Вышла в свет новая книга Дмитрия ГОРДОНА «Украинский излом», предисловия к которой написали украинский политик Михаил ДОБКИН, известный композитор Владимир БЫСТРЯКОВ и украинский журналист Сергей ЛЕЩЕНКО

Михаил ДОБКИН: «Уверен: мы с Димой не раз еще встретимся, побеседуем и, наконец, кино посмотрим, в котором вместе почти 10 лет назад снялись. Пора бы уже — сколько ему на полке лежать?».

Начну, пожалуй, с того, что Дмитрию Гордону за это интервью благодарен: когда в прессе из всех, за грубое слово простите, информационных помоек на меня грязь лили, на-гора сплошной негатив вытягивали, он возможность высказаться мне дал — по-дружески поступил и по-мужски.

Да, мы в политических вопросах не сходимся, идеологические разногласия у нас, на ситуацию в стране по-разному смотрим, но в основном единомышленники. И он, и я — мы оба — мечтаем, чтобы люди в нашей стране достойно и спокойно жили, чтобы у них работа и нормальная зар­плата были, чтобы в выход­ные куда-то с деть­ми поехать могли, чтобы вечером по ули­цам ходить не страшно было и чтобы матери по погибшим на войне сыновьям не плакали — это главное. Мы за мирную Украину, которая развиваться и в процветающее государство превращаться долж­на, — все же предпосылки к этому есть.

Что после беседы нашей изменилось? Доверия к верхам поубавилось. Думаю, народ уже понял, что власть эта его не уст­раивает, другая будет, которая дать то, чего он хочет, сумеет, а хочет он, повторюсь, мира, благополучия.

Бывший президент мне все больше Ющенко последнего периода напоминает — точно так же сам себя хоронит и в итоге таки похоронит: как говорится, на это настроился и с пути не сворачивает... Реформаторы, сами видите, какие, так что оценки мои только жестче и резче стали — ну не­возможно молча и со спокойной душой смотреть, что вятровичи, супруны и омеляны делают. Это не министры — демагоги, ни при Ющенко, ни даже при Януковиче столь высокие пос­ты занимать такие господа не могли, это только в условиях нынешнего сумасшест­вия стало возможно.

Мы на реформы в Прибалтике, Польше кивать любим, но, послушайте, там адекватные люди их проводили. У поляков почему получилось? Они, во-первых, свои кредиты в безвозвратную финансовую помощь превратить сумели, а во-вторых, огромную разъяснительную работу провели. Польские реформаторы с населением разговаривали, в чем смысл «шоковой терапии», объясняли, что на том этапе будет, рассказывали, а чего на этом ждать. Что в стране происходит, поляки, таким об­ра­зом, понимали, а у нас кто что понимает?

На улице у любого прохожего спросите: «В чем провозглашенной медицин­ской реформы суть, какой результат должен быть, что эта реформа в итоге даст?». Ответит он вам? Очень сильно сомневаюсь, но и сама и. о. минист­ра, мне кажется, ответа не даст, так почему же меня за то осудили, что в ступе домой за теплыми вещами отправить ее пригрозил... Все это эмоции, конечно, но чем-то же они вызваны: повода не давайте — и эмоций не будет.

Разумеется, хорошее в стране тоже про­исходит, но на фоне всего этого безобразия оно теряется, заметить его сложно. У нас, наконец, гражданское общество четко обо­значилось — с так называемыми активистами, которым за протесты платят, не путать. Вот говорили: «Титушки, титушки...» — а все они сейчас там, в активистах: возле строек колядуют, на всевозможных акциях «такого-то геть» выстаивают, в вышиванки переоделись... Кто писать умеет, в интернете титушкой устроился, тоже способ заработка: сиди и комментируй, но гражданское общество — это другое, это та часть населения, которая образованна, более-менее обеспечена, функции контроля над действиями власти на себя взять готова, потому что определить в состоянии: это нам надо, а вот это категорически противопоказано. Вот на таких сознательных украинцев вся надежда.

Ну а Диме Гордону таким же настоящим мужиком оставаться желаю, который свое слово держит и свои убеждения высказывать не боится. Уверен: мы не раз еще встретимся и побеседуем — как перед камерой, так и без нее, и, наконец, кино посмотрим, в котором вместе почти 10 лет назад снялись. Пора бы уже — сколько ему на полке лежать?

Сергей ЛЕЩЕНКО: «Дмитрий Гордон — это отдельная школа отечественной журналистики, корифей, но останавливаться на достигнутом он не привык: наоборот, открывать и осваивать новое стремится»

В интервью с Дмитрием Гордоном мы в основном о коррупции говорили, и за время, с той поры прошедшее, актуальной быть эта тема, увы, не перестала. Я как тогда, так и сейчас считаю, что коррупция для нашей стра­ны не менее опасна и губительна, чем российская аг­рессия на востоке, — преж­де всего потому, что обороно­способность Украины под­­ры­вает: какая-то часть средств, которые на армию должны пойти, в карманах по пути следования оседает и до наших военных, разумеется, не доходит.

Коррупция — главная при­чина того, что у народа руки опускаются, восприимчивость к антиукраинской пропаганде появляется и стойкое убеждение: что бы мы ни делали и чем бы ни жертвовали, все равно толку не будет, пользоваться тем надо, что границы открыты, и бегством спасаться. Ну и, конечно, именно коррупция доверие к Украине иностранных партнеров подрывает — они ведь отчетливо видят, что разворовывание страны и круговую поруку остановить мы не можем, и потому помогать, поддерживать, инвестировать не спешат.

Как этот порочный круг разорвать? Активные дейст­вия на всех уровнях нужны и политическая воля руководства: при ее наличии на борьбу с коррупцией несколько лет уйдет, а без нее — десятилетия пона­добятся. Воп­рос в том, как долго на месте топтаться мы собираемся, — как по мне, уже и так много времени на это потратили, по­ра бы ускориться...

Что за последние годы сде­лать удалось? Тему эту — кор­­рупции — на первый план, в разряд самых обсуждаемых, вывести, потому что еще лет пять назад во всеуслышание об этом не говорили. Ну что поделаешь, дескать, — коррупция всегда была и будет, это не так важно... Причинно-следственных связей между ней и тем, что они в своем государстве далеко не так живут, как им хотелось бы и как жить достойны, люди не видели: сейчас же эти связи на поверхности, на виду — лишь разорвать их осталось.

В «Украинской правде», где я работал, в некоторых других изданиях результаты расследований, материалы, коррупционеров разоблачавшие, публиковались, и часто слышать приходилось: «А что это дает? На что влияет? Разве что-то с места сдвинуть журналисты могут?». Конечно, если сложа руки сидеть будут и лишнее слово сказать бояться, не могут и никогда не смогут — ни журналисты, ни представители других профессий, потому что сперва дейст­­вие идет, а потом — влияние, и никогда не наоборот, а если они искать, расследовать, разоблачать, с антикоррупционными органами сотрудничать ста­нут, дело с мерт­вой точки обязательно сдвинется. В нашем случае, к слову, уже сдвинулось — не все так безнадежно, как нам в уши про­тивники Украины вливают, и скоро, на­деюсь, и народ в возможности, потенциал нашей страны поверит, и партнеры.

Дмитрию могу лишь то повторить, что сразу же после общения с ним в эфире у себя на фейсбук-страничке написал: Гордон — это отдельная школа отечественной жур­налистики. Я еще ребенком был, когда он в «Вечернем Киеве», «Комсомольской правде», «Комсомольском знамени» публиковался и показывал, что журналистика в Украине не партийно-лозунговой, не пропагандистской может быть, а совершенно иной — информативной, интересной, запросам общест­ва со­ответствующей и с ним в ногу идущей. В какой-то степени Дмитрий уже корифей, но то, что из человека, долгие годы светский еженедельник издававшего, в ведущего топовой программы о политике он превратился, — свидетельство того, что останавливаться на достигнутом Гордон не привык: наоборот, открывать и осваивать новое стремится.

Каким я перед читателем этой книги пред­стать хотел бы? Таким, как есть, — быть для меня гораздо важнее, чем казаться.

Владимир БЫСТРЯКОВ: «Мы сельского жлоба напоминать стали, на своем хуторе, в своем центре Вселенной, живущего и «ворогами» окруженного, но я уверен, что казаков гаврилюков, парасюков и прочих селюков Леонардо, Бетховены и Теслы сменят — подождать немного осталось»

Ах, как хотелось бы написать, что после этого интервью давно уважаемому мною Дмитрию Гордону в лучшую сторону все изменилось!

Что «верхи» пилить бюджет и займы МВФ перестали, в Ильинской церкви раскаялись и в свои прикупленные загодя «хатынки» в испаниях-флоридах-лондонах тихо удалились...

Что наши люди клясть всех подряд, начиная с Путина и заканчивая хлопцем с живописной кликухой Кулявлоб, перестали и на осмысление своей жизни после революционного кошмара гидности переключились...

Как хотелось бы свои песни на воскресных концертах на Крещатике услышать, а потом на замечательные спектакли «Современника» или «Ленкома» в Октябрь­ский пойти либо просто вы­ступле­ния мастеров сцены и эк­рана из пресловутого чер­­ного списка Минкульта послушать!

Как хотелось бы, чтобы снова Крым наш был, а вмес­­те с ним и Донбасс, и Моск­ва, и Питер! Как, впрочем, и Париж!

Да только гражданка Жизнь свой сценарий составляет, от вышенаписанного весьма далекий.

Сказать, что ничего не из­менилось, нель­­зя, но в основном в худшую сторону.

Воровства и коррупции больше стало — в разы. Вранья и цинизма — тоже. Вышиваночная гигантомания (как и выкладывание из сала трезубца, «шоб із Марсу видно було») обороты набирает, причем процесс сей к русофобии в геометрической прогрессии возрастает.

Уже никто не возмущается, что русский язык (родной половине граждан страны) по-хамски «мовою агресора» называют, что критика существующего положения вещей нынче чуть ли не к госизмене приравнивается, что.... Впро­чем, эти «что» перечислять и перечислять можно.

Не мне вам о трендовом на все времена житейском постулате «А шоб у сусіда корова здохла!» рассказывать, так вот, на сегодня, окромя клятих москалів, еще несколько таких же клятых соседей прибавилось — Польша, Венг­рия, а теперь еще и Румыния с Молдовой подтягиваются.

Мы сельского жлоба напоминать стали, на своем хуторе, в своем центре Вселенной, живущего, «ворогами» окруженного и какие-либо общечеловеческие ценности признавать в упор не желающего. Не замечающего, как отношение к нему со стороны окружающего мира меняется — от сочувствующего до презрительного.

Впрочем, те, кто все это замути­ли, они как-то к нам, «пересічним», се­бя и не причисляют, они ведь сверх­люди — со своими сверхдоходами, со своим языком и понятиями: так называемая элита в первом поколении.

И что примечательно: они свой цинизм в отношении нас даже не прячут. Воровство и дерибан на глазах у всего народа процветают, а мы в тряпочку молчим, словно тоже не отсюда, словно мы путешественники во времени, на нас самих же, только из эпохи поголовного абсурда, поглазеть прилетевшие.

Вот и думается: «А может, все происходящее не что иное, как тест от Господа на нашу вшивость и продажность, на отсутст­вие принципов и безразличие к судьбам других?»...

И тем не менее минором это вступление заканчивать не хотелось бы, потому что надежда на Чудо есть, которое сегодня еще заявить о себе не может, но оно будет, обязательно будет!

Чудо это — наши дети! Верю: за нынешним разгулом низменных инстинктов, за безудержной погоней за баблом и халявой Возрождение наступит — как в средние века. За темной инквизицией тогда Кватроченто последовало, и это настолько неожиданно, насколько и... нелогично было, тем не менее было и в истории цивилизации навсегда осталось.

А ведь история по спирали развивается, и я уверен, что казаков гаврилюков, парасюков и прочих селюков Леонардо, Бетховены и Теслы сменят — подождать не­много осталось...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter