Верка, надежда, любовь...

Виталий КОРОТИЧ 6 Июня, 2007 00:00

Кроме украинских политических баталий последнего времени, самой знаменитой стала стычка вокруг Верки Сердючки. Сценическая Верка обрела европейское признание, каждое ее появление радует залы, но представители многих очень патриотических украинских организаций, включая писательские, слали петиции Президенту, требуя покарать актера Андрея Данилко, сыгравшего свою Верку таким образом, что заявители узрели в ней извращенное воплощение героической современницы-украинки.

Президент, слава Богу, не прислушался. Это уже хорошо и, возможно, свидетельствует о том, что мы понемногу уходим из времени, когда власть совала свой нос куда угодно, а Президент высказывался по всем поводам. Впрочем, один хороший писатель заметил, что в произведении искусства всегда ощутима эпоха. Булгакова нельзя понять, ничего не зная о Сталине и советской власти. Верку Сердючку невозможно вылущить из нашего времени, из его истерик и радостей. Верка вызвала панику именно в той части общества, которая наиболее удалена от повседневности, — среди деятелей литературы, культуры и политики. В очередной раз представления скороспелой элиты о своей стране и народе не совпали с реальностью. Выражаясь иносказательно, сюжет басни, в которой мартышка смертельно оскорбилась на свое отражение в зеркале, повторился.

Наши политики вообще депрессивны и обидчивы, о писателях и говорить нечего — они отродясь не умели и не желали взглянуть на себя, как говорят поляки, «примружоным окем». При этом комплекс самодовольства во многих случаях настолько переплетен с комплексом неполноценности, что Сердючка не могла не задеть сокровенные струны элитных душ. А между тем Андрей Данилко создал образ современный и убедительный, свидетельствующий о том, что Украина учится видеть себя со стороны, входит в свою новую зрелость.

Ныне покойный американский прозаик Курт Воннегут ввел в литературу понятие о сообществах, формирующихся «по жизни». Это прежде всего члены семьи, родственники, друзья и враги-ракушки, которыми обрастает днище твоего корабля. Другие группировки — по землячеству, возрасту, национальному происхождению — писатель считал фальшивыми, сбивающими с толку. Вот и умный Андрей Данилко не хочет склеиваться в стаю со всеми подряд, согласно пятой графе бывшего советского паспорта. Он очень точно сыграл Веркой свое неприятие жлобизма, насаждавшегося у нас в советские годы и никуда не ушедшего сегодня.

В то же время Верка — продукт украинского становления, когда слишком часто вперед выталкиваются не умные и талантливые, а самые крикливые, захватывая митинговые площади, а то и парламентские трибуны. «Остановите хама!» — просит Данилко. Он играет Сердючку смачно, по-гоголевски. Так Раневская когда-то играла спекулянтку Дуньку, беспрерывно восклицавшую: «Пустите Дуньку в Европу!». Сегодня Верки с Дуньками прут в Европу с языковым суржиком, безвкусицей, наглостью, сминая на пути любые препоны, желая быть символом народа, эпохи — всего, чего угодно, только бы их заметили и признали...

Когда-то идеалист Чехов мечтал, чтобы у человека все было прекрасно: «...и лицо, и одежда, и душа, и мысли». У Сердючки лицо и одежда отвратны, а души и мыслей нет вовсе. Она живет, как растение, и счастлива этим. Она ничего не стесняется — а зачем? Верка — прощальный поклон ушедшему времени и попытка предупредить всевластие жлоба во времени новом. Сердючка неотделима от нас, поэтому любовь и ненависть к ней столь определенны и шумны.

Я искренне благодарен Андрею Данилко за его блестящую работу, и мы единогласно ввели его в состав редакционного совета «Бульвара Гордона».