Тато — турок, мама — німка, а я — щира українка!

Анна ШЕСТАК. «Бульвар Гордона» 8 Февраля, 2013 00:00

НА ОДНОМ ПАТРИОТИЧЕСКОМ КРЫЛЕ «НАШИ ВСЕГДА ЛУЧШЕ» ДАЛЕКО НЕ УЛЕТИШЬ

Когда турецкая история Роксоланы попала на наши экраны, в СМИ и на киношных форумах началось бурное обсуждение: какой фильм интереснее - украинский, снятый на рубеже 90-х и нулевых, или же «импортный», новый? И чья султанша краше - отечественная, в исполнении Ольги Сумской, либо та, которую сыграла наполовину немка, наполовину турчанка Мерьем Узерли?

Я не фанатка сериалов и не скажу, что нашу «Роксолану» помню до мельчайших деталей. Но все же мне кажется, что здесь и сравнивать нечего, потому что на одном патриотическом крыле «наше всегда лучше» далеко не улетишь. Во-первых, фильмы изначально разные. У нас - экранизация повести «Роксоляна» Осипа Назарука, у турок - произведения их писательницы Мерал Окай. Во-вторых, «Великолепный век», на создание которого истратили 2,4 миллиона долларов, уместнее сравнить с сериалом «Тюдоры». Или со знаменитой «Королевской аллеей». Но никак не с малобюджетной украинской «Роксоланой», где не было ни роскоши, ни шика, ни блеска - одна нищета, причем не только куртизанок, но и всех остальных, включая султана, который, вообще-то, вошел в историю как мо­гущественный монарх, приведший Ос­ман­скую империю к процветанию.

Воссоздавая родную историю, турки не пожалели ни сил, ни денег: понашили всем героям, даже евнухам и служанкам, дорогущих костюмов, понаделали украшений, от которых глаз не оторвать, построили дворец - точь-в-точь Топкапы... В общем, оторвались по полной и теперь зарабатывают больше, чем потратили, потому что сериал купили не только Украина и Россия, но и страны Западной Европы, и мусульманские государства, чьи граждане тоже хотят посмотреть, как жил Сулейман Великолепный. Его, кстати, великолепно играет ведущий турецкий актер Халит Эргенч.

Хюррем-султан, украинку, ставшую владычицей империи, продюсеры искали долго - восемь месяцев. Нашли буквально за неделю до начала съемок, не в Турции и не в Украине - в Германии. 28-летняя Мерьем Узерли плохо говорила по-турецки (что, собственно, и надо было поначалу), ей пришлось от руки переписывать каждую реплику, расставляя ударения, денно и нощно зубрить текст, да еще и украинские народные песни петь. Одним словом, стараться так, как никому другому, и Узерли сделала невозможное - стала такой турецкой султаншей и такой «щирой» украинкой, что Сумскую, которую мы привыкли называть народной Роксоланой, затмила, затерла и заглушила на корню.

Ольга Вячеславовна, безусловно, красавица, каких мало. Потому и играла эдакую царевну Будур, нежную фиалку и трепетную лань с налетом патриотизма и «вболівання за долю неньки-України». В «Великолепном веке» Роксолана другая - громкая, шумная, эмоциональная, ревнивая, решительная, сумасбродная, способная устранить любого, кто встанет у нее на пути. Ей плевать, на каком глазу у кого тюбетейка, и в то же время она - женственная и искренне любящая мужа и детей, ради которых, собственно, и готова на все - оболгать, стравить, убить... Многие возмущаются: мол, у нас была чуть ли не героиня, жертвовшая собой во имя родины, а здесь - какая-то мерзкая стервозная баба. Ничего подобного! Не мерзкая - живая. Во всяком случае, не мерзее остальных.

ХОЧЕШЬ ЖИТЬ - УМЕЙ ВЕРТЕТЬСЯ!

«Великолепный век» тем и интересен, что это не лубок, не оперетта и не кукольный спектакль, а слепок того времени, о котором идет речь, набор зарисовок на тему «Средневековый Восток с его интригами и жестокостью». И мерзкие - в той или иной степени - в фильме абсолютно все. И султан, который не пропустит ни одной юбки, но не устает твердить: «Хюррем, свет очей моих!». И мать его Валиде (вот именно, что не «его мать», а «мать его»!), которая что только не предпринимала, чтобы избавиться от невестки-рабыни. И сестра султана Хатидже - хамка-снобка-истеричка (как, в общем-то, и положено среднестатистической принцессе), не знающая других аргументов, кроме как «Заткнись!» и «Знай свое место!». А уж о том, какой мерзкий визирь Ибрагим-паша, заставивший своего друга собственноручно утопить любимую женщину, и говорить нечего.

Короче, все хороши и все друг друга стоят. И если бы пленница Настя, попавшая в гарем, играла по правилам, возмущалась несправедливостью мира к сирым и убогим и театрально заламывала руки: «Ой, лишенько! Ой, лелечко!», она бы и дня не протянула. А так посмотрела по сторонам да и поняла: хочешь жить - умей вертеться...

Хотя почему, собственно, Настя? Турки, например, уверены, что султаншу звали Александра, то бишь Леся (уменьшительные формы Саша и Шура в Западной Украине, тем более в XVI веке, не использовались). И в сериале она Александра, это «плюсы», зачем-то сделали Анастасией, как-то не подумав ни о времени, ни о месте и не задав «лишнего» вопроса: а могла ли быть Анастасией не какая-нибудь суздальская или ростовская, а галицкая поповна из Рогатина, жившая 500 лет назад?

ОТ УКРАИНЫ ОСТАЛИСЬ ЛИШЬ КОЛЫБЕЛЬНЫЕ

Да, так ее зовут у Павла Загребельного. И у Осипа Назарука. Но не надо забывать, что и тот, и другой писали в XX веке, и не исторические хроники, а художественные повести. (У Назарука, к слову, получилась даже не повесть, а какой-то тихий графоманский ужас, напичканный архаичной исторической лексикой и прочими рудиментами и атавизмами так, что читать без словарей не рекомендуется). Да и туркам, мне кажется, виднее, кто кому Рабинович (все-таки это их султанша!). Ну и когда по губам читаешь: «Александра», а голос за кадром произносит: «Анастасия», как-то уж очень весело становится. Почти так же, как от обращения «Левко-эфенди». Ну, пускай вымышленного украинского жениха Александры-Анастасии звали Левко. Но если турки, не привыкшие к такому имени, называют его Лео-эфенди, зачем переиначивать? Чтобы доказать, что мы умнее?

«Свое снять не способны, хоть чужое перепишем! - возмущались зрители на форумах. - Использовали лучших актеров - Хостикоева, Недашковскую, Степанкова... А ничего толкового не вышло». Не согласиться хотелось бы, но нельзя. Потому что нашу «Роксолану», при том, что там играли не дизайнеры-модели-телеведущие, как в «Великолепном веке», а профессиональные и даже мегапрофессиональные ар­тис­ты, смотреть невозможно. Особенно после турецкой. И выслушивать содержательные диалоги вроде: «Мамо!». - «Настуню!». - «Ой, мамо!». - «Бідна моя дитино!». - «Та за що ж це нам, мамо?». - «Не знаю, Настуню, не знаю!». И верить, что Роксолана, которую в любую минуту могли отравить, зарезать или утопить, спала и видела, как процветает родной край...

В «Великолепном веке» от Украины остались лишь колыбельные. Жаль, конечно (хотелось бы и костюмов национальных, и традиций - например, чтобы героиня в церкви с непокрытой головой не стояла), но это более правдоподобно. К тому же Мерьем Узерли, чья мама - немка, а отец - турок, поет их сама, старательно выводя: «Ой люлі-люлі, налетіли гулі...», хотя продюсеры, конечно, могли договориться, чтобы за актрису спела какая-нибудь украинская певица. Только вот не стали, вовремя вспомнив, что музучилищ поповна Александра Гавриловна Лисовская не оканчивала. Так же, как и не была моделью с подиума, потому что о диетах не слыхивала, ела что хотела, спортом не занималась и часто рожала - у Сулеймана и султанши Хюррем было аж шестеро (в сериале - пятеро) наследников. Правда, в одной из газет я с удивлением прочла комментарий Оль­ги Сумской, что турецкая Роксолана бы­ла бы идеальна, если бы килограммов семь-восемь сбросила. Видимо, да, дейс­т­ви­те­льно слишком большая. Других за ней не видно...