищали дорогу, он смотрел на нее не отрываясь, как на богиню".

О ее невероятной скромности ходили легенды. Ей, кумиру нескольких поколений, были чужды любые проявления звездной болезни: Людмилу Васильевну совершенно не волновало, в какой машине она едет, какое ей заказали купе или номер в гостинице. Была абсолютно непритязательна в быту, на гастроли брала с собой кипятильник, маленькую электроплитку, кружку, кастрюльку и пачку "Геркулеса". "Недаром говорят, - вспоминала актриса Людмила Максакова, - что надо пройти огонь, воду и медные трубы. Пройти последнее дано далеко не каждому. Многие становятся павлинами... Общаясь с ней, вы никогда не почувствовали бы ее славы".

Она ничего и никого не боялась. Техника - единственное, что внушало ей ужас, она почему-то никогда не подчинялась актрисе. Что касается остального...

Как-то она рассказала сыну историю из своей молодости - о том, как ее и еще одну актрису после спектакля пригласили в особняк Берии, якобы посмотреть кино. "И мы, дурочки, пошли!" - вспоминала она. После фильма гостьи оказались в незавидном положении: им без ложной деликатности дали понять, для чего, собственно, пригласили. И тогда Целиковская ударила по лицу схватившего ее мужика с "оливковой рожей" (это был Кобулов, зам Берии) и побежала.

Бежала и думала, что сейчас выстрелят в спину и никто даже не узнает о том, что случилось. Но ничего, обошлось. А вторая актриса осталась, она потом попала в лагерь. А однажды Людмила Васильевна призналась Людмиле Максаковой: "Представляешь, мне предложили заниматься стукачеством! А я тут же нашлась и сказала: "Я во сне разговариваю - могу себя выдать!". Целиковская никогда не вступала в близость с властью, поэтому, наверное, и осталась жива.

Станислав Садальский, снимавшийся с Целиковской в фильме "Лес" в подмосковном Николо-Прозорове, вспоминал: "Для меня олицетворение женственности - несравненная партнерша Люся Целиковская. На съемках я разбился (как потом выяснилось, отбил печень и почки), вызвали местных фельдшеров, и они решили везти меня в сельскую больницу. Но прибежала Люся и сказала им буквально следующее: "Я - артистка Людмила Целиковская. Я вас всех расстреляю! Только в Склифосовского!". При этом она... материлась, как сапожник! Никогда я от нее такого не слышал, ведь Люся была очень интеллигентной женщиной, цитировала Пушкина. Но благодаря ей меня отвезли к лучшему травматологу Москвы и подняли почти из пепла".

Она была преданным и искренним другом. Когда критики разгромили роман Пастернака "Доктор Живаго" и по московским улицам ходили толпы "протестующих трудящихся" с транспарантами, Целиковская не побоялась - купила огромный букет цветов и бросилась на дачу к писателю - знала, что именно там он прячется от всего мира. Увидев наглухо занавешенные окна, забарабанила маленькими кулачками в дверь: "Борис Леонидович, откройте, это я - Люся Целиковская!".

Целиковская была едва ли не единственной, кто боролся против изгнания из Вахтанговского театра Евгения Симонова (того самого, что когда-то подслушивал, как она читает стихи), об этом свидетельствует стенограмма общего собрания труппы. "Я вошла в этот дом девочкой!" - сказала она тогда.

У нее было счастливое качество - она умела радоваться жизни и никогда не унывала. Ее мама когда-то сказала о ней: "С Люськой так легко жить, она встанет утром и поет, поет". Ее жизненным девизом были слова Кафки: "Стой под дождем, пусть пронизывают тебя его стальные стрелы. Стой, несмотря ни на что. Жди солнца. Оно зальет тебя сразу и беспредельно".

Что бы ни случалось, она никогда никому не жаловалась. Поэтому, когда сын приехал к ней больницу и она сказала: "Что-то мои дела плохи!", он понял - это все. Через два дня Людмила Васильевна Целиковская умерла. Это случилось 6 июля 1992 года, ей было 72 года...

У Целиковской был рак, но диагноз от нее скрывали. Сын просил врачей и медсестер не говорить матери, какие лекарства ей колют. Знал: она непременно возьмет энциклопедию и все узнает сама. Ей сделали операцию, после которой она прожила еще полтора года - даже в театре играла, только последние четыре месяца своей жизни провела в больнице. Близкие знали, что болезнь не отступила, но виду не подавали. Даже навещая Людмилу Васильевну в больнице, сын шутил и смеялся, и она говорила улыбаясь: "Если Саша хохочет, значит, все в порядке".

Людмилу Целиковскую похоронили на Новодевичьем кладбище. Ее последний муж Юрий Петрович Любимов на похороны бывшей жены не пришел, телеграммы от него тоже не было...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter