Наталья КУСТИНСКАЯ: «Сергей Михалков пришел днем в мой номер и лег на кровать. Я поинтересовалась: «Сергей Владимирович, вы что, считаете, что лучше моего мужа?». Он: «Нет, так не считаю». — «Тогда почему здесь лежите?». Он тут же встал, дошел до двери и сказал: «Если захочешь иметь любовника, позвони»

«ПАПА КРЮЧКОВУ СКАЗАЛ: «КОЛЬ, ТЫ С УМА, ЧТО ЛИ, СОШЕЛ? ТЕБЕ ЖЕ СТОЛЬКО ЛЕТ, КАК МНЕ, И ПОТОМ, НАТАША ЗАМУЖЕМ, У НЕЕ ЕСТЬ ЧУЛЮКИН!»

- Одним из наиболее настойчивых ваших поклонников был легенда и символ советского кино Николай Афанасьевич Крючков - он был старше вас на 28 лет и пришел, насколько я знаю, просить вашей руки к вашему папе...

- Было такое (улыбается).

- И что папа?

- Они были знакомы, и он воскликнул: «Коль, ты с ума, что ли, сошел? Тебе же столько лет, как мне, и потом, она замужем, у нее есть Чулюкин!» - на этом все и закончилось.

- Крючков, тем не менее, как мужчина вам нравился?

- Не-е-ет. Я очень его уважала, знала с детства, привыкла видеть в кино...

- ...но не до такой степени...

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- Ну, разумеется!

Из публикации в журнале «Караван историй».

«Я начала сниматься совсем девчонкой - на втором курсе ВГИКа. Помню, на пробах в фильм «Хмурое утро» кто-то сказал:

- Да ее же снимать нельзя - все приборы в глазах отражаются.

Я испугалась:

- Отражаются? Почему?

Режиссер Григорий Рошаль улыбнулся:

- Глаза слишком большие. Господи, какая же ты смешная - совсем ребенок!

Съемки шли в Краснодаре. Я была очень домашней, выросла в интеллигентной и благополучной московской семье (папа - куплетист-чечеточник, в концертах вместе с Мироновой и Менакером выступал, мама - певица), занималась музыкой (окончила школу-десятилетку имени Гнесиных). Мои партнеры по фильму Борис Андреев и Николай Гриценко меня опекали, а по вечерам после съемок вели в ресторан. Говорили: «Исключительно «для красоты» - поскольку компании в смысле выпивки составить им я не могла: не пила даже пива.

Одним из самых настойчивых поклонников Кустинской был легендарный советский актер Николай Крючков, просивший ее руки и сердца, несмотря на 28-летнюю разницу в возрасте

Однажды за соседним столом мы увидели съемочную группу картины «Отчий дом». Коллеги были уже сильно навеселе, и на моих глазах Лев Кулиджанов налил Люде Марченко стакан водки, а она, не моргнув глазом, его выпила. Господи, Люда же на два года моложе меня! Ждала, что Марченко рухнет под стол, но та сидела как ни в чем не бывало, смеялась. «Видала, как пить надо? - шепнул мне Гриценко. - А ты - «не могу», «не буду»...

Я была растерянна. К нам в дом приходили артисты - Райкин, Утесов, Шульженко, Русланова и другие знаменитости, но все было чинно-благородно - люди пели, танцевали, играли в карты «по маленькой». Никто не напивался и в соседней комнате с чужой половиной не закрывался, а здесь это было в порядке вещей.

Я тогда с Нонной Мордюковой сдружилась: она в «Хмуром утре» играла и параллельно - в «Отчем доме»: там и закрутила роман с актером Валентином Зубковым. Оба они были несвободны, но ни от кого не скрывались, а жили мы все в одной гостинице, и однажды Нонна звонит: «Наташ, зайди, пожалуйста». Поднимаюсь к ней в номер, а там Зубков в кровати лежит. Мордюкова, запахивая халатик, просит: «Наташ, сходи в магазинчик, возьми бутылочку, нам с Валей не хватило», и отказать ей я не смогла, хотя в Москве, конечно, за бутылками никогда не бегала.

«Любовная лихорадка» не миновала даже народных и заслуженных - на Гриценко, к примеру, положила глаз Нифонтова, игравшая в «Хождении по мукам» Катю.

С партнером по фильму «Хмурое утро» Борисом Андреевым, 1959 год

Николаю Олимпиевичу Руфина не нравилась - в жизни от своего роскошного экранного образа Нифонтова была далека: конопатая, косолапая и довольно неуклюжая. Гриценко симпатизировал мне, но прямо об этом сказать не решался (может, потому, что был старше на 26 лет). После смены он сразу бежал в мой номер: «Ну, что сегодня вечером будем делать? Куда пойдем?». Андреев, наблюдая за нами, посмеивался: «Наташка, выходи замуж за Кольку - мужик он хороший. Я буду к вам в гости ходить, а ты - наливать нам по рюмочке: красота!».

На фильме «Годы девичьи» влюбился в меня Николай Крючков. Снимали в Киеве, я жила вместе с актрисой Леной Корниловой, которая ухитрялась крутить романы сразу с двумя - актером Георгием Тонунцем и украинским писателем Иваном Стаднюком.

Однажды Стаднюк вывез нас с Ленкой на пикник на берег Днепра: там он выпил и закатил Корниловой сцену - как-то узнал про Тонунца. Схватил прут и давай ее хлестать по рукам, по ногам, по спине... Она визжит, я кричу: «Прекратите!» - а он не останавливается, еще больше звереет. Наконец, бросил прут и ушел. Ленка вся в крови, плачет. Спрашиваю:

С кинорежиссером Григорием Александровым и кубинской актрисой Люс Марией Кольясо на V Московском международном кинофестивале, 1967 год

- Как ты можешь с ним жить?

- А почему бы и нет? Он обо мне заботится, покупает все, что попрошу.

- Ради тряпок ты готова такие терпеть издевательства?!

- Хорошо тебе говорить... Чулюкин из-за границы шмотки привозит - у меня такого мужа нет!

Я опешила, но спорить не стала - ее всю трясло.

На следующий день Стаднюк позвонил, Лена тут же начала собираться: «Он мне туфли купил, австрийские! Две пары!» - и убежала радостная.

Бог миловал, я никогда себя не продавала, не заводила романов с начальством, за что более расчетливые и ловкие девушки меня презирали. Наташа Фатеева как-то сказала моей маме: «Странная у вас дочка - ждет, что ей все принесут на блюдечке с голубой каемочкой, но так ничего не добьется. Я целыми днями ношусь, как голодная волчица, - налаживаю связи, с нужными встречаюсь людьми».

Наташу волчья хватка действительно отличала, но у меня такой не было. Я не умела выгрызать зубами перспективные роли, выгодные поездки и звания, однако они почему-то сами меня «находили» - в то время я была любимицей удачи.

Крючков между тем за мной и Корниловой наблюдал и сказал как-то: «Не нравится мне твоя Лена, не к лицу тебе такая подруга. Я сначала подумал, что ты тоже гулящая, а потом понял - нет, ты другая, и вообще, такой наивняк! (он меня потом так и звал - «Наивняк», говорил, что слишком добрая и доверчивая). - Тебе надо быть осмотрительнее: я вот Мишке Ульянову доверял, в дом приглашал, а он меня предал - увел жену. Была вот семья - и нет, а я так любил Аллочку, и все это сделал мой друг».

Я видела, что он сильно переживает, поэтому после съемок, уже в Москве, когда Крючков пригласил в ресторан, отказываться не стала. Провожая, Николай Афанасьевич вдруг сказал: «Мне к вам надо зайти - с Колей, папой твоим, пообщаться».

На следующий день приходит, мамы не было, Чулюкина тоже. Сели за стол втроем - папа, Николай Афанасьевич и я.

- Коль, - говорит Крючков, - уж очень твоя дочка мне нравится, хочу я на ней жениться.

Папа ко мне поворачивается:

«Магомаева я любила. Он был добрый безумно, красивый, элегантный»

- Ты что надумала?! Забыла, что замужем? Дала Николаю Афанасьевичу повод надеяться?!

- Да ничего она не давала, - вспыхнул Крючков. - Вела себя достойно, и я как человек порядочный ничего себе не позволил. Пойми, Коля, Наташа просто очень мне нравится.

- Ну, значит, с ума ты сошел! - рассердился папа. - Сколько тебе лет? Ты ж мой ровесник!

- И что? - обиженно спросил Крючков. - В 50 жениться нельзя?

- Можно, только не на девчонке вдвое моложе тебя!

Расстались они врагами, Николай Афанасьевич и на меня обиделся. При встрече намеренно не замечал или говорил гадости: «Ой, что это ты так плохо выглядишь? Болеешь, что ли?». Никогда не подумала бы, что Крючков, игравший открытых, симпатичных героев, окажется таким злопамятным!

Чулюкин, конечно, услышал про «сватовство» от моего отца, и это еще больше подогрело его ревность. Помню, приехал в Новый Свет, где в картине «Три плюс два» я снималась. Была уже осень, Юра привез мне теплые вещи и «посылку» для Наташи Фатеевой от Басова, который тогда еще не ушел от нее к Титовой, - это было кожаное пальто на меху. Чулюкин собрался это пальто нести, но я его остановила:

- Лучше сама.

«Со Смоктуновским у меня ничего не было — он не нравился мне вообще»

- Почему?

- Понимаешь, она не одна живет... С Андреем Мироновым.

Юра чуть с ума не сошел от возмущения:

- Какая наглость! Володька бегал, пальто доставал, потом специально ко мне ехал, просил передать, а она с мальчишкой на глазах у всех кувыркается! Все расскажу Басову!

- Не надо, Юра, - стала умолять я, - не вмешивайся в чужие дела, разберутся сами.

С трудом успокоила».

«НАТАШ, - СПРОСИЛ АЙМАНОВ, - В ПАРИЖ ХОЧЕШЬ?». - «ДА ЭТО ГОЛУБАЯ МЕЧТА ДЕТСТВА!»

- А что за история с Сергеем Владимировичем Михалковым была?

- В Риге, в павильоне мы «Три плюс два» снимали - это же его сценарий, и он пришел днем ко мне в номер и лег на кровать, на спину. Я поинтересовалась: «Сергей Владимирович, вы что, считаете, что лучше моего мужа?». Он: «Нет, я так не считаю». - «Тогда почему здесь лежите?». Он тут же встал, дошел до двери и сказал (копирует Михалкова): «Если захочешь иметь любовника, позвони».

«Алексей Баталов оказался ничуть не благороднее других, действовавших по принципу «ты мне — я тебе»

Потом мы летали в Алжир - с ним и совершенно чудесным Шакеном Аймановым.

- Знаменитым казахским киноактером...

- ...и режиссером (студия «Казахфильм» до сих пор его имя носит) - вот нас втроем и послали. Ну, сидим мы там в ресторане, и Шакен говорит: «Сереж, такая девочка у тебя снималась - как же ты ее упустил?», а Михалков ответил: «Да я собрался поухаживать, но она не хотела - что же я, бегать за ней буду?». На этом все поползновения и закончились.

- Не мстил?

- Нет.

- Добрый, говорят, был человек...

- Да, вы знаете, хороший, но получилось очень смешно. Каждый день он говорил в Алжире о том, что скоро съезд Союза писателей РСФСР, который он тогда возглавлял, что мы должны вовремя вернуться в Москву («Мне дадут орден Ленина, а потом обязательно надо в Париж, потому что там моя книга выходит»), а нам телеграммы все время слали - то в Марокко перелетайте, то в Тунис, то в Иорданию... «Никуда я не полечу!» - твердил Сергей Владимирович.

В Тунис последняя поездка была, лететь до него от Алжира 40 минут, но Михалков сказал: «Не выходите из самолета!» - и мы даже погулять не вышли.

«Меньшов сулил золотые горы, дышал перегаром, хватал за коленки»

Вернулись в Москву, в аэропорту нас встречают и спрашивают: «Почему вы не полетели в Тунис?», а Сергей Владимирович: «Не-е-ет, ни в какой Тунис я не собирался, у меня съезд Союза писателей, и потом, подумайте, что мне надо еще в Париж съездить - деньги за книгу получить!». Очень смешной был - они оба были смешные!

Поездка тяжелой выдалась, потому что с Алжиром отношения были неважные - нас останавливали, проверяли все сумки... Устали мы, одним словом, и вот нас с Шакеном ставят в известность: «Завтра вы летите в Тунис», а мы месяц по Алжиру болтались, в песчаную бурю попали... Я просила: «Пожалуйста, не отправляйте нас, я так устала!». - «Ну, раз устали, больше вообще никуда не поедете. Не валяйте дурака, в Тунисе Неделя советского фильма назначена - завтра же через Париж летите. Прибудете в «Ле Бурже», переедете в «Орли» - и в Тунис».

Полетели мы, короче, с Шакеном - а что делать? До места назначения добрались - никто не встречает, я недоумеваю: «Что такое? Обычно делегация стоит, репортеров масса...». Позвонили в посольство: «Здравствуйте, мы на Неделю советского фильма приехали...». - «А мы ее отменили. Вы же вовремя не явились, мы узнали, что вы Алжир покинули, - и все, вас не ждали».

Дальше произошло вот что. В Египте у нас были потрясающие номера в гостинице, в Алжире тоже, а тут везут в какой-то полуподвал, денег нет ни копейки, никто из посольства не приезжает... День проходит, второй - хорошо, что Шакен какую-то еду с собой прихватил, а на третий день он разозлился: «Поехали в посольство!».

Приезжаем, и он послу говорит: «Это что за безобразие?! Я - депутат Верховного Совета, народный артист СССР, лауреат нескольких премий, что за наглость такая, почему с нами так поступают?».

«Таню Конюхову Стриженов обидел. Они ездили за город встречать Новый год, Олег за что-то на нее в пути обозлился, остановил машину в лесу и сказал: «А теперь давай сама». Она еле в туфельках доковыляла до какой-то деревни»

Тот сразу занервничал, стал в Москву звонить - в международный отдел ЦК КПСС. Там на попятную: «Ой, извините, мы не знали, что фестиваля не будет... Подождите секундочку, Шакен Кенжетаевич. Вы не хотели бы в Париж полететь?». - «Я - нет, - он ответил, - я там раз 20 уже был» (а я еще не была ни разу). «Наташ, - спросил Айманов, - в Париж хочешь?». Я: «Да это голубая мечта детства!». - «Вот, для Наташи это темно-зеленая мечта детства - летим!».

- Несчастные советские актеры...

- Отправились мы в Париж, там нас прекрасно встретили, на совершенно другом уровне, а потом в Москве иду как-то из театра, и навстречу Сергей Михалков. Ничего он тогда, как выяснилось, не получил, а мы в Париже пришли 7 ноября на прием, к Шакену подходит посол и говорит: «Поздравляю, вам орден Ленина дали!». Спрашиваю: «Шакен, а что ж вы молчали?». - «Да я и не знал, что дадут, - никого не просил...», и вот встречаю я Сергея Владимировича - идет он, такой веселый, по улице. «Здравствуйте!» - говорю. «А, Наташка! Здравствуй-здравствуй». - «Ну вот, не полетели вы с нами в Тунис, а Шакен и орден Ленина получил, и в Париже из-за Туниса этого побывал». - «Да знаю я, знаю...».

«МАГОМАЕВ ОДНАЖДЫ ПРИЗНАЛСЯ: «Я И В ИТАЛИИ БЫЛ, И КРАСИВЕЕ ТЕБЯ ВИДЕЛ ЖЕНЩИН, НО НЕ ПОЙМУ, В ЧЕМ ДЕЛО: НЕ МОГУ ОТ ТЕБЯ ОТОРВАТЬСЯ!»

- Миллионы советских женщин мечтали о Муслиме Магомаеве, а он, слышал, мечтал о вас...

- ...да...

- ...и два года изо дня в день звонил и добивался руки и сердца...

- Это правда.

«Олег Стриженов был слишком женщинами избалован и вел себя с ними по-хамски, но ко мне очень хорошо относился»

- Мне посчастливилось с ним дружить - великий певец был и потрясающий человек...

- ...очаровательный!

- Почему же у вас с ним не сложилось?

- Потому что, когда я рассталась с Чулюкиным и вышла замуж за Олега Волкова (второй муж актрисы, дипломат. - Д. Г.), в его семье произошла большая трагедия. Отец Волкова был авиаконструктором в микояновском КБ, очень уважаемый человек, безумно любил первую жену сына и своего внука, и когда семья Олега распалась, повесился...

Олег, надо заметить, был очень к папе привязан. Он окончил МГИМО, знает языки, интеллигентный, талантливый, но в первый год не поступил и устроился у отца простым рабочим, то есть со всех сторон его знал. Потом сказал мне: «Я потерял папу, и теперь самое главное для меня в жизни - ты, потому что больше ничего не осталось: не бросай меня никогда!».

- И вас чувство долга удер­жи­ва­ло?

- Конечно.

- Магомаева вы любили?

- Любила, хотя, вы знаете, близких отношений у нас не было.

- Как это?

Наталья Кустинская с третьим мужем Борисом Егоровым и друзьями семьи (крайний слева— дважды Герой Советского Союза космонавт Виталий Севастьянов), 70-е

- Так.

- То есть это платоническая любовь какая-то была?

- Да. Ну, конечно, он меня целовал, однако дальше не заходило, но мне тоже было с ним так интересно! Муслим был добрый безумно...

- ...щедрый - восточный человек...

- ...красивый, элегантный! Мы встретились в Минске - я приехала туда на концерты, и у него там были гастроли: так и познакомились. У меня было три музыканта, у него - огромнейший оркестр (ну, вы в курсе), и у Муслима гастроли заканчивались, а у меня только начались. Уставала невероятно: по три-четыре выступления в день, в разных точках, хотя я же не Магомаев, на меня народ так не шел - такой славы, как у него, никогда ни у кого не было, даже у Егорова. Может, только у Гагарина - я не знаю, знакома с ним не была, а с Муслимом, видите, повстречались.

Ну и вечером музыканты мои звонят: «Наташа, спустись с ресторан - Магомаев заказал ужин и очень просит, чтобы ты пришла». - «Нет, - говорю, - я уже устала, волосы на бигуди накрутила, сижу в креме...».

С Натальей Фатеевой в картине «Три плюс два», 1963 год

В общем, раз они позвонили, два, три, пока не сдалась: «Ну, хорошо, сейчас». У меня был очень смешной пианист, который недоумевал: «Ты что? Как ты себя ведешь, Наташа? Это же молодой миллионэр!» (он армянин был, пианист этот). Я плечами пожала: «Ну и что?». - «Да он же все заказал, он ждет!». Спускаюсь - сидит целый стол, масса народа - и такие банкеты он каждый день устраивал...

- ...причем везде!

- Да, всех поил и кормил. Я пришла - около Муслима свободное место. Всем «здрасьте» сказала, ему тоже и села рядом. Он спросил: «А чего это вы со мной, как со швейцаром, здороваетесь?». - «В каком это смысле?». - «Ну, еле-еле кивнули...». - «А как еще я должна здороваться? Нормально». В общем, кончилось все тем, что он стал гастроли свои отменять - у него дальше были по плану Эстония, Литва, Латвия... Сказал: «Я не поеду» - и находился в Минске, потому что там была я.

- И ничего не было?

- Нет, хотя каждый день до четырех, до пяти утра мы сидели.

- Как же вы устояли?

- Даже не знаю! Сама удивляюсь, потому что, во-первых, он мне почти каждый день новые песни писал.

«Семина выпила лишнего и начала приставать при всех к Мюллер-Шталю. Я не выдержала: «Тамар, это же мужчина Фатеевой». — «А я его проверяла!»

Мы с ним и в четыре руки играли, и он сам солировал - он ведь блестящим был пианистом. Садился за рояль, пел мне... На банкетах его всегда много народу было, но все уходили раньше, а мне он говорил: «Прошу тебя, Наташа, останься!». Однажды признался: «Ты знаешь, я ведь и в Италии был, и красивее тебя видел женщин, но не пойму, в чем дело: не могу от тебя оторваться!» - и мы засиживались до утра, люди на работу уже уходили! Я просила: «Муслим, я стесняюсь мимо дежурной идти - пожалуйста, проводи», а он говорил: «Я тоже стесняюсь!». Ну, чудный...

- ...потрясающий, таких больше нет...

- Согласна - нету. Как-то его музыканты к моим подошли и взмолились: «Слушайте, уберите свою Кустинскую - мы же не работаем, нам деньги нужны!», а Муслим услышал и воскликнул: «У вас денег нет? У меня в письменном столе, в верхнем ящике, лежат - берите, кому сколько надо».

Из публикации в журнале «Караван историй».

«После расставания с Юрой я недолго была одна - встретила Олега Волкова. Отношения к кино он не имел, работал в конъюнктурном институте при Внешторге. Мы начали жить вместе, и я была уверена, что нашла свое счастье, но тут Бог послал мне испытание в лице Муслима Магомаева.

Я с удивлением почувствовала, что им очарована, - Муслим был не просто красив, но и безумно обаятелен, я видела, что нравлюсь ему, и сама начала терять голову.

Женщины при виде Магомаева визжали, отрывали пуговицы от его рубашек. Он признавался:

- Как я это ненавижу! - хочу дом, семью. Ты, очевидно, думаешь, что я всю жизнь проведу в гостиницах? Что мне некуда привести жену? Поэтому и держишь на расстоянии?

- Да ни о чем таком я не думаю!

- Тогда скажи, что любишь и выйдешь за меня замуж. Не молчи!

С Дмитрием Гордоном. «Машин у нас с Егоровым всегда было много, причем разных, поэтому я так «шикарно» сейчас живу, понимаете? А вот бриллиантами не увлекалась — это Боря любил мне их дарить (самое главное, где они теперь, не знаю)...» Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

А я молчала, не могла бросить Олега. Из-за меня он развелся с женой, потом случилась трагедия с его отцом - он повесился, не оставив записки, и мать этой утраты не пережила. Олег остался совсем один, без меня он бы пропал, но верность Волкову я сохраняла с трудом. Олег был далеко, а Муслим - рядом и смотрел на меня такими глазами!

- Наташа, я не знаю, что со мной - это безумие. Я встречал женщин красивее, но от тебя не могу оторваться - не могу, и все...

Запретить себе любить нельзя, и один раз мы все-таки были близки, но, думаю, ни одна женщина на моем месте перед этим мужчиной не устояла бы. Когда прощались, Магомаев воскликнул: «Я тебя не оставлю. Твой Олег - не муж, а всего лишь жених: я тоже могу быть женихом».

Муслим звонил на протяжении двух лет - до того дня, когда я призналась, что жду ребенка. Потом понял, что шансов у него больше нет».

«СМОКТУНОВСКИЙ ПОКАЗУШНИКОМ БЫЛ - В РУБАШКЕ НАРАСПАШКУ ХОДИЛ, С ОГРОМНЫМ КРЕСТОМ НА ГОЛОЙ ГРУДИ...»

- Со Смоктуновским, Меньшовым и Баталовым тоже близких отношений у вас не было?

- С Баталовым были.

Из публикации в журнале «Караван историй».

«Борис любил меня до безумия, но не ревновал - ему нравилось, что я пользовалась у мужчин успехом. Наверное, понимал, что с ним мало кто может сравниться, но когда появился серьезный соперник, он это сразу почувствовал...

С Алексеем Баталовым я познакомилась еще до Егорова - в Харькове выступала с концертами, а он снимался в каком-то фильме. Алексей Владимирович подошел ко мне за кулисами:

- Наташа, вы не будете возражать, если пару замечаний вам выскажу?

Я Баталова просто боготворила, поэтому согласилась:

- Конечно, конечно!

На следующий концерт Алексей Владимирович опять пришел. Я сыграла, как он советовал, и Баталов был в восторге. Пригласил в ресторан, потом мы долго гуляли по городу, часа в три ночи вернулись в гостиницу. Собралась прилечь - звонит:

- Наташа, я сейчас зайду.

- Зачем?

- Мне нужно увидеть тебя такой, какая ты есть. Без косметики, без прически - как в постели.

- Алексей Владимирович, мне неловко - ни к чему это.

- Даю честное слово - только посмотрю и уйду.

Я согласилась.

Он пришел, стал целовать руки, говорить комплименты, а утром у меня самолет. Сказала, что надо собираться. Он понял: «Все, все, ухожу, но ты такая, какой я тебя и представлял».

Внимание такого артиста мне, конечно, польстило. Уже в Москве звонит, зовет покататься на машине - мы ездим по городу, все очень мило, интеллигентно. Проходит какое-то время, и он опять назначает свидание. Сидим в машине, и вдруг говорит:

- Я очень хочу быть с тобой.

- Это невозможно - я замужем.

- Мы могли бы встречаться.

- Нет, я так не могу.

Вскоре пригласил на новогодний вечер в «Современнике», но я представила, с какими глазами буду сидеть в обществе Ефремова, Евстигнеева и других артистов (все будут думать, что я - любовница Баталова), и отказалась, после чего общаться мы перестали.

Прошло время, я уже с Борей жила, и однажды Баталов опять позвонил: «Я начинаю снимать на «Ленфильме» фильм «Игрок» и хотел бы, чтобы ты играла у меня француженку, - приезжай».

Егоров проводил меня на вокзал, мы рас­целовались, и я уехала.

Утром на студии вижу Алексея Владимировича - необыкновенно оживленного и элегантного:

- Надо сыграть сцену на французском языке.

- Французского я не знаю.

- Сейчас вызовем переводчицу - она поможет.

Сцена проходит блестяще, Баталов очень доволен, рассказывает, какую снимет картину и как я там засверкаю новыми гранями своего таланта. Голова у меня кружится, я слушаю и со всем соглашаюсь, как под гипнозом, а он говорит: «Сегодня вечером мы должны поужинать, и все равно где: в ресторане, на крыше, в подвале, - но ты будешь моей».

Я у тети Лены остановилась - говорю, что поеду к ней переодеться. Алексей Владимирович очень строго спрашивает: «Но мы ведь договорились?». Я киваю - и правда, собираюсь с ним пойти.

И что же? Приезжаю к тете Лене, а у нее Борис!

- Без тебя стало так плохо, что первым же самолетом я прилетел.

Тут звонит телефон. Я вздрагиваю, а Егоров спрашивает:

- Что с тобой?

- Ничего - наверное, это Баталов, мы договорились поужинать.

- Ах, поужинать? Значит, вовремя я приехал!

Прошу тетю Лену: «Скажите Алексею Владимировичу, что меня срочно вызвали в Минск на съемки». Тот удивляется: «Странно - она никуда ведь не собиралась».

В фильм Баталова я не попала - Алексей Владимирович оказался ничуть не благороднее других режиссеров, действовавших по принципу «ты мне - я тебе»: «Дала - будешь сниматься. Не дала - нет».

Больше судьба меня не искушала, а я еще сильнее стала беречь то, что имела.

...С кино как-то не складывалось, и вот однажды вызвал меня на «Мос­фильм» Владимир Меньшов - предложил роль Раисы Захаровны в своем новом фильме «Любовь и голуби». Володю я видела в первый раз - с улыбкой протянула руку:

- Здравствуйте.

Меньшов пожал ее и замер. Наконец, произнес:

- Какая вы красивая! - повисла пауза. - А мы можем встретиться с вами сегодня вечером?

- Нет, все вечера я провожу с мужем.

Пробы прошли хорошо, я была утверждена худсоветом и дирекцией «Мосфильма», а Меньшов вдруг попросил помочь ему выбрать машину:

- У тебя хороший вкус, а я плохо понимаю в расцветках.

- Ну ладно, поехали, - согласилась я.

Нас шофер на мосфильмовской машине повез, в пути Меньшов безостановочно пил виски. Выбрали «Волгу», оплатили, и Володя стал толкать меня за руль:

- Садись, поедем ко мне - я выпил, вести не могу.

- Да ты что, «Волгу» я никогда не водила - разобью.

- Садись, говорят! - побагровел он. - Разобьешь - и черт с ней, другую куплю.

Водитель наблюдал эту сцену с тревогой и наконец не выдержал:

- Владимир Валентинович, давайте я вас отвезу на «Волге», а завтра приеду и служебную заберу машину.

Меньшов нехотя согласился. Пока ехали, сулил золотые горы: «Ты будешь сниматься у меня во всех фильмах, я тебя не отпущу. Скоро поедем на юг - и поработаем, и потрясающе проведем время». Дышал перегаром, хватал за коленки -держалась я из последних сил.

Звоню через несколько дней на студию, а мне говорят: «Группа уже уехала - вместо вас снимается Гурченко».

Расстроилась жутко - предложений в кино практически нет, а потом стала себя успокаивать: «Может, это и к лучшему? Он бы меня замучил».

Прошло несколько месяцев, Меньшов фильм закончил, но на экран его не выпускают, а Митька наш снялся в то время у Быкова в «Чучеле» в роли мальчика, в которого героиня Кристины Орбакайте влюблена. Эту картину тоже положили на полку, и я попросила Юлиана Семенова, друга Егорова, помочь. У Юлика были большие связи на самом «верху», и Семенов  быковский фильм «протолкнул». Потом смеялся: «Кустинская, что ты наделала? Теперь мне весь Союз кинематографистов звонит, всем моя помощь нужна».

Тут вот как раз Меньшов объявляется:

- Хочу кассету фильма «Любовь и голуби» тебе дать. Его не выпускают - можешь помочь?

- А ты ничего не забыл? Обманул и просишь о помощи?

- Ну не видел я тебя в этой роли! Ты - западная женщина, какая из тебя месткомовская деятельница, да еще и провинциальная? Согласись, Раиса Захаровна - это не твое.

- Нет, не соглашусь. И помогать не буду, - отрезала я. - Давай как-нибудь сам...».

Со Смоктуновским у меня ничего не было.

- Но он ухаживал?

- Да, бегал тут все по Бронной, но не нравился мне вообще.

- Холодный был?

- Нет, показушник - в рубашке нараспашку ходил, с огромным крестом на голой груди... Я ему даже говорила: «Так нельзя, не принято!». Мы с ним в Австралию должны были лететь, однако вместо меня полетела Володина, и все как-то так закончилось - мягко.

Только потом я встретилась с ним в большом концерте «Поет товарищ кино» в Куйбышеве (ныне - Самаре), и он выступал очень плохо: показывал кусок из «Гамлета», а потом рассказывал, как там снимался. Это так скучно было! - а я среди публики сидела, потому что во втором отделении выходила. Зашла за кулисы, он: «О-о-о, здравствуй, как давно мы, Наташа, не виделись! Слушай, как-то нелепо у нас все распалось - давай все сначала начнем?», а тут Кириенко Зина рядом стояла. Она рассмеялась: «А зачем ты ей нужен? - она вышла замуж за космонавта Егорова!».

Тогда Смоктуновский спросил: «Наташа, как я выступал?». Я не смолчала: «Очень плохо - такой позор! Ты показываешь глыбу кинематографа - «Гамлет», а потом рассказываешь, как там снимался, на кого смотрел...», и, вы знаете, он улетел  - в вечернем концерте его уже не было (Смеется). Ну что о Смоктуновском говорить? - лучше о Магомаеве еще расскажу.

«ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ СКАЗАТЬ: «МУСЛИМ, ЗДРАВСТВУЙ, ПОЗНАКОМЬСЯ, ЭТО МОЙ МУЖ», Я ПРОСТО КИВНУЛА ЕМУ, КАК ШВЕЙЦАРУ»

- Много лет мы не виделись, он на Тамаре Синявской женился, а тогда мало у кого видеомагнитофоны были. В частности, у Севастьянова - он кассетами с нами менялся, и вот однажды очередную принес, и я спросила: «А где ты ее взял?». Он ответил: «У Магомаева». Я посмотрела, вернула, а спустя какое-то время снова тот же фильм попросила - забыла, как называется, американский, с этой чудесной английской актрисой...

Ага, «Унесенные ветром» с Вивьен Ли... В конце концов, Муслим поинтересовался у Севастьянова: «А для кого ты эту картину все время берешь?». - «Наташе Кустинской очень нравится». Муслим попросил: «Подари ей - больше не надо мне отдавать», но мы не виделись и он не звонил: у меня уже другие телефоны были, да и жизнь другая.

...Как-то Боря слетал в Якутию, и ему потом постоянно присылали оттуда рыбу, строганину...

- ...лучше бы алмазы...

- ...и шкурки еще. Ну, не ему - он, конечно, все мне отдавал, а однажды позвонили: «Борис Борисович, это из Внуково, из депутатской комнаты. Приезжайте, вам рыбу из Якутска прислали». Он: «Хорошо, сейчас», и мы сели в машину - машин, кстати, у нас всегда было много, четыре-пять, причем разных. Каких только не было: и «форд мустанг», и спортивные автомобили, поэтому я так «шикарно» сейчас живу, понимаете? А вот бриллиантами не увлекалась - это Боря любил мне их дарить (самое главное, где они теперь, не знаю)...

- Зато чувство юмора есть...

- Ну, это обязательно - без него как? И вот входим мы в депутатскую комнату, а посреди нее Муслим стоит - Мусик наш: высокий, в коротенькой дубленочке... Я так растерялась, когда его увидела! Просто когда мы стали с Борисом жить, он мне сразу сказал: «Наташа, давай, чтобы в дальнейшем друг с другом у нас недоразумений и неприятностей не было, расскажем, у кого какие были романы...».

- Опасный момент!

- Ну, он мне тоже много интересного рассказал...

Я, короче, вместо того чтобы подойти и сказать: «Муслим, здравствуй, познакомься, это мой муж» (еще неизвестно, между прочим, что Борис бы ответил!), просто кивнула ему, как швейцару (как он тогда в ресторане сказал), и к столу направилась, где подавали рыбу.

Получили мы эту рыбу, идем обратно - Муслима в комнате нет, а там, когда к выходу уже следуешь, с левой стороны комнатка есть с экраном, и я вижу, что там, в полной темноте, он сидит. Вышла такая расстроенная... Борис спросил: «Что с тобой?». - «Ну как что? Вместо того чтобы подойти к человеку и сказать, как рада его видеть (он же мне только хорошее делал - ничего плохого), я просто мимо прошла». Он выслушал и говорит: «Да не было там никакого Муслима, Наташа!». Я удивилась: «Как? Я же его видела, поздоровалась с ним - кое-как. Он слишком заметная фигура, чтобы его не увидеть!». Приехали мы домой, сели эту рыбу есть...

- ...и тут раздается звонок...

- Нет, звонка не было. Какого-то вина выпили, и вдруг Борис говорит: «Слушай, какой потрясающий этот Муслим мужик! - чтобы тебя не смущать, спрятался. Почувствовал, что ты не так как-то себя ведешь, и ушел: не каждый бы так поступил».

«СТРИЖЕНОВ ТОЛЬКО НАД ТЕМИ ИЗДЕВАЛСЯ, КТО ЕГО ЛЮБИЛ, БЕГАЛ ЗА НИМ»

- Я слышал, у вас были близкие отношения с секс-символом советского кино Олегом Стриженовым...

- Нет, никогда!

- Он, тем не менее, был, говорят, по отношению к женщинам хамом...

- Да, это правда. Стриженов пытался за мной ухаживать, и он безумно нравился мне на экране, однако никогда не нравился в жизни. Ко мне он очень хорошо относился - потому, наверное, что я к нему никакого отношения не имела: он только над теми издевался, кто его любил, бегал за ним. Конюхову вон оставил под Новый год в лесу в туфельках - завез туда, в машину сел и уехал.

- Изнасиловал и бросил?

- Нет, там он ее не насиловал - раньше уже, наверное, но, во всяком случае, в лесу оставил.

- Бездушный, да?

- Но талантливый. Художник хороший.

Из публикации в журнале «Караван историй».

«Скирда с юности была безумно в Олега Стриженова влюблена - одно время они встречались, но он буквально ноги об нее вытирал. Линка рассказывала мне, что раз Олег в ресторане ВТО напился и стал цепляться: «Что ты так вырядилась? Дура провинциальная! Не умеешь себя вести - смотреть тошно...», а потом схватил тарелку и плеснул ей в лицо борщом. Вскоре они расстались...

Стриженов был слишком женщинами избалован и вел себя с ними по-хамски. Однажды в автобусе по дороге на концерт дал Наде Румянцевой зонтом по голове, в другой раз Таню Конюхову обидел. Они вместе ездили за город встречать Новый год, в пути Олег за что-то на нее обозлился, остановил машину в лесу и сказал: «А теперь давай сама», и Таня в туфельках еле доковыляла до какой-то деревни.

И вот сижу я с подругой Линой Шатровой и ее мужем Германом в ресторане Дома кино, и к нам подсаживается Стриженов. На экране он мне нравился, а в жизни Олег блекленький такой, конопатый... Когда перешли в зал смотреть кино, Стриженов сел сзади и в какой-то момент нагнулся и поцеловал меня в спину - у меня было платье открытое. Так нежно! - я даже не сразу поняла, что это было, но повернулась и строго сказала: «Олег, пожалуйста, так больше не делайте».

Очевидцы, наверное, рассказали об этом эпизоде тогдашней жене Стриженова Марине, и через пару месяцев совершенно дикая случилась история. Я тогда только забеременела, приехала на «Мосфильм» на пробы, сижу гримируюсь и слышу в соседней комнате голос Стриженовой: «Эта нахалка каждую ночь обрывает нам телефон, прохода моему мужу не дает!». Я и не думала, что речь обо мне, но тут вдруг Марина появляется за моей спиной и, глядя на меня в зеркало, говорит: «Еще раз позвонишь, сучка, я тебе устрою!» - и матом на всю студию. Я вскочила, расплакалась и убежала, даже пробоваться не стала.

Приехала домой совершенно разбитая, а ночью пришлось вызывать «скорую» - ребенка я потеряла...

Несколько дней спустя звонит Клара Лучко - в Театре-студии киноактера, где мы все работали, она председателем месткома была.

- Наташа, Марина Стриженова написала на вас заявление - якобы вы им с Олегом житья не даете, постоянно звоните.

- Да я даже номера их не знаю!

- Хорошо, но вы должны прийти на собрание - будем разбирать заявление Марины и поведение Олега: на него тоже жалуются Румянцева и Конюхова.

- Клара Степановна, я болею, не могу.

- Если не придете, все подумают, что испугались.

Пришлось поехать.

Народу было много: сначала меня спросили, звонила я или нет, потом «допрашивать» стали Стриженова. Он сказал, что Кустинская ему никогда не звонила и вообще у нас с ним ничего не было, после чего в отношении меня разбирательства прекратились.

Дожидаться конца собрания я не стала, тут же ушла. Приехала домой и расплакалась: «Господи, за что? Из-за ревности глупой и склочной бабы лишилась ребенка. Мы с Юрой так его ждали, а если детей у нас больше не будет?».

Когда поженились, рожать не хотела: карьера только начиналась, и обе мамы - и моя, и Юрина, - как ни странно, меня поддерживали. Свекровь вообще рассмеялась, когда я на первый аборт собралась и призналась, что боюсь последствий: «Глупости! У нас балерины по 40 «чисток» делают - и ничего!». Юрина мама работала режиссером в Большом театре, и говорили, что Юра не сын Степана Чулюкина. Не знаю, но Юра был очень похож на знаменитого актера Михаила Астангова, у которого училась моя свекровь в ГИТИСе. Однажды мы с Юрой зашли в магазин «Армения» на Тверском бульваре и встретили Михаила Федоровича - Чулюкин замер и долго-долго на него смотрел. Одно лицо! Но со мной Юра и свекровь никогда на эту тему не говорили, она была закрыта...

Внезапно Юра заболел, отказали почки. Сказал, что почки ему отбили в юности в тюрьме, - приятелей, мол, подозревали в убийстве, а сам он, конечно, замешан ни в чем не был, но под следствием посидеть пришлось. Над интеллигентным мальчиком издевались там уголовники: связывали, подвешивали на крюк и били палкой по спине. Родителям все-таки удалось Юру вытащить, но здоровье его было подорвано.

С мужем я, как с ребенком, возилась и поставила его на ноги, а тут как раз предложили с делегацией съездить в Египет. Думаю: здорово, отдохну немного, и вдруг узнаю, что вместо меня едет Фатеева.

Когда она позвонила, спрашиваю:

- Это правда?

Наташа выкручиваться начала:

- Меня вызвали, сказали, Чулюкин тяжело болен, ты поехать не сможешь, - и наконец не выдерживает: - Ну что обижаешься? Ты моложе, у тебя муж режиссер, а я одна, и мне золото и кожа нужны!

Услышав это, я просто потеряла дар речи.

У Фатеевой тогда вспыхнул очередной роман - с немецким актером Армином Мюллер-Шталем, и Наташа просто помешалась, мечтала уехать в Германию. О Неделе советского кино в Берлине она грезила несколько месяцев, но в Госкино решили послать нас с Тамарой Семиной.

Фатеева сначала упрашивала Семину уступить ей свое место, но Тамара не согласилась: за границу хочется всем, и тогда она стала уговаривать меня:

- Возьми бюллетень! Откажись! Ты знаешь, как мне нужна Германия!

Обычно просьбам я уступаю, но тут на принцип пошла:

- Ты съездила вместо меня в Египет? А теперь поеду я - по-моему, это справедливо.

Фатеева разозлилась и подарки для Армина попросила передать Семину - золотые часы, икру и водку. Приезжаем в Берлин, Мюллер-Шталь нас встречает... Вечером на банкете Семина выпила лишнего и начала к нему приставать, прямо при всех, а потом ушла с Армином на второй этаж и вернулась не скоро. Я не выдержала:

- Тамар, что ты делаешь? - это же мужчина Фатеевой.

- А я его проверяла! - рассмеялась Семина.

Член делегации режиссер Роман Тихомиров рассказал в Госкино, что Семина крутила роман с Армином, Наташа все узнала. Очень переживала, мне было ее жалко - так и помирились.

Обиды меня учили прощать, няня моя, Маруся, говорила: «Тебя обидели, Натка, а ты не держи зла, пойди в церковь и свечку поставь - за здравие обидчика». Я много раз так делала - за ту же Фатееву не единожды свечку ставила, но люди очень часто за добро платят злом.

Вот и Чулюкин... Как я мучилась, чтобы поставить его на ноги, а он, едва поправившись, пошел в разгул. Однажды завалился спать пьяным - ночью просыпаюсь и вижу его над собой. В одной руке у Юры нож, а второй он поглаживает меня по голой спине и с жутковатой улыбкой шепчет: «Какая у тебя прелестная лопаточка, так и хочется «финкой» ее пощекотать». От моего крика он словно очнулся - все перевел в шутку, сказал, что репетировал сцену из будущего фильма, но я стала его бояться: а вдруг к тому давнему убийству все-таки Юра причастен?

Через какое-то время приехала навестить его на съемках, а в гостинице дежурная по этажу прошептала: «Наташа, а к вашему мужу блондинка ходит. Вашего типа».

Ужасно расстроилась. И из-за этой бабы, и из-за того, что у Юры в номере повсюду были бутылки. Я его столько лечила, столько прошла с ним - и все напрасно: он меня предал и себя убивал. Я сказала, что нам надо расстаться, мы разъехались, но все, в том числе и Юра, думали, что это несерьезно: какая актриса в здравом уме бросит мужа-режиссера? Впрочем, я уже все решила.

Без меня Чулюкин как-то зачах - снимал, и довольно много, но картины успеха не имели. 7 марта 1987 года его нашли в шахте лифта в отеле города Мапуту, в Мозамбике. Юра ездил на Неделю советского кино вместе с Ирой Шевчук - в тот день они выступали на телевидении, потом посидели в ресторане и пошли каждый в свой номер. До сих пор неизвестно, что с ним случилось, - основной версией было самоубийство».

Киев - Москва - Киев

(Окончание следует)  

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter