В разделе: Архив газеты "Бульвар Гордона" Об издании Авторы Подписка
ЧТО НАША ЖИЗНЬ? ИГРА ...

Легендарный киевский динамовец Виктор СЕРЕБРЯНИКОВ: «Жена старшего тренера «Кайрата» всех жен футболистов собрала: «Премии получать хотите? Значит, мужья на базу уезжают, соперники прилетают — звоните им и в гости приглашаете. Выпивка обязательна, постель обязательна»

Дмитрий ГОРДОН. «Бульвар Гордона»
Прославленный украинский футболист не дожил несколько месяцев до 75-летия. Последнее, очень откровенное,
интервью Виктор Петрович дал Дмитрию Гордону. Часть III.

(Продолжение. Начало в № 52 за 2016 г., № 1 за 2017 г.)

«Вот б...ди! На халяву пили-жрали, еще и наших мужей обыграли!»

— Это правда, что жены футболистов какой-то команды высшей лиги перед ответственными матчами для ребят из команды-соперника недвусмысленные ночные посиделки устраивали?

— Была такая команда, сейчас расскажу — это алма-атинский «Кайрат». Жена старшего тренера Глебова всех жен футболистов собрала: «Вы премии получать хотите? Значит, мужья на базу уезжают, соперники прилетают — звоните им и в гости приглашайте. Выпивка обязательна, постель обязательна».

— И постель?

— Да — и потом премия. Откуда я это узнал? Мне девушка рассказала — там полузащитник молоденький был, жена его. Мы в Алма-Ату обычно перед самой игрой прилетали, чтобы из-за акклиматизации вялыми не быть, и только прибыли — пошли звонки! Хмель спрашивает: «Витя, кто это?». Я говорю: «Телки. Жена одного из кайратовцев». — «Полная такая?». — «Да. В гости зовет». Полных Виталя любил, уговаривать стал: «Ви-и-итя, ну пошли...». Ладно, пошли мы, а там рядом с гостиницей «Интурист» дом цековский. Футболистам в Алма-Ате квартиры в цековском доме давали: ну, хозяин ведь тоже болельщик — как его?

— Кунаев?

— Ну да. Заходим — весь наш основной состав за столом сидит: их обзвонили, и они тоже пришли. Профессионалы, но еще не бухают, а когда мы с Хмелем появились, поняли: уже можно, команда в сборе. Я догадался, что к чему, хотя еще всю рас­кладку не понял. Жена игрока одного, полная такая, как же его фамилия, на «к»... Ага, Квочкин — я с ним знаком был, хороший парень, в сборной клубов СССР играл, так вот, она все ко мне: «Витечка, Витечка, это я вам звонила...».

Я Хмеля позвал: «Виталя, иди сюда». Напротив его посадил — он же такую категорию любит (улыбается), а сам с другой сел — была там одна молодая, симпатичная: полукровка, наверное. «Маленькая, — спросил, — мы отсюда уйти можем?». Она: «Можем». Я: «Куда?». — «Ко мне домой». — «Ну, пойдем». Мои сразу: «Вить, ты куда?». — «Погулять», — отшутился. Ушли к ней, выпили, то да се, и она мне всю раскладку дала — про премии выложила, про остальное. Я вопрос задал: «И как ты к этому относишься?». — «Ну, как все, — меня уговорили, я должна». — «И мужа любишь?». — «Люблю».


Виктор Серебряников, конец 60-х
Виктор Серебряников, конец 60-х


— А мужья обо всем знали?

— Вот этого я не спрашивал. Нормальная девочка, зачем обижать, но когда я с ней уходил, команде сказал: «Ребята, завтра в семь утра я выхожу — и чтобы все были: переодеваемся и на зарядку чешем!». Пришли все...

— ...никакие...

— Нет, нормальные! В этом отношении — бойцы, а вечером же игра. Что нас спасло? Ой, сначала расскажу, как на зарядке мы бегали. Чтобы особо не напрягаться, все в кустах прятались, а потом перед Дедом выскакивали — и вперед, будто легкие (смеется), ну а Дед сам после такого же (по шее себя щелкает), смотрит: все нормальные, на ходу. Ничего не заметил... После этого я сказал: «Всем спать!» — все легли, а на игру вышли — и ливень как дал!

— Спасительный ливень!..

— Да! От Бога! — представляете? В дождь легко: только пот пошел — вся водка выходить начала, будто допинг подействовал, и мы вскоре 2:0 повели. На перерыв пошли — встали, и все, ноги ватные! Хитрить начали, кричим: «Мяч на трибуне!». Ну, выбивали его подальше, и пока болельщики его там полапают...

— ...отдыхали...

— ...да (улыбается), какие-то 30 секунд у нас было.

— И как в итоге сыграли?

— 2:1 победили, так, знаете, что самое интересное? После матча опять собраться условились. Всей компанией приходим, а я-то уже раскладку знаю... Квочкина не выдержала: они же водку, коньяк, шампанское...

— ...за свой счет покупали...

