Дочь Аркадия РАЙКИНА Екатерина: «Никаких отношений с Юрием Яковлевым я не поддерживаю ровно столько лет, сколько нашему сыну. То есть 48...»

В беседе с обладательницей знаменитой фамилии мне вспомнился анекдот про дрова. Хозяев, запасшихся на зиму дровами, спросили: «Дрова не нужны?». Те, естественно, ответили: «Нет», а наутро обнаружили, что все их запасы до последнего бревнышка со двора исчезли. Дочь Аркадия Исааковича Райкина Екатерина, заслуженная артистка России, в прошлом одна из ведущих актрис Московского театра имени Евгения Вахтангова, как-то обронила: «Чувствую себя дровами...». Ну и, следуя логике анекдота, жизнь вынесла «дрова» со двора, раз они там больше не нужны, и не куда-нибудь, а в Монреаль, где Екатерина Исааковна работает в антрепризном Русском театре имени Леонида Варпаховского. Теперь не только у актрисы есть работа и чувство творческого удовлетворения, но и у зрителей появилась возможность видеть Екатерину Райкину на сцене. И в Канаде, и в Америке, и в Киеве. На спектакле Монреальского театра «Бабье лето», который недавно сменил канадскую прописку и своим интернациональным составом прописался на сцене Киевской русской драмы имени Леси Украинки, всегда аншлаг. В грустной, но светлой лирической комедии Менчелла Екатерина Райкина словно играет себя саму — женщину, за внешней строгостью, принципиальностью и моральной стойкостью которой скрывается нежная и ранимая душа.

«Я ВИДЕЛА РОДИТЕЛЕЙ В ОБЩЕЙ СЛОЖНОСТИ МЕСЯЦА ТРИ В ГОДУ»

— Екатерина Аркадьевна, расскажите, как получилось, что в свои 12 лет вы уже вышли на сцену такого солидного театра, как Вахтанговский?

— С моим дебютом в Вахтанговском связана интересная история. Такое неожиданное, счастливое стечение обстоятельств. Родители возвращались в Ленинград в поезде вместе со знаменитым режиссером и театральным художником Николаем Павловичем Акимовым. Он зашел к ним в купе и сказал, что сейчас на гастроли в Питер приезжает Вахтанговский театр и в спектакль «Отверженные» им срочно нужна Козетта, потому что девочку, играющую эту роль, родители не отпустили на гастроли. Был уже сентябрь, началась школа и так далее. «Вы случайно не отдадите Катю в спектакль?» — поинтересовался Акимов. Папа говорит: «Давайте у нее спросим...».

Ну и, как только они приехали и у меня спросили, я тут же помчалась на репетицию. С этого момента судьба моя, можно сказать, решилась, я завязла в театре на всю жизнь.

Вторая слева — Руфь Марковна, рядом ее сестра, затем: Аркадий Исаакович, Михаил Державин, Екатерина Райкина с двоюродным братом Леней на руках, впереди — Костя Райкин

Когда через два года вахтанговцы опять приехали к нам с гастролями, я вновь играла в их «Отверженных», и Рубен Николаевич Симонов, тогдашний художественный руководитель театра, сказал: «Приезжай поступать в Москву, после чего мы возьмем тебя к себе, ты — наша».

Пожалуй, с тех самых пор я ясно видела свою цель — именно Театр Вахтангова. Приехала в Москву, в 1955 году поступила в Щукинское и с первого курса играла в репертуарных спектаклях. Тогда была такая практика — привлекать студентов в массовки, маленькие эпизоды, поэтому на третьем курсе у меня уже были две главные роли.

— Родители спокойно восприняли ваше решение стать актрисой?

— В нашей семьей атмосфера была творческая. С папой мы всегда любили вместе играть, что-то изображать, у нас были с ним такие особенные игры, свои...

Как-то на даче, когда мне было лет 10, мы с детишками организовали спектакль «Красная шапочка», в котором я играла Шапочку. Посмотреть на нас собрались актеры, режиссеры, балетные артисты, отдыхавшие под Ленинградом... Знаменитый актер и режиссер немого кино Владимир Гардин, посмотрев наши детские забавы, сказал тогда обо мне: «Эта девочка уже артистка». Так что путь в профессию был предопределен с раннего детства. Да и актерство у меня в крови.

— Наверное, во многом на ваше решение повлиял и отец? Силой своего таланта, масштабом личности...

— К огромному сожалению, мы мало с ним виделись. Все мое школьное время они с мамой постоянно были в разъездах, уезжая не только в разные города, но и в разные страны... Я видела родителей в общей сложности месяца три в году. Жила с бабушкой и с нетерпением ждала папу с мамой, безумно по ним скучала...

— Мама тоже ведь была актрисой?

— Да, актрисой папиного театра — Руфь Марковна Иоффе. Она была талантливой, многогранной, просто энциклопедически образованной, хорошо писала... Ее печатали в престижных журналах — «Новый мир», «Юность», «Знамя»... А в «Пионере» публиковались ее рассказы для детей, которые мама стала писать ради Кости — он ее на это вдохновил.

Близкие и друзья называли ее Рома, и когда встал вопрос о ее театральном и литературном псевдониме, Рина Зеленая предложила: а пусть и будет Рома. Так и порешили — Р. Рома.

«ПОСЛЕ ЗНАКОМСТВА ПАПА ПРИГЛАСИЛ МАМУ В КИНО И, ЕДВА НАЧАЛСЯ СЕАНС, ПРОШЕПТАЛ: «ВЫХОДИТЕ ЗА МЕНЯ ЗАМУЖ!»

— Вам известна история знакомства родителей?

— В общих чертах... Мама была замечательная красавица, и папа влюбился в нее с первого взгляда. Он как-то выступал в школе и обратил внимание на яркую старшеклассницу. Потом случайно встретил ее на Невском, но не решился заговорить, и только года через три они случайно встретились в институтской столовой.

После нескольких фраз папа пригласил маму в кино и, едва начался сеанс, наклонился к ней и прошептал: «Выходите за меня замуж!». Они очень любили друг друга, мне кажется, без мамы папа бы просто не смог... Все свои многочисленные таланты Ромочка отдала ему.

Катя, мама Рома, Костя и папа. 1982 год

— Вам не обидно за маму?

— Часто женщины талантливых мужей не готовы во имя любви, совместной жизни, благополучия детей жертвовать собой. А мама жертвовала, причем без сожаления.

Она очень любила папу и понимала, кто такой Райкин. Папа это чувствовал и был очень ей благодарен. Кстати, он ухаживал за мамой, когда она серьезно заболела и после инсульта прожила 15 лет практически без речи.

— Аркадий Райкин и юмор — слова-синонимы. В вашей семье ощущалось то веселье, которое Аркадий Исаакович буквально распылял вокруг себя, когда выходил на сцену?

— Нет, сплошного веселья дома у нас не было. Папа был ведь очень больным человеком — в 23 года у него обнаружили порок сердца. Это сердечное недомогание привело к массе других болячек, и он всю жизнь очень берег себя для сцены и был экономен в смысле эмоций. Больше любил слушать, впитывать... Хотя я не могу сказать, что он не шутил, не смеялся, не рассказывал чего-то забавного.

Но в основном, сколько себя помню, веселила всех больше мама. Она была главной рассказчицей, и за столом, на встречах с друзьями отец всегда уступал ей в этом плане. Она знала очень много анекдотов, веселых историй, даже Ираклий Андроников, который дружил с родителями, любил повторять: «Если Ромочка рассказывает, мне лучше помолчать!».

Папа же был очень сосредоточенным и внимательным человеком. Люди, которые его мало и плохо знали в жизни, говорили, да и сейчас я слышу много подобных россказней, что, дескать, Райкин был скучным, неразговорчивым, вялым в общении... Все это неправда! Папа был достаточно коммуникабельным, любил наших с Костей друзей, студентов, которых мы приводили в дом, актеров, интересовался делами молодежи и с удовольствием слушал наши рассказы, смеялся с нами, мог что-то вставить в беседу, рассказать по ходу, сделать дельное замечание... Уж каким-каким, но скучным он не был никогда!

Кате 13 лет, Косте годик

— Как же, учитывая такие серьезные проблемы со здоровьем, Аркадий Исаакович умудрялся так долго выходить на сцену?

— Его периодически укладывали в больницу для обследований, откуда он регулярно сбегал. Едва станет полегче, он тут же звонит нашему водителю и просит подъехать. Сам выйдет в парк, якобы прогуляться — и прямо в больничной пижаме в машину!

Однажды, когда он должен был выступать на юбилее в Театре Вахтангова, у папы случился очередной приступ. Он говорит бригаде «скорой помощи»: «Проедьте, пожалуйста, по Арбату и остановите у театра ровно на 15 минут. Я выступлю, и мы отправимся в больницу». Врачи были в растерянности, но отец убедил их, написал расписку и таки выступил... Никто из зрителей даже не знал, что Райкина под театром ждет «скорая».

Ну а последние пять лет его жизни выходы на сцену были для папы настоящим подвигом. При болезни Паркинсона, которая его настигла уже в пожилом возрасте, ему было все чрезвычайно трудно делать: и одеваться, и бриться, и просто передвигаться... Все сложнее было себя обслуживать, и во время последних американских гастролей во всем ему помогала я.

Зато выход на сцену его преображал совершенно. Он получал такой огромный эмоциональный заряд любви и восхищения, когда видел, как люди ему рады. Мне кажется, только аплодисменты и любовь публики продлевали папе жизнь.

— Кто из знаменитостей часто бывал у вас дома?

— Разные люди... В силу того что родители очень много ездили, а дружба, как известно, понятие круглосуточное, дружить было сложно. Кто-то появлялся, потом жизнь разводила, опять сводила...

Из тесного дружеского круга могу вспомнить семью Собиновых-Кассиль, Леонида Осиповича Утесова, многих советских писателей, с которыми папа общался, потому что иногда подолгу жил в писательском доме творчества. Там и отдыхал, и готовил новые программы, оттуда его возили на спектакли.

С какого-то момента друзьями родителей становились уже наши с Костей друзья. Но таких многолетних, как бывает, друзей по жизни у родителей, к сожалению, не было. Все это из-за разъездов, папиного недомогания... Потом и мама заболела.

«Я ХОДИЛА ПО СОСЕДЯМ И РАССКАЗЫВАЛА, ЧТО НЕ ПОНИМАЮ, ЗАЧЕМ РОДИТЕЛЯМ ПОНАДОБИЛСЯ КОСТЯ»

— У вас большая разница в возрасте с Константином. Когда он родился, вы, что называется, делали уже первые шаги по сцене...

— Да, мне было 12 лет, когда появился Костя. Мы тогда жили в коммунальной квартире, и я ходила по соседям и с обидой рассказывала, что не понимаю, зачем родителям понадобился Костя. Поначалу меня обуяла ревность, а потом я очень полюбила брата, и всю жизнь мы с ним дружим, любим друг друга и очень тепло друг к другу относимся. Хотя, к сожалению, видимся не так часто, как хотелось бы, — прежде всего из-за безумной Костиной занятости.

На нем лежит все-таки огромная ответственность за театр «Сатирикон», поскольку он художественный руководитель, плюс спектакли, режиссура, студенты... И ко всему он относится невероятно ответственно. Костя вообще человек безумно ответственный, трудоголик, забывает о себе, своем здоровье, а ведь он уже не мальчик. Железную машину и ту ставят на профилактику, а человек-то без запчастей. Я все время говорю брату, что себя надо беречь!

«Всю жизнь мы с Костей дружим, очень любим друг друга, но, к сожалению, видимся нечасто...»

— Константин Аркадьевич тоже не видел для себя иного пути, кроме актерского?

— В восьмом классе Костя завоевал первое место в городе на математической олимпиаде, после чего его приняли в физико-математическую школу при ленинградском университете. Но, заканчивая эту школу, он понял, что это все-таки не его дело... Он ставил замечательные пантомимы, и как-то во время гастролей в Ленинграде папа показал Костю Марселю Марсо. Тот пришел в совершеннейший восторг и даже стал звать брата в свой театр.

— Екатерина Аркадьевна, положа руку на сердце, известная фамилия вам в жизни больше помогала или мешала?

— Вы знаете, я как-то особо не ощущала бремени своей фамилии. И никогда особо на нее не рассчитывала. Просто делала свое дело, причем с огромным удовольствием — весело, задорно... У меня были свои личные дела и проблемы, довольно рано, на третьем курсе, я вышла замуж, очень много работала... Я никогда особо не нуждалась в помощи родителей, у меня и так все складывалось хорошо. Было и телевидение, и радио, много концертов, спектаклей, репетиций...

Вот что я всегда чувствовала, так это ответственность за фамилию. Понимала, что не имею права ее запятнать. Зато Костя влияние нашей фамилии на себе ощущал долго и очень страдал из-за этого, комплексовал... Все-таки мужчины более болезненно реагируют на такие вещи. Пожалуй, лишь совсем недавно он начал ощущать себя автономной творческой личностью. Костя действительно очень талантлив и со временем вырос в замечательного, умного и думающего мастера.

— В этом году он вновь получил главную российскую театральную награду «Золотая маска» за роль короля Лира в одноименном спектакле Юрия Бутусова...

— Да, это его четвертая «Золотая маска»... Мне кажется, такого количества нет ни у одного российского актера.

Кстати, Костя был очень удивлен, когда его наградили за эту роль, поскольку после «Короля Лира» на него обрушился шквал жуткой, просто чудовищной критики, со страшными словами и уничижительными эпитетами. Костя — человек очень впечатлительный, ужасно все переживает, пропускает через сердце и страшно нервничает даже из-за мелочей... Он так и не научился спокойно воспринимать критику, как некоторые актеры, которые либо рецензии не читают вообще, либо относятся к этому поверхностно. Поэтому нынешняя «Золотая маска» была для брата приятной неожиданностью.

«БРАТ СЧИТАЕТ, ЧТО, КОГДА АКТЕРЫ-РОДСТВЕННИКИ РАБОТАЮТ В ОДНОМ ТЕАТРЕ, ЭТО ПОШЛОСТЬ»

— Константин Аркадьевич не приглашал вас к себе в «Сатирикон»?

— Попытки такие были еще при жизни папы, но и я понимала, что все-таки это не мой театр. Костя соглашался, хотя всегда говорил, что я хорошая актриса, но мы слишком разные по способу существования на сцене.

Папа же всю жизнь хотел, чтобы мы работали вместе, а мама как раз была против и утверждала, что «Сатирикон» — это театр одного актера. «Заклинаю тебя, — говорила она, — не ходи туда, потому что ты будешь без работы».

Как-то Костина жена сказала ему: «Смотри, я актриса, Катя — актриса, сын ее Алеша — тоже актер, мы все окончили Щукинское училище, у нас одна школа, и потом, актерские династии — это прекрасно. Почему бы тебе не взять всех в театр?». На что Костя ответил, что, когда актеры-родственники работают в одном театре, это пошлость.

— Вы разделяете его мнение?

Отношений с отцом своего сына Юрием Яковлевым Екатерина Райкина не поддерживает, но иногда в силу профессии они пересекаются. На похоронах Михаила Ульянова

— Это мнение Кости... Кстати, его жена Лена сейчас совершенно не задействована как актриса в театре и преподает вместе с Костей педагогику в студии МХАТа — надо сказать, довольно успешно.

— А с папой вам удалось вместе поработать?

— Удалось. Однажды мама в темноте на сцене сильно поранила ногу, лежала дома и не могла подняться. Тогда папа вызвал меня. У них был спектакль «Любовь к трем апельсинам», в котором я и сыграла мамину роль — Смеральдину. Потом мы с ним играли вместе у микрофона, он — Короля, я — Золушку, даже сохранилась запись этого спектакля... К счастью, очень хорошая.

— Вы сейчас по-прежнему актриса Театра Вахтангова?

— Я там числюсь, но чувствую себя «дровами» на складе, потому что 15 лет не выхожу на сцену. Я там не нужна. Да и происходящее в этом театре меня совершенно не устраивает — это уже не мой театр. Правда, я благодарна Вахтанговскому за своеобразное «пособие» по безработице. Получаю 2500 рублей (500 гривен), и на том спасибо...

— А чем занимается сейчас ваш общий сын с Юрием Яковлевым, он ведь по образованию тоже актер?..

— Поначалу Алеша не собирался идти в актеры. Он очень хорошо учился, знал и любил литературу, читать начал в четыре года, интересовался историей — я только успевала подкладывать ему книги. У него великолепное чувство языка, он замечательно говорит, пишет, и мы хотели, чтобы Алеша пошел в университет на истфак, филологию или журналистику. Он и собирался, но когда заканчивал 10 класс, дедушка (Аркадий Исаакович) его спросил: «Ну что, Алешенька, ты уже решил, куда будешь поступать?».

Сын ответил, что собирается поступать в университет. Тогда папа сказал: «Ну зачем он напрасно тратит время? Все равно ведь будет артистом...». И папино мнение оказалось решающим.

Алеша сам поступил в училище, потом его Владимир Андреев взял в Театр имени Ермоловой, где он и проработал три года. А затем пришел Валерий Фокин, привел свою команду, и Алеша, ни с кем не советуясь, ушел из театра. Это был его первый взрослый, самостоятельный шаг.

Потом вместе с актером и режиссером Сашей Пономаревым он организовал свой театр «Чет-нечет», в котором они занимались литературным авангардом начала 19 века. Это было очень интересно — произведения Хармса, Хлебникова, Введенского, Евреинова — в общем, совершенно неизвестная ранее литература... Я тоже играла у них в спектаклях. Лет пять Алеша был там главным действующим лицом, а потом вновь ушел, сказав, что ему это надоело и он хочет играть классику. В кино снялся лишь однажды, в фильме «Миллион в брачной корзине», который поставил Всеволод Шиловский. Работал на телевидении, очень профессионально и интересно вел передачи, но потом вообще перестал заниматься искусством и ушел в бизнес. Зарабатывает деньги, содержит семью — у него жена и двое детей.

— Сын носит вашу фамилию?

— Нет, он Яковлев.

— С Юрием Яковлевым вы поддерживаете отношения?

— Никаких отношений с Яковлевым я не поддерживаю ровно столько лет, сколько нашему сыну.

— Сколько, если не секрет?

— В этом году будет 48... Вообще, говорить на личные темы я считаю делом мерзким и пошлым. Не люблю потакать низменным вкусам зрителей и читателей. Этого же никогда не признавали мои родители, особенно папа, так что у нас к интимным вопросам давно выработалось семейное отношение.

— Как в вашей жизни появился спектакль «Бабье лето» и Монреальский Русский театр имени Леонида Варпаховского?

— Анна Варпаховская, дочь Леонида Викторовича Варпаховского, которая и организовала в Канаде этот Русский театр, училась с Костей на одном курсе и меня хорошо знала. Однажды, когда Аня была в Москве (к тому времени она уже уехала жить в Канаду), мы встретились в доме нашего общего друга Саши Дика и как бы снова познакомились. И у Ани возникла идея пригласить меня поработать к ним, нашли вот эту пьесу — «Бабье лето», я прочитала, просто влюбилась в свою героиню и помчалась в Канаду репетировать.

Я ужасно благодарна Ане, режиссеру Григорию Зискину, случаю, судьбе, Богу и Провидению за такую возможность. Я просто счастлива! Мы показывали этот спектакль во многих городах Канады и Америки, где есть русские диаспоры и много русскоязычной публики, и везде у нас был невероятный успех. Я вновь почувствовала вкус к работе и магию сцены!

— Екатерина Аркадьевна, у вас такой богатый жизненный и событийный фактаж, есть мысли оформить все это в книгу?

— Конечно, только не хватает времени взяться за это. Чтобы писать, нужна свободная голова и физические силы. А у меня на руках папина сестра, которой 93 года...

— Будущая книга будет в основном об отце?

— Скорее, о нашей семье... Есть очень хорошая книга об Аркадии Райкине Елизаветы Уваровой, есть сборник воспоминаний о нем, в котором я принимала участие, есть интересное издание «Семейный альбом», где размещены фотографии с комментариями. Есть очень интересные мемуары самого папы, так что о нем написано много. Но, конечно, хочется поделиться и своими воспоминаниями о нашей замечательной семье.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter