Блеск и нищета соотечественников

Виталий КОРОТИЧ. «Бульвар Гордона» 28 Мая, 2009 00:00

Помню, как лет 20 назад меня потряс в Нью-Йорке тамошний бомж. Собственно говоря, меня потряс не сам чернокожий бродяга, а одна деталь его экипировки.

Из заднего кармана драных джинсов торчал желтый кассетный плейер «Сони», мечта большей части тогдашних советских людей. Собственно говоря, я смог разглядеть плейер потому, что верхняя часть туловища упомянутого бомжа была погружена в мусорный бак, где производила какие-то важные поиски. Но плейер был признаком того, что граница бедности в заморской стране находится на другом уровне, чем в моей собственной. Так же, как и граница роскоши, которая у нас в те годы сурово регулировалась пролетарским советским законодательством.

Незадолго до этого у футболиста киевского «Динамо» Йожефа Сабо отобрали автомобиль «Чайка», который он каким-то немыслимым способом сумел приобрести, потому что такой уровень роскоши был доступнее только высшим партийным чиновникам и полузащитники на этот уровень восходить не смели...

Недавно я вспомнил об этом, прочитав интервью одного из наших футболистов, играющего в Англии, где он рассказывает, что у них в команде принято соревноваться не марками наручных часов, как это было на родине, а моделями автомобилей, роскошью которых обозначается степень приближения к британскому высшему обществу.

Все относительно. Хорошо помню времена, когда какие-нибудь «жигули» у нас можно было купить исключительно по знакомству или получить в качестве поощрения от государства за выигрыш олимпийской медали. Первую свою «волгу» я покупал в Киеве вместе со знаменитым тенором Анатолием Соловьяненко. Нам чуть ли не по специальному постановлению Совета Министров продали зеленые автомобили из серии, которую отказалась закупить Польша по причине чего-то там недоделанного. Но для нас это была вершина роскоши, престижности и технического прогресса.

Сегодня эстрадные попрыгунчики без особенных вокальных, но с хорошо развитыми другими талантами меняют автомобили самых престижных моделей каждые полгода, потому что иначе они не умеют рапортовать своему окружению о том, что жизнь успешна и ее роскошный уровень не снижается ни на сантиметр.

Для известного гоголевского героя дореволюционная мечта о новой шинели была вершинной. Он долго копил на осуществление этой мечты и не смог пережить ее крушения. Через много послереволюционных лет Шура Балаганов из «Золотого теленка», задумавшись ненадолго, сформулировал свое представление о жизненном комфорте в каких-то копеечных суммах, потому что именно столько не хватало ему для полного счастья.

Советская роскошь вообще дозировалась: для членов Политбюро это был один уровень, для секретарей райкомов — другой, а для «простых тружеников», которым по идее страна и принадлежала, роскошь определялась продуктовыми заказами перед большими праздниками, когда в пайках выдавались сгущенное молоко и копченая колбаса.

Роскошь стала послойной и слишком уж показной, мол, глядите, чего я себе накупил! В иллюстрированном массовом издании я полистал репортаж из дома Аллы Пугачевой и ужаснулся кричащей безвкусице интерьеров, нагромождению несочетаемого барахла, разностильных безделушек и картин с базарным уровнем живописи. Это как меню человека, объедающегося тортами после нескольких лет голодухи. Дворцы новоявленных олигархов из этой же серии — сорочье гнездо с обилием блестящих предметов. Сегодня, когда мы вроде бы прошли период показной бедности, надо понять, что показное богатство и стилистика одесских борделей начала прошлого века не являются признаками улучшения качества жизни. Нам еще столькими недугами предстоит переболеть...