Старейший актер театра и кино Эрнст РОМАНОВ: "Когда у нас в ГИТИСе состоялась первая пьянка, комсорг застукал нескольких парней в непонятных позах. Виктюка тогда ни в чем не заподозрили,

На счету у Эрнста Романова более 100 киноработ. Он снимался в фильмах "Собака на сене" (помните полубезумного старичка, который наконец-то нашел своего пропавшего сына Теодоро, сыгранного Михаилом Боярским?), "Рожденная революцией", "Возвращение Баттерфляй", "Ниагара"... Много лет артист проработал на студии "Киноактер", базировавшейся на "Ленфильме", а своими крестными в кино считает Илью Авербаха и Маргариту Терехову. Сегодня Эрнст Романов по-прежнему много снимается. И не только в сериалах. Например, прошлым летом сыграл в комедии "Дурная привычка" в компании с Зинаидой Шарко и Адой Роговцевой.

"БРОСАЮ БАРЫШНЮ НА СЕНО И НАЧИНАЮ ИЗОБРАЖАТЬ ИЗНАСИЛОВАНИЕ. ВДРУГ ОНА МНЕ ШЕПЧЕТ: "КЛАССНО!"

- Эрнст Иванович, говорят, вы когда-то работали в Киевском театре имени Леси Украинки. Это я к тому, что мне как зрителю всегда казалось, будто известные киноартисты живут только в Москве или Питере.

- Но я действительно пытался обосноваться в Киеве. Правда, совсем недолго. В то время из Театра имени Леси Украинки ушел великий артист Михаил Романов, мой однофамилец, а меня пригласили из Таллина, где я работал. Тогда еще все говорили: надо же, на место одного Романова пришел другой. Но моя карьера в Киеве не задалась, потому что меня, который в таллинском театре был "первым парнем на деревне", в Украине приняли как мальчика. Режиссер Резникович (тогда он еще, разумеется, не был худруком Театра имени Леси Украинки) в своем спектакле дал мне самую что ни на есть последнюю роль. И знаете, я смылся из Киева. Хотя мне очень нравился этот театр и постановки, которые там шли. А какая чудная была Ада Роговцева в спектакле "Еще раз про любовь"! Помню, с ней там еще играл Николай Рушковский и много других замечательных артистов - они теперь такие же старперы, как и я.

А нынче мы встретились с Адой в картине "Дурная привычка". Они с Зинаидой Шарко там играли в главных ролях и, по-моему, совершенно очаровательно справились с работой. К сожалению, неизвестно, что будет дальше с этим фильмом. Не знаю, как у вас в Украине, а у нас в России такое часто бывает: снимают кино, а потом неизвестно, где оно и как его сыскать.

- Вы кого играли в этой картине?

- Как кого? Конечно, врача, на сей раз - из психбольницы. Ведь в фильме Ада Роговцева с Зинаидой Шарко - девочки с приветом.

Я, кажется, за свой век сыграл докторов всех специализаций - гинекологов, хирургов, терапевтов. Совсем недавно снялся в клипе Жасмин в роли военного врача. Даже не знаю, почему так нравлюсь режиссерам в белом халате.

- А рекламодателей в этой ипостаси, случайно, не привлекаете?

- Ну как же! У вас в Киеве несколько лет назад снялся в рекламе какого-то лекарства для сердца. А пригласил меня режиссер, у которого я играл в фильме "Ниагара". Он позвонил, спросил, как отношусь к рекламе. "Очень хорошо", - говорю. Кто же от денег откажется? Там был симпатичный сюжетец: я играл преподавателя какого-то вуза. Сначала меня показывали в аудитории, потом я танцевал на вечеринке с девушкой, и вдруг моему герою становилось плохо. Тогда ему приносили это лекарство - и он оживал. Ну полный маразм. И так мне за него хорошо заплатили! Дали много-много гривен, проводили с охраной в обменный пункт - получилась приличная сумма в долларах. В общем, мне понравилось. Я даже готов был стать лицом этой фармакологической фирмы.

- Короче говоря, пусть с украинским театром у вас роман не сложился, зато с рекламой и кино повезло.

- О да! Причем я играл даже в сугубо национальных картинах, так сказать, местного потребления. Их на территории Советского Союза, по-моему, вообще не показывали - ведь никто, кроме украинцев, не понял бы, о чем они. Был такой фильм - "Черная долина", о войне турок с украинцами. У вас была такая война? Я там играл предводителя турецкого отряда. Меня побрили наголо, приклеили черную бороду - ну вылитый янычар.

Во время съемок со мной произошел забавный случай. По сценарию мой отряд врывался в украинское село, где было много красивых девушек (из Киева специально привезли фотомоделей одна другой краше). Мой герой хватал одну из них, срывал с нее платье и тащил в сарай. Короче говоря, бросаю я эту барышню на сено и начинаю изображать изнасилование. И вдруг она мне шепчет на ухо: "Классно!". От удивления я только и смог выдавить из себя: "Тише ты! Мы же на работе!".

- Хорошая у вас работа!

- Да. Моя первая встреча с киностудией имени Довженко состоялась благодаря Вячику Криштофовичу. А потом я снимался у Кохана, Фиалко, Савельева, Иванова - в общем, изрядно наследил в украинском кинематографе. И, признаюсь, мне безумно нравилось работать на киностудии Довженко.

- Но в кинематографических кругах об этой киностудии почему-то отзывались с иронией: мол, есть китайские фильмы, а есть - киностудии Довженко.

- Зато сейчас китайские на всех международных кинофестивалях получают главные призы... Дай Бог, чтобы и с вашей киностудией такая же метаморфоза произошла! Впрочем, я никогда не относился к Киеву предвзято. По-моему, там снимали фильмы на том же уровне, что и везде по Союзу.

И потом у вас живут и работают очень хорошие люди. Лет 10 назад, когда я был чуть помоложе, но все равно уже довольно старым, как говорится, бес в ребро вселился, и у меня вдруг начались какие-то влюбленности в киевских девушек. Все, дальше не буду говорить на эту тему!

- А что, киевлянки отличаются от питерских и московских барышень?

- Очень! В Украине девушки более приветливые и красивые, охотнее откликаются на ухаживания. У нас, в Питере, климат другой, может, это сказывается на поведении людей. Все так мрачно и сурово! И я, пользуясь случаем, хочу намекнуть киевским режиссерам, чтобы пригласили меня как-нибудь. Вот валяется один артист, могли бы его и подобрать!

- Вы лет 20 числились за киностудией "Ленфильм". А почему вернулись в театр? Вас перестал удовлетворять ваш "кинороман"?

- В начале 90-х нам всем казалось, что больше кина не будет. И тогда я понял: нужно в рамках своей профессии попытаться найти что-то новое. Так, несмотря на огромный перерыв, вернулся на театральные подмостки.

Последние три года перед кино я работал в Большом драматическом театре. В паре с Евгением Лебедевым сыграл одну из главных ролей в постановке по пьесе "Село Степанчиково...". Наш спектакль назывался "Фома".

"КОГДА Я УСЛЫШАЛ ПРО ПЕДЕРАСТОВ, ТО ПОДУМАЛ, ЧТО ЭТО ЧТО-ТО ПОХОЖЕЕ НА ВШЕЙ"

- Из-за чего артисты уходят из такого прославленного театра?

- Признаюсь честно, в БДТ меня просто съели. Начались сплетни, пересуды. Мол, откуда появился такой народный артист? Одни завидовали моим успехам на экране, другие поливали, не стесняясь в выражениях: "Что за г...но мы взяли в театр?". Я долго терпел, но все же был вынужден подать прошение об отставке. Это самый страшный коллектив из всех, которые я знал: туда не принимают чужаков. Расписываясь в приказе об увольнении, окончательно для себя решил, что со сценой расстаюсь навсегда.

- В Питере вы работаете уже в седьмом по счету театре. Почему так часто их меняете?

- Для меня очень важна доброжелательная рабочая атмосфера.

- Но ведь давно известно, что театр - это террариум единомышленников. Нужно бороться!

- А я и борюсь. Иногда могу вспылить, показывая не столько характер, сколько свою слабость. Это всегда выглядит очень смешно. И я чувствую, что такая борьба себе дороже: сразу повышается давление, начинает болеть сердце. Уж лучше лишний раз промолчать. Во многих театрах я пытался вообще не становиться на чью-либо сторону. Как оказалось, и это не нравится. Если откровенно, я театр вообще не люблю. И не только из-за закулисных интриг, но и как зритель.

- Такого признания от артиста мне еще не доводилось слышать! А как вас вообще угораздило стать актером?

- Я вырос в уральском городке Серове. Там был единственный кинотеатр, где показывали много трофейных фильмов. Все они были почему-то без титров. И это так интриговало зрителей! Люди пытались узнать имена актеров, их судьбы, делали фото своих кумиров прямо с экрана. Это, конечно, зародило во мне интерес к кинематографу. А еще у нас был маленький театрик, куда я тоже хаживал. В результате я начал посещать школу художественной самодеятельности. И в своем маленьком городке стал вундеркиндом в актерском деле.

У меня не было комплексов. Поэтому после окончания школы я поехал поступать в Москву. Подал документы сразу в два вуза - в Щукинское и в ГИТИС. Поступил в оба. Но в Щукинском не было общежития, поэтому я выбрал ГИТИС.

- А как в Таллин из Москвы попали?

- В поисках своего места под солнцем. Вообще, после окончания ГИТИСа весь наш курс по распределению отправили в Ростов-на-Дону организовывать там театр. Правда, не все лохами оказались: кто-то успел забеременеть, чтобы откосить. Кстати, моим однокурсником был и знаменитый Роман Виктюк.

- Хотите сказать, это он забеременел, чтобы откосить от Ростова-на-Дону?

- Ну, у него при всем желании это вряд ли получилось бы. Он просто туда не поехал. Потом я Романа встретил уже в Киеве, когда меня пригласили в Театр имени Леси Украинки. Он пришел, весь такой худенький: "Здравствуй! Я сейчас работаю в ТЮЗе, играю в "Молодой гвардии"!".

- Вот и спросили бы, как ему удалось ускользнуть от распределения. Кстати, неужели в Ростове было так плохо?

- Да после Москвы все плохо. А это же провинция. И к тому же театр там не любили. Зато в том городе всегда было много футбольных фанатов. Когда мы шли на работу, приходилось пробираться сквозь толпу болельщиков, которые направлялись на стадион. А в это время в театре на спектакле "Дядя Ваня" в зале сидели, как говорится, "три сестры". Это страшно угнетало. Понятно, что все начали постепенно смываться кто куда.

- Вы видели спектакли своего однокурсника Романа Виктюка?

- Ой, когда впервые посмотрел "Служанки", это было потрясающе. Но, к сожалению, у Виктюка есть постановки, которые просто скучно смотреть. Он же ездит по городам, ставит спектакли. Насколько я знаю, часто наведывается и в Таллин. Там берет за постановку 20 тысяч долларов, все делает по-быстрому - месяц-полтора - и уезжает.

- А как вы относитесь к голубой направленности современного искусства?

- Ну мы же сами боролись за свободу и демократию. А по части голубой темы наш курс в ГИТИСе был довольно интересный.

С самого начала ходили слухи, будто у нас появились какие-то педерасты. Я же только приехал из маленького городка, где даже такого слова не слышал. Думал, это что-то похожее на вшей. А потом у нас состоялась первая общекурсовая пьянка - уже не помню, по какому поводу, - кажется, в честь какого-то -летия Великой Октябрьской социалистической революции. И вот наш комсорг застукал нескольких парней в непонятных позах. Нет, вы только ничего не подумайте: Виктюка ни в чем этаком тогда не заподозрили. Он был чист. Ой, а Роман был хорошенький в институте! Худенький, симпатичный. Может, в определенном смысле это было приманкой... Не знаю. Я к этой категории людей никогда не относился, обошлось как-то...

- Что было с теми, кого комсорг застукал?

- Выгнали, конечно. Такая любовь в те времена считалась противозаконной.

"НАШ ФИЛЬМ ПОКАЗАЛИ БРЕЖНЕВУ, И ОН ВДОХНОВИЛСЯ: МОЛ, НАДО И МНЕ НАПИСАТЬ О ЦЕЛИНЕ"

- За какие заслуги вы в свое время получили Госпремию?

- Ну, об этом даже стыдно говорить. Снималась четырехсерийная картина "Вкус хлеба" - о том, как поднимали целину. Нам сразу говорили: "Сверлите дырочку на лацкане, за эту работу получите орден".

В принципе, картина получилась честной, насколько это было возможно в те годы. Когда ее показали Брежневу, Леонид Ильич как раз ударился в писательство. И так ему понравился наш фильм, что он вдохновился: мол, это моя тема, надо и мне написать о целине.

- Ах, так это благодаря вашей компании генсек сочинил гениальное творение, которым потом мучили всех школьников Советского Союза?!

- Да, хотя картина не имела никакого отношения к книге. Зато потом, когда фильм вышел на экраны, люди говорили: "А, это же "Целина"! Не пойдем!". И Ленинская премия досталась не нам, а Леониду Ильичу Брежневу. Мы же получили только Государственную. Причем ее поделили на 11 человек. У нас была, как я говорю, футбольная команда. Процентов 60 досталось режиссеру, а остальное разделили между нами. Получилась сумма, равная средней зарплате инженера.

- Зато называться лауреатом Государственной премии очень престижно!

- Та... Хотя, конечно, когда на афише пишут: "Народный артист, лауреат Государственной премии", это звучит. (Народного я получил автоматом после Госпремии: так было положено).

- Кроме того, благодаря картине "Вкус хлеба" вы впервые побывали за границей...

- Как сейчас помню, мы улетали из серой, дождливой, холодной Москвы. Когда самолет шел на посадку и я увидел очертания Монреаля... Вообще-то, я обычно не матерюсь, но тогда не выдержал: "Е...ный капитализм!". Канада произвела на меня колоссальное впечатление.

- С нашими эмигрантами там встречались?

- Конечно. Они же нас там и курировали. После Монреаля нас повезли в штат, где поднимали целину за 50 лет до нашей в Казахстане. Там в основном живут эмигранты из Западной Украины. Интересно, что они нас хорошо понимали, а мы их - ни фига.

- В Канаде вас курировали только эмигранты или КГБ тоже?

- А как же! Мне, например, перед поездкой позвонил человек, представился режиссером с киностудии Горького, предложил почитать сценарий. Я приехал к нему на встречу. А он вдруг говорит: "Я не режиссер, а сотрудник КГБ. Должен предупредить, что в капиталистической стране вас могут завербовать". И начал нести всякую чушь. Дескать за границей советским гражданам часто подсовывают порнографические журналы и наблюдают, на какой тип женщин западает клиент. Такую даму в нужный момент и подсылают, чтобы она выведала какие-то государственные тайны.

Все время в Канаде я ждал, когда же наконец ко мне подошлют такую женщину. Так хотелось выдать кому-нибудь государственную тайну! Увы! Хотя журналов там действительно было полно...

Когда вернулся в серую заснеженную Москву, там все было так тоскливо, противно. В результате я просто заболел: месяца четыре не мог заходить в наши магазины.

- Недаром советские туристы снимались на фоне колбасных магазинов.

- Суточные мы получали мизерные и тем не менее умудрились привезти домой довольно много подарков. Как-то с Сережей Шакуровым зашли в парфюмерный магазин, а там столько бутылей! Я аж растерялся. Продавщица и то, и это предлагает. Тогда кто-то из наших говорит: "Да бери "Шанель N 5"! Не ошибешься!".

- Жена, наверное, была в восторге?

- Конечно. Шмоток всяких ей привез. Канадские девушки тогда носили белые носочки, так сексуально-сексуально приспущенные, а прически - в мелкий барашек. У них я впервые увидел, что, оказывается, джинсы носят с туфлями на высоком каблуке - у нас в Союзе такого не было. В общем, насмотрелся и сразу по возвращении домой отправил жену в парикмахерскую делать мелкий барашек на голове.

- Чувствуется, вы не обделяли вниманием канадских женщин...

- Однажды с Шакуровым увидели на улице проститутку. Она была одета в облегающее платье, спереди разрезы, и груди прямо из этих дырок торчат! Мы с Сережкой аж рты раскрыли. И тут Шакуров говорит: "Даже не думай! Если мы соберем со всей съемочной группы все суточные, этого все равно не хватит!".

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter