Вдова Вячеслава НЕВИННОГО актриса Нина ГУЛЯЕВА: «На мой очередной день рождения Слава вызвал меня из актерского буфета, вывел в фойе, надел мне на палец кольцо с рубином и, волнуясь, сказал: «Нина, я хочу иметь от вас детей!»

На уроках литературы советского времени таких людей, как Вячеслав Михайлович, называли цельными личностями: он не умел размениваться на пустяки — всю жизнь проработал в одном театре, МХАТе имени Чехова, и любил одну женщину — свою жену актрису Нину Гуляеву. И только в кино «мелочи» имели для актера особое значение. За почти пять десятков лет работы у Вячеслава Невинного было много главных ролей, но зрители больше всего любят его эпизодические роли. По­пробуйте представить без Вячеслава Михайловича хотя бы один фильм, в котором он был занят, и у вас ничего не получится. «Берегись автомобиля», «Не может быть!», «Гараж», «Старый Новый год», «За спичками», «Гостья из будущего», «Лиловый шар», «Не покидай...», «Небеса обетованные» — в каждой из этих картин Невинный незаменим.

«ЛЮБОВЬ НЕ ПОРАЗИЛА НАС, КАК МОЛНИЯ, А ПРИШЛА ПОСТЕПЕННО, СО ВРЕМЕНЕМ»

— Нина Ивановна, как встречаются люди, способные прожить друг с другом всю жизнь?

— Наверное, у каждого своя судьба. Мы со Славой познакомились в театре. После Школы-студии при МХАТе, в которой училась со Львом Дуровым и Олегом

Вячеслав Невинный с супругой Ниной Ивановной и сыном Вячеславом. «Слава был очень веселым человеком, любил рассказывать театральные байки, делал это блистательно, и этот его талант передался нашему сыну»

Анофриевым, я поступила в этот театр на работу. Через четыре года туда же пришел молодой Вячеслав Невинный, который окончил курс у того же педагога, что и я. Кстати, через два десятка лет к нему поступил и наш сын, Слава-маленький, муж очень этим фак­том гордился — Виктор Карлович Монюков слыл лучшим педагогом в нашем училище. Правда, когда сын учился на втором курсе, Монюков умер, но то, что он выбрал нашего Славу из сотен абитуриентов,  до­рогого стоило.

Помню, как впервые обратила внимание на Не­вин­ного. Мы репетировали спектакль «Три толстяка», где я играла Суок и куклу наследника Тутти, а Невинный сидел в зрительном зале и смотрел на меня. И вдруг предложил режиссеру: «Можно я буду за сценой озвучивать куклу? Она же механическая, значит, и звук должен быть соответст­ву­ющий».

Ему разрешили, и он, используя какие-то шумы и трещотки, придумал для моей героини «музыку». Когда мы уже начали встречаться, он признался, что все время старался попасться мне на глаза, а я долго этого не замечала. Потом Слава стал приходить на каждый мой спектакль. Во время действия всегда сидел за кулисами, иногда в темноте я его не видела, но точно знала, что он там. А в финале стоял в самом дальнем конце зрительного зала и аплодировал, как мне тогда казалось, громче всех. Однажды попросил разрешения проводить меня до дома, и с тех пор и после спектаклей, и после записей на радио ждал меня, даже если я задерживалась. Зимой, бывало, выхожу из Дома радио, а он стоит, похожий на большой сугроб — замерзший, да еще и снегом заметенный.

«Слава, — всплескивала я руками, — ты же замерз!». — «Ни­чего страшного», — отвечает, а сам весь трясется. Часть дороги мы с ним шли пешком, часть — ехали на трамвае. Невинному нужно было выходить раньше — перед тем как трамвай уходил на круг. Я чуть не силой выпихивала его на остановке, он покорно спрыгивал, но на самом деле перебегал дорогу и, когда трамвай разворачивался, заходил снова.

О чем только мы с ним по дороге не разговаривали: он советовался, соглашаться ли ему на ту или иную роль, я ему рассказывала о каких-то своих жизненных проб­лемах и невзгодах. Однажды часть труппы — в том числе и я — отправилась на гастроли в другой город на автобусе, который уехал в Москву, а после спектакля вернулся обратно. Представьте себе мое удивление, когда, войдя в него, я увидела на заднем сиденье Славу. Он тогда придумал какую-то отговорку, но на самом деле приехал специально, чтобы немного побыть рядом со мной.

С сыном Славой, 1966 год. Вячеслав Вячеславович Невинный пошел по стопам родителей — окончил Школу-студию МХАТ, после чего был зачислен в труппу Московского художественного театра

Славочка был на четыре года младше меня, поэтому долгое время я не воспринимала его всерьез.

— Можно сказать, что ваши отношения начались с дружбы?

— А как иначе, я-то к тому времени была замужем за актером нашего театра Михаилом Горюновым, за которого выскочила еще на третьем курсе училища. Считала недостойным обманывать мужа — мне казалось, что я уроню не только свою честь, но и его. И только спустя несколько лет поняла, что, кажется, люблю Славу. Он был такой красивый, высокий, спортивный, подтянутый, обаятельный, а когда он улыбался, то и вовсе расцветал. Так что любовь не поразила нас, как молния, а пришла постепенно, со временем. Возможно, все у нас случилось не так ярко, как у других, зато надежно, мы ведь прожили вмес­те 44 года, до самой смерти Славочки...

— В чем секрет такого завидного со­вмест­ного долгожительства?

— Проблема современных женщин в том, что они слишком уж торопятся перейти к физической близости. Слава же ухаживал за мной три года, близки же мы стали только на второй. К тому времени мы с ним успели «нажить» настоящие чувства — любовь, нежность, желание защищать и оберегать друг дру­га. Те, кто сразу ложатся в постель, идут на поводу у своего желания, а эти моменты упускают.

Мужчины так устроены, что для них физическая близость очень важна, значит, мудрость и осторожность должна проявлять женщина — у нас она в подсознании заложена, потому что передается по наследству от мам и бабушек. И это не предрассудки, а житейская выгода. Ведь чем дольше мужчина за вами ухаживает, тем сильнее он влюбляется, а женщина за это время успевает понять, сможет она с этим мужчиной прожить всю жизнь или нет.

Мне жаль современную молодежь — они не понимают, что время до секса — самое приятное и сладкое в отношениях мужчины и женщины, когда особое значение

Ия Саввина, Иннокентий Смоктуновский, Вячеслав Невинный, Олег Ефремов и другие мхатовцы на гастролях в Алма-Ате, 70-е годы

приобретают взгляды, прикосновения и даже запах любимого человека. Приходишь домой, чувствуешь, что шарфик пахнет его табаком, и сердце так сладко замирает!
Многое со временем забудется, а эти чувства и ощущения останутся на всю жизнь. И еще один секрет, который на первый взгляд может показаться банальным: чтобы жить с мужчиной долго и счастливо, нужно его любить. Моей внучке на день рождения подружка подписала открытку, в которой пожелала ей всего, что в таких случаях полагается, плюс выйти замуж за олигарха. А мы в свое время мечтали выйти замуж по любви, потому что это чувство, даже пережитое всего один раз, будет потом поддерживать вас в любых жизненных испытаниях.

«МНЕ ВСЕ ВНУШАЛИ: ЕСЛИ Я БРОШУ МУЖА, ОН ПОГИБНЕТ»

— Почему же тогда вы, когда поняли, что любите, сразу к нему не ушли — чего тянули?

— Муж у меня был очень хороший, но сильно пьющий. Мне все — его мама, актриса МХАТа Вера Брендина, его сестра Аня и ее супруг актер Александр Михайлов — внушали: если я его брошу, он погибнет. Вот я и не могла сделать решительный шаг, да и любила я его, иначе замуж бы не пошла.

Вот только получается, что, спасая его, нужно было поставить крест на себе — жить с таким человеком невероятно сложно. Что мы с его мамой ни делали, чтобы излечить Мишу от пьянства — не поверите, но даже к шаманам обращались, — ничего не помогало. 12 лет я надеялась, что муж перестанет пить и наши отношения наладятся, но, увы, этого так и не произошло. Муж по-прежнему пил, а Слава тем временем настаивал, чтобы я что-то решала: «Сколько ты будешь все это терпеть?». А я металась между ними и не знала, что делать.

Даже когда мы со Славой поженились, выбросить Мишу из своей жизни я не смогла. Он часто бывал у нас дома, они с Невинным любили и порыбачить, и в баньку сходить. Не было у нас вражды, мы всегда старались друг друга поддерживать.

С Татьяной Гавриловой и Андреем Мироновым в комедии Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля!», 1966 год

— Как говорила героиня знаменитого кинофильма: «Высокие отношения!».

— Ну, до этого было еще далеко. А тогда на мой очередной день рождения Слава вызвал меня из актерского буфета, вывел в фойе, надел мне на палец кольцо с рубином и, волнуясь и запинаясь, сказал: «Нина, я хочу иметь от вас детей!». Так мы, замерев, и стояли, глядя друг на друга. Интересно, что сейчас именно в этом месте на стене висит фотография Славочки...

В ту же ночь я ушла из дома. В четыре часа, без ничего. Надоело встречать рассветы, стоя у окна и поджидая

Олег Табаков, Вячеслав Невинный и Олег Ефремов в картине «Испытательный срок», 1960 год

загулявшего мужа, который, как всегда, явится пьяным. Из уличного телефона-автомата позвонила Славе в общежитие. Он сначала — спросонья — ничего не понял, а потом обрадовался: «Только никуда не уходи — стой там!».

Вскоре он прибежал, но куда меня вести, не знал. Начал обзванивать всех друзей и знакомых, но все отказывались принять среди ночи двух блудных актеров. Наконец наша актриса Таня Забродина, жена писателя Владимира Беляева, сама недавно пережившая похожую историю, сказала: «Приходите!». Переночевали мы у нее, еще пару дней скитались по друзьям, а дальше-то что делать? А тут еще Миша повстречал меня в коридоре театра, упал на колени и плачет — просит, чтобы вернулась, обещает, что бросит пить.

В общем, вернулась я и сама себе оправдание нашла: «Ну зачем я Славе со своим прошлым и грузом проблем? Ему молоденькая нужна». Вот только ничего у нас с мужем не сложилось, он несколько дней держался, а потом опять запил. Я снова ушла, он опять в слезы: «Вернись!». Так и ходила туда-сюда, пока подруга Нина Голубева, работавшая помощником режиссера на радио, не помогла нам со Славой снять квартиру своих знакомых у метро «Щербаковская» (сейчас «Алексеевская»), уезжавших в командировку в Германию на несколько лет. Бросились мы туда, а хозяйка руками разводит: «Квартира уже сдана». Уже и не помню, как мы ее уговаривали, я, кажется, даже плакала, но в результате ключи от заветного отдельного от всех жилья стали моими. Мы с Ниной все перечистили и перемыли, я привезла чистое постельное белье и новые занавески.

— Конечно же, в квартиру вы переехали вместе с Вячеславом Михайловичем?

— Нет, поначалу я там жила одна. Мужу сказала, что ухожу от него насовсем, Славе — что мне надо побыть одной и определиться, с кем я все-таки хочу остаться — с ним или с Мишей. Через месяц я выбрала мужа.

С Аллой Тарасовой в спектакле «Дым Отечества»

— Как же так?!

— Слава очень переживал, даже пить начал. Наша актриса Кира Головко как-то позвонила мне и в ужасе начала рассказывать, что встретила Славу в невменяемом состоянии: «Нина, нельзя же так с мужиками: сначала один спился, теперь вот второй — что ты с ним делаешь?!». Не знаю, сколько бы это все продолжалось, если бы однажды Миша не бросился на меня с ножом. Это случилось 8 ноября: всю ночь я ждала его, но он пришел под утро пьяный, а когда проспался, закатил скандал — сказал, что встретил Славу и тот ему все о нас рассказал. Пока Миша точил кухонный нож о подоконник, я бочком выскочила из кухни и бросилась прочь.
Больше такой жизни я не хотела. Мужа выгнала, а как вернуть Славу, не знала — в театре наши спектакли не совпадали, поэтому мы не встречались и поговорить не могли. Спасла меня подружка — заставила Славе позвонить. Он минут через 10 примчался на такси, схватил меня в охапку, плачет.

Вокруг уже толпа начала собираться, а мы все отлепиться друг от друга не можем. Подруга людей сначала

С Людмилой Чурсиной, «Виринея», 1968 год

отгоняла, а потом нам говорит: «У вас же квартира пустая, а вы тут стоите!». Больше мы со Славой не расставались. Вскоре я забеременела, хотя расписаться мы смогли только тогда, когда сыну исполнился годик: Миша долго не давал мне развод. Так что мы одновременно получили два свидетельства — о браке и о рождении ребенка. Слава-маленький был так похож на отца, что мы назвали его Вячеславом.

— Каким отцом был Вячеслав Михайлович?

— Очень добрым, ни капли строгости. Бывало, сядут со Славой-маленьким и разговаривают часами, а я их и не трогаю. Да все о театре беседовали — у отца и сына были общие интересы, а это, на мой взгляд, самое главное. Помню, незадолго до смерти муж мне сказал: «Знаешь, Нина, я, наверное, скоро умру, но мне не страшно. Главное, Славка твердо стоит на нашем пути — не свернет».

— Говорят, ваш муж считал, что самое главное в жизни — никогда не терять чувство юмора?

— Слава был очень веселым человеком. Любил рассказывать театральные байки, делал это блистательно, и этот его талант передался нашему сыну. Слава обладал редкостным умением подмечать смешное: кто-то не обратит внимания, а он приметит, запомнит, а потом так рассказывает, что люди со смеху падают. Причем в буквальном смысле слова — Саша Калягин у нас дома однажды так смеялся, что упал под стол и там лежал, от хохота встать не мог. Если у нас собирались гости, муж всег­да был тамадой. И так выкладывался, что когда все расходились, говорил мне: «Знаешь, я как будто еще один спектакль отработал или еще в одном фильме снялся».

— Почему вы в отличие от мужа снимались мало?

С Ниной Гребешковой в комедии Леонида Гайдая «Не может быть!», 1975 год

— У меня есть несколько художественных фильмов, за один из них — «Твой современник» Юлия Райзмана — я даже получила приз на кинофестивале в Карловых Варах в 1968 году. Правда, как это часто тогда бывало, ездил за ним какой-то чиновник, а мне не то что в руках подержать, но и посмотреть на награду не дали. От многих предложений я отказывалась, потому что не любила кино.

Чтобы сняться в парочке сцен, нужно было лететь куда-то на самолете или трястись в поезде или автобусе, ночевать в грязной гостинице, питаться в ужасных столовых. Согласитесь, гораздо приятнее прийти в театр, где тебя в чистой и теплой комнате переоденут в красивую одежду, и выйти на сцену. К тому же театр дарит актеру небывалое наслаждение: буквально через несколько минут между ним и зрителями возникает незримая связь — обмен энергией, которая как будто поднимает тебя ввысь.

Славочка тоже очень любил театр, но и снимался много, потому что семье нужны были деньги. Идем, бывало, домой — он со

Александр Калягин, Сергей Юрский, Сергей Маковецкий, Вячеслав Невинный, Леонид Филатов, Евгений Евстигнеев, Александр Филиппенко и другие в спектакле МХАТа «Игроки XXI века», 1992 год

съемок, а я после спектакля. Я получила много положительных эмоций, поэтому лечу как на крыльях, а ему не дали ничего, кроме денег, поэтому он еле ноги передвигает. Картин у него около сотни, а я, смешно сказать, не все их и смотрела. Сейчас иногда включу телевизор — идет фильм какой-то незнакомый, и вдруг с удивлением вижу: «Слава!».

Еще я очень любила работать на радио для передачи «Театр у микрофона», озвучивать фильмы и мультики, в которых я, кажется, была всеми Принцессами, Золушками и Русалочками. В кино моим голосом разговаривали многие героини, но, наверное, самые заметные — Людмила в «Руслане и Людмиле», Ассоль в «Алых парусах» и Гуттиэре в «Человеке-амфибии».

Настя Вертинская в юности немного шепелявила и сама озвучивать своих персонажей не могла. В титрах меня не было, поэтому один критик написал в своей статье: «Просто удивительно, что у такой юной и красивой девушки такой богатый внутренний мир, который передается через голос и интонации». С Вертинской, впоследствии служившей во МХАТе, мы подружились, и она часто говорила мне: «Спасибо тебе за то, что украсила мою роль». Пока Слава мотался по киноэкспедициям, я за два часа озвучки получала столько же, сколько платили за съемки в кино.

«КАК-ТО У НАС В ДОМЕ ПОГАС СВЕТ, ТАК МАМА, МУЖ И СЫН СИДЕЛИ И ЖДАЛИ, ПОКА Я ПРИДУ И ВСЕ НАЛАЖУ»

Эльдар Рязанов, Глеб Стриженов, Вячеслав Невинный, Георгий Бурков, Светлана Немоляева и Андрей Мягков на съемках фильма «Гараж», 1979 год

— Зато вы брали на себя все заботы по дому...

— Причем не только женские, но и мужские — по сути дела, мужиком в нашем доме была я. Слава не то что ремонт или строительство дачи осилить — лампочку сам вкрутить не мог. Как-то у нас в доме погас свет, так мама, муж и сын сидели и ждали, пока я приду и все налажу.

Слава очень страдал — по телевизору в это время показывали футбольный матч, а он, как заядлый футбольный

Одна из выразительных киноработ Невинного — сотрудник НИИ Карпухин, ориентирующийся на мнение большинства, в комедии Эльдара Рязанова и Эмиля Брагинского «Гараж»

болельщик, не пропускал ни одного, но вкручивать сам пробки побоялся. Иногда меня это возмущало, и я возмущалась: «Сделай хоть что-нибудь по дому сам, без меня!», но чаще всего сама договаривалась со всеми мастерами, да еще и ругалась с ними по-мужски — громко и выразительно, если халтурили.

И машину я сама водила, Слава боялся садиться за руль. Ему на съемках как-то дали очень мощный мотоцикл, муж не справился с управлением и упал, чуть не покалечился, так что его страх перед движущейся техникой понятен и оправдан.

— Вы с мужем часто ссорились?

— Да как и все, наверное, но в основном по каким-то пустяковым поводам, о которых сейчас уже и не вспомнишь: то он что-то не туда положил, то я ему что-то не так ответила, а он обиделся. И ревности между нами не было.

Помню, когда мы со Славочкой только начали жить вместе, я его попросила: «Мужчине трудно быть абсолютно верным, и у тебя может с кем-то что-то случиться, но никогда мне об этом не говори — я не хочу ничего знать». За долгую совместную жизнь увлечения были и у него, и у меня, но мы всегда понимали: все это временно, а у нас с ним отношения навсегда, на всю жизнь. Мы ведь с ним настолько сроднились, что понимали друг друга с полувзгляда. Бывает, я только подумаю, а он уже мою мысль озвучивает. Или смотрим вместе телевизор, он только повернется, посмотрит на меня, и мы рассмеемся, прекрасно понимая, о чем или над кем мы хохочем. Друзья говорят, что мы со Славой к концу совместной жизни даже внешне похожи стали.

— Вячеслав Михайлович долго болел?

Вячеслав Невинный и Александр Калягин в постановке Олега Ефремова «Старый Новый год» на сцене МХАТа

— Семь лет, хотя поначалу мы и представить себе не могли, что все закончится так трагично. Все началось с того, что у мужа

Татьяна Забродина, Борис Щербаков, Ксения Минина, Вячеслав Невинный, Виктор Петров, Наталья Назарова и Анастасия Немоляева в сатирической комедии Наума Ардашникова и Олега Ефремова «Старый Новый год», 1980 год (постановка Ефремова во МХАТе осуществлялась практически с тем же актерским составом)

почернел ноготь на ноге, потом стал темнеть палец. Диагноз был неутешительным, а решение врачей — страшным, но когда мужу ампутировали одну ногу, нам показалось, что он пошел на поправку.
Конечно, без ноги плохо, но люди ведь и так живут, с войны-то еще худшими инвалидами приходили. Славе сделали хороший протез, он уже вставал с постели и ходил по квартире. А потом и вовсе репетировать начал — получил роль в «Нахлебнике» Тургенева, и одно время я даже верила, что все еще может быть, как раньше.
Мы живем через дорогу от театра, но ходить на протезе через подземный переход, да еще и зимой, было очень тяжело, поэтому наш художественный руководитель Олег Павлович Табаков распорядился проводить репетиции у нас дома. Вы не представляете, какое хорошее это было время!

Приходили актеры и режиссер, приносили с собой кто печенье, кто конфеты. Я им делала чай или кофе, и они репетировали в свое удовольствие. Слава работал замечательно, я наблюдала со стороны и видела, что у него уже начал формироваться рисунок роли. Он все время придумывал что-то интересное. Вдруг решил, что его герой в одной из сцен должен наигрывать какую-то мелодию на гитаре, и ребята тут же принесли ему из театра инструмент.

Уже готов был первый акт, и тут у Славы начала болеть вторая нога. Я бросилась к врачам в надежде, что они ему помогут, но оказалось, что ничего поделать нельзя. Диабет — коварная болезнь, разрушающая организм изнутри, и если он вцепился в человека, то уже не отпустит.

«СЛАВА В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ НЕ ХОТЕЛ НИКОГО ВИДЕТЬ — ЕМУ БОЛЬНО БЫЛО СМОТРЕТЬ НА ЗДОРОВЫХ ЛЮДЕЙ»

— Вячеслав Михайлович лечился дома?

С сыном Вячеславом Невинным и супругой Ниной Гуляевой в спектакле МХАТа «Блаженный остров»

— Время от времени врачи укладывали его в Центральную клиническую больницу, там делали для него все возможное и не­возможное, за что я очень всем благодарна. Тем более что не платили мы за это ни рубля — все, что требовалось, было бесплатно. Так решили три влиятельных человека — министры здравоохранения и культуры и директор ЦКБ. Помогал и театр — каждый день мне давали машину, чтобы я могла поехать — отвезти Славе домашней еды (он любил покушать), лекарства, просто посидеть рядом.

Последние четыре года муж болел дома, но безнадежности я и тут не ощущала. Медики нас не оставили — два раза в не­делю к Славочке ходили врачи поликлиники при ЦКБ: осматривали, делали массаж. Смотрели они и мои записи — все данные о состоянии здоровья мужа, включая показания давления, которое каждый день измеряла сама и заносила в специальную тет­радку.

Если самочувствие Вячеслава Михайловича ухудшалось, они тут же присылали для консультации нужных врачей: когда муж стал хуже видеть, приехал окулист, однажды появилась какая-то сыпь, так к нам тут же примчался дерматолог. А Людочка, которая ходила, чтобы делать кардиограмму, вообще стала нам родной.

— Коллеги Вячеслава Михайловича часто приходили?

— Они рвались, но Слава в последнее время не хотел никого видеть — ему было больно смотреть на здоровых людей. По­мню, как-то зашли его однокурсники Альберт Филозов и Гена Фролов. Они тогда так хорошо посидели — смеялись, вспоминали какие-то забавные случаи из своей студенческой жизни, по-моему, даже стихи читали и песни пели.

Я их давно не видела, поэтому смотрела и удивлялась: как же они постарели! Когда прощались, эти взрослые мужчины расплакались, как дети. А Слава после их ухода разрыдался и попросил: «Больше никого ко мне не пускай. Они пришли и ушли на своих ногах, а я, наверное, никогда больше не встану». Ему часто звонили и другие однокурсники, и коллеги по театру: «Хотим в гости!», но я вынуждена была всем отказывать.

Все последние четыре года, что Слава не вставал, я была рядом с ним. Спасибо сын помогал, часто приезжал, привозил все, что нужно, поэтому я свое время могла

С Михаилом Кононовым в детском пятисерийном телефильме «Гостья из будущего», 1985 год

посвящать мужу. И переворачивала его, такого большого, сама, он же только вздыхал: «Бедная моя, как же ты со мной мучаешься». А я мечтала только о том, чтобы он как можно дольше был со мной...

— Вячеслав Михайлович умер во сне?

— Он ушел очень тихо... Я тут же вызвала врачей из ЦКБ, но побоялась, что из-за пробок они будут в центр добираться очень долго, позвонила еще и в городскую «скорую». Приехали довольно быстро и практически одновременно, только одни в белых костюмах, а другие — в зеленых. И те и другие привезли все необходимое для реанимации, но она не понадобилась: врач из ЦКБ посмотрел на Славочку, сказал: «Уже все...» — и сел писать справку о смерти.

Я не могла в это поверить и от отчаяния набросилась на врачей: «Вы же ему ничем не помогли — сделайте хоть что-нибудь!». Слава ведь был еще теплый, я это почувствовала, когда меня попросили приподнять ему голову. «Он живой!» — кричала я, но медики лишь грустно качали головами и просили успокоиться. Меня всю трясло, я бегала по квартире и не могла найти себе места, потом у меня подскочило давление, мне сделали какой-то укол. До сих пор не понимаю, как я все это пережила...

— Где вы взяли силы, чтобы пережить потерю?

— Особенно тяжело было в первое время. Я ходила по квартире и вслух разговаривала с мужем: что-то спрашивала, советовалась. Да и как можно было иначе, если в шкафу висели его вещи, а на стенах — его фотографии? В какой-то момент даже испугалась: неужели я схожу с ума?

Спасла меня подруга Ира Корчевникова, которая тогда работала директором музея МХАТа. Мы живем в одном подъезде, она часто ко мне заходит, а тут посмотрела и говорит: «Нина, надо что-то делать, так ведь и свихнуться недолго!». Ира увезла меня в Баденвейлер — курорт в Германии, знаменитый своей минеральной водой, а еще тем, что там умер Чехов.

Собиралась я, как сомнамбула, — подруга говорила, что надо делать, а я только послушно исполняла, сама не могла сделать и шагу — все время впадала в ступор. Дошло до того, что Ира даже заграничный паспорт, который был просрочен, и визу оформила за меня, я только расписалась в документах там, где она мне показала.
Баденвейлер меня воскресил. Мы жили на пансионе у знакомых Корчевниковой, у которых она отдыхает каждый год. Замечательная немецкая семья, хозяйка очень вкусно готовила, хотя мне, кроме манной каши и стакана кефира, на завтрак ничего больше и не нужно было. Сам Баденвейлер — удивительный городок, где не ездят машины, а люди на улицах разговаривают очень тихо, чтобы не разбудить отдыхающих, спящих — по предписанию врачей! — не только ночью, но и днем.

С Александром Солженицыным

Поскольку это горный курорт, местность там соответствующая: улицы то резко поднимаются вверх, то опускаются вниз. Поначалу мне было очень тяжело ходить — сердце не выдерживало, но со временем я привыкла, а однажды даже в горы пошла. Правда, мыслями я постоянно возвращалась к Славе, но в этом не было уже той острой боли, которая так мучила меня в Москве.

Домой вернулась совсем другим человеком, даже репетировать начала (мне дали роль Марфы Тимофеевны в тургеневском «Дворянском гнезде»), а работа в таких случаях, как известно, лучшее лекарство. Правда, полностью боль не отпустила, да она, наверное, теперь всегда будет со мной, но и Славочка не оставляет меня — он все время рядом, помогает и защищает, когда надо.

— В чем это проявляется?

— Например, перед выходом на сцену, особенно если мне предстоит играть особо сложный эпизод, я всегда говорю: «Ну что, Славочка, пойдем! С Богом!». И знаете, меня как будто что-то — или кто-то? — поддерживает, придает мне сил. Спрашиваю сына после спектакля: «Как все прошло?», отвечает: «Папа бы похвалил». Да мы даже в бытовых делах постоянно с ним советуемся. Бывает, приготовлю что-нибудь вкусное, пробую и сама себе думаю: «Славочке бы понравилось», или сын новую куртку купит и говорит: «Хорошая, папа бы одобрил».

А вот во сне он ко мне не приходит, зато часто снится нашей «невесте» — так Слава называл невестку Ларису, которую он очень любил. В таких случаях она всегда говорит Славе-младшему: «Надо на кладбище съездить. Папа приходил, спрашивал, нет ли у меня чего-нибудь покушать». Невестка у нас казачка, украинка, поэтому готовит замечательно. Особенно хорошо у нее получается борщ — с пампушками, чесночком и салом, Вячеслав Михайлович его просто обожал. Но самым любимым его блюдом были деруны — натертая на крупной терке и обжаренная в масле картошка, думаю, это гастрономическое пристрастие пришло из его голодного военного детства.

— Сколько у вас с Вячеславом Михайловичем внучек?

— Две — родная и приемная. Когда сын женился, у Ларисы уже была семилетняя дочь Иветта, которую мы приняли как родную: Слава-маленький стал ей отцом, муж — дедом, а я бабушкой, причем даже более близкой, чем родная со стороны ее папы. Сейчас Иветточка уже взрослая, учится в институте, а младшей внучке 12 лет.

— Газеты писали, что на могиле Вячеслава Михайловича до сих пор нет памятника. Эта проблема решилась?

— Давно надо было его поставить, да все денег не хватало. Только наберу небольшую сумму, как она тут же куда-то расходится. Как-то мне позвонила дочь Михаила Ульянова Лена — Славочка очень дружил с ее отцом — и сказала: «Нина Ивановна, деревянный крест на могиле Вячеслава Михайловича совсем покосился, надо новый поставить. Вы не переживайте, я вам помогу».

Оказалось, что Лена основала Благотворительный фонд помощи ветеранам теат­ра и кино «Народный артист СССР». Правда, собранных денег поначалу не хватило, и Ульянова обратилась к известному меценату Алишеру Усманову, который и дал недостающую сумму. Мы даже хотели установить на памятнике благодарственную табличку, но нам сказали, что это плохая примета.

Как-то по телевизору увидела могилу похороненного в Париже Ивана Бунина — простой мраморный крест — и подумала: наверное, такой надо сделать и Славе. Но меня начали переубеждать: дескать, у нас в отличие от Франции сильные морозы, мрамор может не выдержать — потрескается. Памятник, который стоит на могиле Славочки на Троекуровском кладбище, чем-то похож на бунинский, только не мраморный, а гранитный: черный крест и бронзовое полотнище с чайкой посередине, как на занавесе во МХАТе, где муж проработал всю жизнь.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter