Трагедии ХХ века многому учат

Виталий КОРОТИЧ. «Бульвар Гордона» 17 Июля, 2014 00:00

300 лет назад, в 1713 году, император Петр I объявил войну коррупции, которая тогда именовалась еще по-славянски — казнокрадством. Его указ гласил: «Сказать во всем государстве и дабы неведением никто не отговаривался, что все преступники и повредители интересов государственных... таких без всякия пощады казнить смертию».

Империя к тому времени разрослась, вышла к северным морям, окончательно поглотила Украину, подавив мазепинский бунт, но жила нелепо, отчего и вороватых чиновников одолеть не могла.

Посетивший тогда же имперскую столицу немец Вебер писал: «На чиновников здесь смотрят, как на хищных птиц, они думают, что со вступлением их на должность им предоставлено право высасывать народ до костей и на разрушении его благосостояния выстраивать свое счастье».

За прошедшие 300 лет изменения шли сонно и неохотно, Чаадаев в свое время заметил: «Мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы и не входят в состав человечества».

Сегодняшние политологи и экономисты часто цитируют классика институционализма, науки об организации общественных институтов Мансура Олсона, который был ученым, от анархии далеким, тем не менее сравнивал государство с бандитом. В древности оно было бандитом-гастролером, когда князь или другой суверен нападал на подданных и грабил их подчистую. Чуть подданные становились на ноги, суверен приходил снова и снова грабил.

История киевской княгини Ольги и ее супруга — один из примеров. Прошли века, и, дабы не тонуть в исторических экскурсах, процитирую Евгения Гонтмахера, одного из виднейших сегодня российских специалистов, который считает, что ХХ век утвердил «конечно же, узаконенный государственный бандитизм в самых разных формах. Самодержавие пало, потому что не хотело поделиться властью (бандитизм тоталитарен). Продразверстка раннего советского периода, а затем коллективизация — типичный бандитизм гастролера. Эта практика, по крайней мере, в отношении большинства населения, применялась вплоть до 1960-х годов, когда удушались личные подсобные хозяйства и граждан принудительно подписывали на облигации государственных займов...».

Наше общество, умываясь кровью в переворотах, выживая в голодоморах, во все века упорно наступало на те же грабли еще и потому, что его принуждали верить в свою исключительность, в то, что все у нас должно быть не так, как вокруг.

Можно, конечно, по-китайски расстреливать казнокрадов на стадионах, но можно изучать чужой опыт разумного государственного устройства, раз уж мы хотим стать частью Европы и не только ее. Трагедии ХХ века многому учат. Даже христианское учение, церковь стали глубже и разнообразнее, менее догматичны, набрались опыта в борьбе за мораль и нравственность.

Хорошо, что Папа Римский, греческий премьер-министр и французский президент летают в бизнес-классе, как простые смертные, — мир становится прозрачнее, возвышение кого-либо над законом невозможно, когда оно преследуется по тому же закону. В Италии приговаривают к тюрьме недавнего премьер-министра, в Германии судят бывших канцлеров, во Франции — президентов.

Общество должно жить по правилам, для всех одинаковым, тогда и коррупция будет на виду. Коррупция идет сверху вниз: если воруют министры, то воруют и дворники, а не наоборот.

Уход от государства-бандита — всеобщая забота, наше время много прояснило для этого, и сражение с коррупцией  всего лишь часть общей борьбы за новое мироощущение и мораль.