— ...ну да, так она встала и говорит: «Вот б...ди! На халяву пили-жрали, еще и наших мужей обыграли! Как же так?». Я молчу, она чего-то буянить начала — уже добавила. Я маленькую забрал — опять ушел, а их мужей тренер после игры восстанавливаться забрал, поэтому дома их не было.


Виктор Серебряников выполнял штрафные удары так, что мяч огибал выстроенную «стенку», а затем, когда казалось, что он летит выше ворот, резко шел вниз
Виктор Серебряников выполнял штрафные удары так, что мяч огибал выстроенную «стенку», а затем, когда казалось, что он летит выше ворот, резко шел вниз


После Алма-Аты играть в Ташкенте долж­­ны были, с «Пахтакором», но Дед в Алма-Ате нас оставил, дней пять мы там жили. Днем жарко, а вечером ветерок подует (по шее себя щелкает) — лег и спишь, класс! В порядок себя привели, в Ташкент отправились, а в самолете Дед все время у меня спрашивает: «Витя, что-то с командой случилось?». Ну что я ему говорить буду? Успокоил: «Я вас не понимаю». — «Где-то я промах допустил, как думаешь?». — «Не знаю — может, какую-то ошибку в тренировочном процессе нащупаете...» (смеется). Что-то ему лепил: ну, выпил... 

В Ташкент прилетели, а «Пахтакор» Якушин тогда тренировал...

— ...серьезный человек...

— Да, как они говорили: «Неделю тренера нет — на игру появляется». Выпивки ящик наберет, в номере закроется... У него люкс, кондиционная установка: зачем ему на тренировку — он на игру приезжает! Кадр еще тот, но футбол дядька здорово знал, профессор был.

Матч на три часа дня нам назначили, мы, как панфиловцы, отбиваемся! «Мяч на трибуне!», все приемчики в ход — ну, что делать, защитники у нас профессиональные были: вы же в курсе. Все к воротам оттянулись, один я в центре нахожусь, а против меня Штерн — я ему анекдоты рассказываю. На воротах у нас тогда Женя Рудаков стоял — он все мячи, конечно, тащил, и вот соперники штрафной бьют — Гена Красницкий...

«Валера Воронин гуляка был, из бардаков не вылезал. Убили его, а за что — так и не понял»

— Ох и сильный у него, говорят, удар был!..

— Что вы — мяч деформировался...

— Серьезно?

— Да!

— А он что — пыром бил?

— Нет, у него 39-й размер ноги был и подъем большой, понимаете? Из-за этого ногу Гена почти не оттягивал — бежит-бежит и ка-а-ак даст! Хлесткие удары такие, резкие — он же циклоп, парень здоровый, и вот он штрафной бьет, а я стою и смеюсь — смотрю, какая у нас стенка. Все топчутся, за яйца держатся: только бы не меня! (Смеется), а Красницкий с такой силой бьет, что в крестовину попадает — туда, где наш Женя стоял (он даже руки поднять не успел), мяч от этой крестовины отскакивает — и прямо за нас со Штерном летит. Ну что, развернулись мы и побежали, смотрю, он уже мяч отдать хочет, ну а я же его валить не могу — я левым коленом (мы вровень бежали) тихонечко его правое задел. Раз — и у него кикс, я обогнал его, мяч забрал, один на один их вратаря, Пшеничникова, обвел и гол забил.


 Спасибо Деду за победу! Киевские динамовцы Виктор Серебряников, Андрей Биба, Василий Турянчик, Вадим Соснихин, Леонид Островский, Федор Медвидь, Владимир Щегольков качают тренера Виктора Маслова
Спасибо Деду за победу! Киевские динамовцы Виктор Серебряников, Андрей Биба, Василий Турянчик, Вадим Соснихин, Леонид Островский, Федор Медвидь, Владимир Щегольков качают тренера Виктора Маслова


Судья из Ленинграда судил — нормальный как раз (не все ленинградцы такие были — один он к «Динамо» хорошо относился), и вот на центр арбитр показал. Болельщики молча замерли, а Якушин — он же профессионал! — вскочил и на поле выскочил, на судью что-то кричать стал, руками махать... Ясное дело, народ поднялся, но мы доиграли, 1:0 победили, и как только матч закончился, в раздевалку бегом! Лю­ди за нами рвутся, а солдаты вверх холостыми стреляют...

— Ого!

— Да. В две цепи выстроились — и палят, а местные, когда стреляют, боятся — не лезут. Мусульмане, только когда их много, нападают, но все равно кричат: «Отдайте «восьмерку»! Отдайте «восьмерку»!». Дед не выходит, боится — он сам трусоват. «Рафа, — Фельдштейна, администратора нашего, попросил, — выйди, пожалуйста, и скажи, что х... вам, а не «восьмерку»!» (смеется).


Провожали сборную СССР на чемпионат мира-1966 в Англию с надеждой на медали. Слева направо: Виктор Серебряников, Эдуард Малофеев, Владимир Пономарев, Лев Яшин, Виктор Банников и певец Леонид Утесов
Провожали сборную СССР на чемпионат мира-1966 в Англию с надеждой на медали. Слева направо: Виктор Серебряников, Эдуард Малофеев, Владимир Пономарев, Лев Яшин, Виктор Банников и певец Леонид Утесов


— Вот сижу я и думаю: какие ребята с вами вместе играли, а кто из них, на ваш взгляд, самым великим был?

— Я настоящего бойца уважал, который проигрывать не любил, — Васю Турянчика. Он и пас мог отдать что надо — вдлинную, правда, это у него хорошо получалось, а вкороткую немножко терялся — длинноногий. Вася нормальный парень был, да все в «Динамо» в порядке были — играть умели.

— Особенно Сабо?

— Тот, если бы бойцом не был, вообще потерялся бы, потому что играл плохо — с точки зрения «технического образования»: взаимодействовать с ним неудобно было.

— Но мужик?

— Мужик, проигрывать тоже не любил, и ноги соперникам сломать мог — а когда в 67-м Володя Мунтян под меня встал, я вздохнул — играть легко стало. Мы с Володей столько дел тогда натворили, а у Сабо отдача никакая. Пробить мог, да, а тонкой игры не получалось.


Игроки соборной СССР, счастливо спасшиеся во время полета на чемпионат мира по футболу-1962 в Чили. «Уже после того, как горящий «боинг» сел, мы друг другу признаваться стали, кто обосрался, кто еще чего...»
Игроки соборной СССР, счастливо спасшиеся во время полета на чемпионат мира по футболу-1962 в Чили. «Уже после того, как горящий «боинг» сел, мы друг другу признаваться стали, кто обосрался, кто еще чего...»


— Мунтян хорош был?

— Да.

— Вы с Хмельницким дружили — сейчас отношения поддерживаете?

— Да, на банкетах встречаемся.

— А с кем еще из бывших динамовцев с удовольствием видитесь?

— Сережа Круликовский еще живой — нормальный он парень!


На чемпионате мира по футболу-1966 в Англии сборная СССР заняла четвертое место, а болельщикам — на то и пропаганда! — сообщили, что она якобы завоевала бронзу. Члены сборной: (первый ряд, слева направо) Георгий Сичинава, Муртаз Хурцилава, Эдуард Маркаров, Анзор Кавазашвили, Йожеф Сабо, Виктор Серебряников, Слава Метревели, Лев Яшин и Галимзян Хусаинов; (второй ряд, слева направо) Леонид Островский, Анатолий Банишевский, Эдуард Малофеев, Валерий Поркуян, тренер Юрий Золотов, Алексей Корнеев, Валерий Воронин, Альберт Шестернев, Виктор Гетманов, Василий Данилов, Владимир Пономарев, Валентин Афонин, Игорь Численко и Виктор Банников
На чемпионате мира по футболу-1966 в Англии сборная СССР заняла четвертое место, а болельщикам — на то и пропаганда! — сообщили, что она якобы завоевала бронзу. Члены сборной: (первый ряд, слева направо) Георгий Сичинава, Муртаз Хурцилава, Эдуард Маркаров, Анзор Кавазашвили, Йожеф Сабо, Виктор Серебряников, Слава Метревели, Лев Яшин и Галимзян Хусаинов; (второй ряд, слева направо) Леонид Островский, Анатолий Банишевский, Эдуард Малофеев, Валерий Поркуян, тренер Юрий Золотов, Алексей Корнеев, Валерий Воронин, Альберт Шестернев, Виктор Гетманов, Василий Данилов, Владимир Пономарев, Валентин Афонин, Игорь Численко и Виктор Банников


— В Москве прекрасные футболисты тогда были: Воронин, Стрельцов — хорошо играли?

— Хорошо! Валера Воронин гуляка был, но тут психология сработала. Игрок очень талантливый, парень симпатичный, и потом, друг Мишеля — одного из менеджеров Adidas, поэтому куда бы мы ни приезжали — Мишель уже там, Валере бабок привез.

— Да вы что?!

— Из бардаков Валера не вылезал, у него французская семья получалась... Я никак понять не мог, почему: жена у него красивая, в «Березке» танцевала, в хороводе этом, «люли-люли» — видная девушка, за границу тоже ездила. Он себе в бар, она тоже, когда карьеру закончила, гулять начала: пенсию получила — и вперед... В общем, и он гулял, и она, и вот мы со сборной Союза на чемпионат мира в Англию собираемся, в Швеции готовимся. У меня колено полетело, с Морозовым, старшим тренером, на трибуне сижу, и он спрашивает: «Виктор, ты к Англии будешь готов?». Я: «Посмотрю, что-то с ногой у меня». Не тренировался, а с Валерой как раз вот что происходило: второй тренер ему набрасывает, а он по мячу не может попасть, потому что никакой! Мимо мяча бьет, на поле падает, а Морозов, тоже поддатый, сидит и говорит: «Вот падла! Совсем растренировался» — и это не анекдот!

— Плохо Воронин закончил...

— Концовку не знаю, но мне сказали, что убили его, а за что — так и не понял.


Трижды подряд, в 1966-1968 годах, киевские динамовцы становились чемпионами СССР, а в 1969-м удача им изменила — они пропустили вперед московский «Спартак»
Трижды подряд, в 1966-1968 годах, киевские динамовцы становились чемпионами СССР, а в 1969-м удача им изменила — они пропустили вперед московский «Спартак»


«Стрельцову пообещали, что его отмажут, но сказали: «Молчи», а он на суде ляпнул: «Жалко, что я
во Франции не остался»

— Стрельцов действительно гениальный был?

— Ну, если столько отсидел, а потом на поле вернулся и лучшим футболистом СССР стал... Он же сидел...

— Семь лет, по-моему?

— Нет, сначала три года в колонии строгого режима — под Кировом, а когда Никиту Сергеевича тю-тю, Эдика...

— ...на поселение отправили?

— Почти — режим смягчили. Он под Курском уже был, даже тренировался... Три года там провел — все добивались, чтобы освободили его.

— А было оно — то изнасилование, за которое Стрельцова посадили?

— Я с Эдиком после того немало общался — мы за сборную ветеранов Союза играли. Прохоров Саша меня позвал: я ему в Киеве большое одолжение сделал — машину выбил, он ее продал... У них с этой женой Адамова, которую он увел, денег не было, так я ему помог, дело прокрутил, чтобы какие-то деньжата у них появились. Потом он в Москву уехал, за «Спартак» играл, квартиру хорошую получил, и в благодарность за ветеранскую сборную, которую он тренировал, играть брал. Здесь-то я этим заниматься не мог, потому что с Сабо поругался и ездить за наших перестал — за Москву играл, за три сборные по очереди, за ЦСКА, за Профсоюзы и «Динамо», и вот за Профсоюзы с Эдиком вместе мы выступали. По Уралу и Сибири ездили — Казань, Оренбург, Новосибирск, районные какие-то городишки, но деньги хорошие зарабатывали: 10-11 игр в месяц — это много. Я тогда в среднем 1200 привозил — это деньги шальные...

— ...конечно...

— С одними, короче, поездил, смотрю — с другими возможность есть: так и жил. Меня с удовольствием брали — играл-то я еще ничего. В 50 лет закончил — в Париже: с нами ветеранская сборная Франции встречалась, и именно Прохоров это устроил. Там один человек интересный меня подозвал... Фирма, конечно, у него, как у Ильфа и Петрова «Рога и копыта», была — по восстановлению памятников старины (смеется), но руководитель хороший, деньги у них крутились...

И вот очередная совместная поездка, я как раз попарился, в порядок себя привел: 12 игр все-таки, а с нами ребята сравнительно молодые (я и Эдик — два заслуженных мастера спорта, остальные все вполне играющие). Стою на вокзале, думаю: что такое, Эдика нет, и вдруг смотрю — идут. Вторая жена у него симпатичная была, начальник международного отдела в ГУМе, ну, он и сам парень красивый. Эдик нас познакомил, и она тут же: «Виктор, Эдик очень вас уважает. Я вас прошу, чтобы вы там не выпивали». Эдик мне рекламу давал: он хитрый... Я: «Чем обязан?». Она: «В руках его держите». — «Все понял, — пообещал, — не волнуйтесь». Она снова: «Виктор...». Я перебил: «Не волнуйтесь, деньги я заберу. Мы встретимся — и я их вам в руки отдам». Она: «Вот за это еще раз спасибо!». Эдик так на меня посмотрел...


За три чемпионских сезона 1966-1968 годов киевляне провели 110 матчей, из которых проиграли лишь восемь. Открытие сезона-68, на Республиканском стадионе «Динамо» принимает «Шахтер». Владимир Мунтян, Виталий Хмельницкий, Виктор Серебряников, Федор Медвидь, Валерий Поркуян, Анатолий Бышовец, Йожеф Сабо, Владимир Левченко, Леонид Островский, Виктор Банников, Василий Турянчик
За три чемпионских сезона 1966-1968 годов киевляне провели 110 матчей, из которых проиграли лишь восемь. Открытие сезона-68, на Республиканском стадионе «Динамо» принимает «Шахтер». Владимир Мунтян, Виталий Хмельницкий, Виктор Серебряников, Федор Медвидь, Валерий Поркуян, Анатолий Бышовец, Йожеф Сабо, Владимир Левченко, Леонид Островский, Виктор Банников, Василий Турянчик


Сели мы в поезд, он мне: «Витя, ты что ей наплел?». — «А что я ей должен был сказать?». — «У тебя что-то есть?». — «Эдик, — урезонить его попытался, — одну бутылку тебе даю — на ночь...». Он: «Мне хватит» — и пил понемножечку. 15 минут поиграть выходил — после всего этого...

Вот что он мне про то изнасилование рассказывал... У них то же самое, что у наших парней в Киеве, получилось. Эдик парень хоть куда был, девушка на него запала, а отец девушки в Англии дипломат — поэтому скандал такой разразился...

— ...понятно...

— Стрельцов за сборную СССР играл, их по домам отпустили...

— ...они же должны были в Швецию на чемпионат мира-58 ехать...

— Не поехали — это как раз перед выездом случилось. Тогда сборная Союза хорошая была — Боря Татушин, Миша Огоньков, Эдик Стрельцов...

— И втроем они как раз попали...

— Ну да. Там четыре девушки были —Эдику та принцесса дала, а три другие ушли. Парни ему: «Эдик, как же так, ты самый молодой...». — «Ну, пожалуйста...», а потом заявление, скандал, следствие. Суд идет, Эдику пообещали, что его отмажут, но сказали: «Молчи», а он, хоть и олимпийский чемпион, совсем зеленый еще. Эдик мне так и рассказывал: «Велели молчать, а я по молодости не выдержал — думал, особый...».

— И что, что-то говорить начал?

— Ну, последнее слово дают же — Стрельцов встал и ляпнул: «Жалко, что я во Франции не остался». Е... твою мать — это ж насколько высокого мнения о себе надо быть! Даже не подумал, чем это обернуться может...

— Глупый...

— Ну да: брякнул — и до Никиты Серге­евича дошло, а в итоге 12 лет дали — и на лесоповал отправили.

— А Татушина с Огоньковым отмазали?

— Дали условно, год они не играли... Ну, это спартаковцы — за ними два Старостиных стояли, горком, горсовет, а Эдик как будто все на себя взял.


Киевские динамовцы в 1969 году во Флоренции. Виктор Маслов (крайний справа во втором ряду) еще не знает, что в следующем сезоне команда займет в чемпионате СССР седьмое место и ему сообщат, что в его тренерских услугах больше не нуждаются
Киевские динамовцы в 1969 году во Флоренции. Виктор Маслов (крайний справа во втором ряду) еще не знает, что в следующем сезоне команда займет в чемпионате СССР седьмое место и ему сообщат, что в его тренерских услугах больше не нуждаются


«Смотрел я на Пеле и думал: «Боже ты мой, что за зверь?! Многие говорят: «Марадона, Марадона...», но выше Пеле я до сих пор не встречал»

— Вы против Пеле, против сборной Бра­зилии играли...

— Нет, против «Сантоса», в котором Пеле выступал...

— Спустя много лет в одном интервью вы сказали: «Играть против Пеле все равно что целоваться с крокодилом»...

— Это мои слова, да.

— Хорош он был?

— Ну, как... Мы в Сан-Паулу приехали... Сейчас «Сантос» дома, на берегу Атлантики, играет — там небольшой одноименный город есть, а тогда их домашние матчи в Сан-Паулу проходили. Мы за три дня туда прилетели и наблюдали, как бразильские команды «Сантос» и «Коринтианс» играют, так вот, смотрел я на Пеле и думал: «Боже ты мой, что это за зверь?!». Пеле назад отходит, мяч берет, а соперники уже боятся его, стадом назад бегут... Он, если атакует, по ходу скорость набирает — плотный такой...

— ...красавец!..

— ...да, играет легко и непринужденно, как песню поет. Его соперники всей командой встречают — кучкуются, возле штрафной ждут, а в «Сантосе» же еще Дорвал, Пепе — он пас туда даст, а они уж разберутся...

— Нашим такими, как Пеле, не быть — правда?

— Лично я второго такого не видел. Мно­гие говорят: «Марадона, Марадона...». Всему свое время, понимаете? — но выше Пеле я до сих пор не встречал.

— И Месси не выше?

— Мы когда на вторую игру с «Сантосом» вышли... Молодая команда у нас, олимпийская сборная СССР... Соловьев советы давал: «Значит, если он отходит, ты его, Витя, встречай» — глуши, мол, а если он атакует, Завидонов пускай встречает. Я смотрел и думал: Со­ло­вьев  — он же тактически безграмотный, как это сделать?


1966 год, товарищеский матч сборных СССР и Франции, состоявшийся в Москве и собравший 102 тысячи зрителей, завершился со счетом 3:3. «Чистильщик» французской сборной Робер Будзински оставил Виктора Серебряникова без мяча
1966 год, товарищеский матч сборных СССР и Франции, состоявшийся в Москве и собравший 102 тысячи зрителей, завершился со счетом 3:3. «Чистильщик» французской сборной Робер Будзински оставил Виктора Серебряникова без мяча


Кто-то, в общем, хватать должен... Вы­шли, играть начали, и 1:0 мы повели — Базиль проскочил, подал, а там кочки. Они, как бананы, на кочках играют — технически настолько грамотно, что... легко им на этом поле. Мяч подпрыгивает — и Лобану в голень попадает. Тогда писали: «Сильнейшим ударом...». Ну, повезло, мяч в голень попал, забили, 1:0 повели, а соперники отбиваться начали, но тут Кутиньо на нашу голову... Пеле разгоняется — и как в стеночку даст! Кутиньо забил, и Пеле — 2:1 они повели: тут же вперед вышли и мяч держать стали, а мы молодые, пыхтим... Это надо было заснять и показать, какие мы козлята... Со счетом 2:1 проиграли — еще нормально.


«В Москве за ветеранские сборные играл. Здесь-то я этим заниматься не мог, потому что с Сабо поругался». Ветераны киевского «Динамо» Йожеф Сабо и Виктор Серебряников на поле города Ровеньки, 1981 год
«В Москве за ветеранские сборные играл. Здесь-то я этим заниматься не мог, потому что с Сабо поругался». Ветераны киевского «Динамо» Йожеф Сабо и Виктор Серебряников на поле города Ровеньки, 1981 год


— Вы пристально за современным футболом следите — кто вам из сегодняшних мировых звезд нравится?

— Эти два дьявола в Испании — они сумасшедшие! Не знаю, с кем их сравнить, но это великие игроки. Конечно, Месси совсем хорош, выше, чем этот, из «Реала»...

— ...Роналду...

— ...да.

«Шторку иллюминатора открыл — а там пламя! Я побежал в хвост, в туалете закрылся и на унитаз сел... С жизнью уже попрощался, маму вспомнил... Желудка от страха уже нет, пустой!»

— Знаю, что однажды вы чуть не погибли — самолет, в котором летели, едва не упал. Что это за ситуация была?

— Мы, сборная СССР, на чемпионат мира в 62-м году в Чили на «боинге» летели... В Амстердаме погуляли, а самолет только ночью через океан перелетал — чтобы в яму воздушную не попасть, поэтому подождали немного. Я еще молодой был, мне 22 в той поездке исполнилось, все любопытно было...

— «Красные фонари» манили...

— Да многое интересовало. В самолет сел — в кресле возле меня девушка, а лететь-то девять часов. Самолет всю Европу облетал, маршрут был такой: Голландия, затем Швейцария, Цюрих, потом Германия, Франкфурт почему-то, а не Берлин, Франция, Испания, и последняя точка — Лиссабон, Португалия. Я это запомнил, потому что от страха все, даже морды пассажиров, отпечатались.

Стюардессы все загорелые, потому что им трое суток отдохнуть на Копакабане дают — ну, нормально там стюардессы живут... Помню, одна из них в салон вышла, объявила: «Lisbon!» — и показала: здесь листочек, здесь порошок от акул, здесь шнурок, за который нужно дернуть... Я через переводчика все это слушал: «Них... себе! — подумал. — С перепугу знать бы, за что хвататься, — в первую очередь за х... надо, чтобы акулы не откусили!» (смеется).

Посмеялся, и от Лиссабона мы где-то на полтора часа отлетели (а я впереди сидел, с этой девушкой), и вдруг на борту паника! Справа еще какие-то путешественники по Европе сидели — сами из Бразилии, домой возвращались, немножко помятые, а я задремал, и слышу вдруг: шум. Меня как петух клюнул: подхватился, шторку иллюминатора открыл (на ночь закрывать их положено) — а там пламя! Я раз — закрыл. Читал когда-то этого, как его — сам он летчик, француз...

— Экзюпери?

— Да, так вот, он писал, что те, кто в хвосте, в живых остаются...

— ...и вы — в хвост?

— Представьте себе — побежал, а там два туалета. Четыре, вернее: два по два... Я в один из них заскочил, быстро закрылся — и на унитаз сел. За это мне точно ничего не было бы — все уже...

— А вы с жизнью уже попрощались?

— Ну да, маму вспомнил... Желудка от страха уже нет, пустой! В дверь стучат — думаю, нет, не открою, а не только ведь мне плохо, пассажиров там человек 150, но я ни в какую: здесь, решил, подохну, чтобы акулы не съели. В голове галиматья разная, а самолет вниз идет и идет. Тут вдруг раз — сели. Я мысленно: «Как сели, куда? На воду?». Шторку иллюминатора в сортире открыл — Боже ты мой, американская военная база! «Фантомы» с подвесными ракетами стоят, куча техники — большой и малой. Оказалось, это остров Санта-Мария. Я понял, что мы на земле, — вышел. Иностранцы на меня смотрят — целая очередь в туалет из-за меня выстроилась... (Смеется).


Чемпионат мира по футболу-1970. После матчей группового турнира у сборных СССР и Мексики оказалось равное количество очков при одинаковой разнице забитых и пропущенных мячей и для выявления победителя пришлось тянуть жребий. Валерий Поркуян, которого считали счастливчиком, вытянул Уругвай, но матч для сборной СССР получился трагичным, и она выбыла из турнира. 10 июня 1970 года, Мехико, стадион «Ацтека». Сборная СССР перед матчем с Сальвадором (2:0). Стоят — Муртаз Хурцилава, Валентин Афонин, Анзор Кавазашвили, Альберт Шестернев, Реваз Дзодзуашвили; сидят — Анатолий Бышовец, Анатолий Пузач, Виктор Серебряников, Николай Киселев, Виталий Хмельницкий, Владимир Мунтян
Чемпионат мира по футболу-1970. После матчей группового турнира у сборных СССР и Мексики оказалось равное количество очков при одинаковой разнице забитых и пропущенных мячей и для выявления победителя пришлось тянуть жребий. Валерий Поркуян, которого считали счастливчиком, вытянул Уругвай, но матч для сборной СССР получился трагичным, и она выбыла из турнира. 10 июня 1970 года, Мехико, стадион «Ацтека». Сборная СССР перед матчем с Сальвадором (2:0). Стоят — Муртаз Хурцилава, Валентин Афонин, Анзор Кавазашвили, Альберт Шестернев, Реваз Дзодзуашвили; сидят — Анатолий Бышовец, Анатолий Пузач, Виктор Серебряников, Николай Киселев, Виталий Хмельницкий, Владимир Мунтян


— Это правда, что седые волосы у вас тогда появились?

— Да, молодой, а виски седые — перепугался. Понимаете, храбрых в таких ситуациях не бывает...

— ...конечно...

— ...и смеяться начинаешь, только когда уже сели. Это потом друг другу признаваться мы стали, кто обосрался, кто еще что...

— Даже так?

— Ну конечно — кто не выпивший был, но мы выпившие летели. Представляете, моя морда какая была? На свое место иду — и кто-то за руку меня хвать. Оказалось, Яшин. «Молодой, — спрашивает, — что, совсем обосрался?». Я: «Не знаю — в штанах вроде нету». Он: «На тебе полстаканчика», а они впятером сидели — он, Валера Воронин, тройка еще каких-то бывалых... Я спросил: «Что это?». — «Водка». Хлопнул — и не почувствовал, как воду. «Витя, может, покушаешь?» — они предложили. Я: «Не надо, сейчас обеды носить будут». Смотрю: девушка, соседка моя, дрожит, а в самолете большая бутылка водки, смирновской, пять долларов стоит. Я пошел, купил — и мы с ней за оставшиеся девять часов эту бутылку убрали. Правда, кушать нам принесли, все, как положено, — выпивали и с перепугу не пьянели.

«Гул идет, гостиница трещит, уже и люди завыли — сумасшедший дом! Мы с Хмелем даже с бутылками через забор перелетели, а Маслову как перелезть? Слышу: «Хохлы проклятые, б...ди, меня бросили!»

— У вас в жизни еще одна потрясающая ситуация была, когда с Масловым знаменитое ташкентское землетрясение пережили...

— Мой земляк из Запорожья, который во время войны в Узбекистан сбежал, — ну, все же бежали... Он, в общем, шеф-поваром в ресторане нашей гостиницы был и в номер ко мне пришел: «Виктор, ты же земляк мой, я здесь работаю. В газете прочитал, что ты запорожский, повидаться решил...». Ну, туда-сюда, а потом говорит: «Витя, освободиться после игры сможешь?». Я: «Да». — «А ты ко мне Маслова приведешь? Так познакомиться с ним хочу!». — «Ну хорошо, — я согласился, — но только если выиграем, а если нет, даже пытаться не стоит: я-то в любом случае приду, а он нет».

И вот победили мы, я говорю: «Вик Саныч, меня пригласили...». Он: «В ресторан? Не-е-ет, там же дышать нечем, да еще травку разную курят — мы там подохнем быстрее, чем напьемся». Я: «Нет, во дворике столик, возле фонтанчика». Он: «Врешь!». Я: «Ну, пошли». Приходим — столик, накрытый уже, стоит. Я: «Вик Саныч, познакомьтесь — это земляк мой...». — «И здесь у тебя друзья? Куда ни приеду, везде они есть! Очень приятно».

Сели мы, шеф-повар спрашивает: «Сколь­ко выпивки, Витя?». Я: «Ящик взять можешь? Ты тоже ведь с нами?». Он: «Ну да» — и ящик коньяка приносит. Дед: «Ты че, вообще?» (пальцем у виска крутит. — В. С.). Я: «Ну ладно, посмотрим».

Сели мы, квасим... Шеф-повар скоро ушел — извинился, работа, мол, а Дед очки считает — у него один футбол на уме. Говорит мне: «Как только чемпионами становимся, я в Москву уезжаю, а ты все на себя берешь». Он уже понял, что игры продаваться будут — тем, кому очки нужны. Это честно, я не вру — уже чемпионы, поэтому можно.

Ну, баламутим прилично (по шее себя щелкает), и вдруг собаки залаяли...

— ...ух ты!..

— ...ослы заревели — животные первые землетрясение чувствуют. Народу-то еще невдомек, а я прошептал: «Хмель, где-то я слышал, что это перед бедой начинается...».

— А Хмельницкий с вами был?

— Витася — да, куда же я без него? Сидим, так и замолчали, а Дед говорит: «Фраера, они ж нашу победу празднуют, давайте выпьем...». Налили — добавляем, и в это время гляжу — ноги у меня поднялись! Я лицом к волне как раз сидел: сначала, значит, ноги вверх, потом задница... Я ка-а-к рванул! Пару бутылок коньяка схватил — и к забору, а заборы там восточные, с пиками наверху...

— А вы поняли, что происходит?

— Нет, абсолютно! Гул идет, гостиница трещит, уже и люди завыли — сумасшедший дом! Мы с Хмелем даже с бутылками через забор перелетели, а Деду как перелезть? Я коньяк поставил, назад возвращаюсь, слышу: «Хохлы проклятые, б...ди, меня бросили!». «Хмель, — кричу, — пошли спасать!». Хорошо, что поддатые были: обратно перелезли, Деда подсаживаем, а тяжело — живот же у него большой... Перетаскиваем, руки подкладываем, я говорю: «Виталя, на ту сторону лезь — если упадет, ловить будешь». В общем, перелез Дед, спустился, поймали его. Я: «Давайте, Вик Саныч, на площадь, быстренько». Прибегаем (немного из-за забора же задержались), а там уже все постояльцы гостиницы стоят, и что интересно: француженки были, туристки, так они даже плавки надеть не успели...

Ни лифчиков на них, ни трусиков — толь­ко ночные рубашки, стоим, вторую волну ждем, а бассейна с водой уже нет — трубы полопались. Ну, мы с коньяком, я датый, такое уже несу, хоть записывай: «Вик Саныч, вы же галантный кавалер, симпатичный, давайте к француженкам подойдем. Смотрите, они в одних рубашках, трусики надеть не успели, а вы будто ничего не видите! На коньяк их пригласите — его же, в конце концов, французы изобрели...». Он: «Да, пойдем» — поддал уже, храбрый (хотя к женщинам в любое время он мог). С рюмочками подходит: «Коньяк». Они: «France?». — «Но, армянский». Девушки взяли, выпили — их трясло, успокоиться надо было. Ну, мы вторую разлили, а потом Дед говорит: «Там, в гостинице, у меня три бутылки коньяка в сумке». Я добавляю: «И у нас с Хмелем пять».

— Кому землетрясение, а кому девочки и коньяк...

— Ну, пьяному же море по колено, как говорится (смеется). Я предложил: «Хмель, пойдем принесем». Он: «Ты знаешь, у меня нога болит» — испугался, хитрый... Я: «А девочки тебе понравились?». Молчит. Ну, я сам рванул. Девочки от своего номера ключ мне дали, я заскочил, все, что мог, особо не складывая, в чемодан втоптал, посмотрел, нет ли еще в комнате чего ценного, — часы увидел, туда же засунул. К себе забежал — свои сумки забрал, да еще Дедовы. Все быстро-быстро — еще, опасался, с барахлом этим завалит: мысли разные были...

Назад бегу, примчался, сумки поставил — пот с меня льется: во-первых, после игры, во-вторых, выпил да плюс жара... Дед на меня смотрит: «На поле бы лучше так бегал, как за девочками! Видали, ребята, что делает, а? Ну что, все взял? Коньяк на парапет ставь» — бутылок 20 оказалось.

Я просить начал: «Вик Саныч, не пей, и я пить не буду. Хмель, ты же девочек любишь — ухаживай, и ты, Володя Мунтян, тоже». Распорядился, чемодан француженкам отдал, объяснил, что вещи их там, часы... Дед спрашивает: «А мы куда?». — «Как это куда? К Рашидову. Партбилет у тебя?». — «У меня» — он его с собой всегда носил.

К зданию ЦК партии приходим, а там оцепление в два кольца: народ же туда рвется, все как-то смыться хотят... Паника страшная, солдаты вверх стреляют, никого не впускают. Смотрю: один из тех, кто здание охраняет, Красницкого друг — я с ним когда-то, будучи у Генки в гостях, познакомился, он майором тогда был, а здесь уже подполковник. «Виктор, — спрашивает, — ты чего сюда?». Я говорю: «Да не я — Маслов». — «Маслова пущу, а тебя нет». — «А мне и не надо, пусть старший человек к Рашидову сходит». Подполковник этот: «Маслов — хороший тренер» — и внутрь его затолкал, а Дед перепуганный, не знает уже, хороший он или нет... (Улыбается).

...Там, возле ЦК, для милиции столики с шашлыками стояли — на случай, если кто-то проголодается. Мы с Дедом по рюмашечке выпили, и я сказал: «Как-то смыва­ться надо. В гостиницу не пойдешь — что, на улице спать? Хоть и тепло, да не с руки...». Дед договариваться пошел, выходит мокрый, как всегда: пот с него градом валит. «Витя, — говорит, — возле каждого кабинета человек с автоматом стоит: они друг другу не доверяют, но автобус нам дадут — сейчас подойдет. Как лучше ехать?». — «По степи», — говорю, а сам думаю: «Хоть бы земля не разошлась — она же горела...».

Мы всех француженок, всех немок, кого только можно было, забрали, оттуда с собой увезли. По дороге возле каждой чайханы останавливались...


Владимир Мунтян прощается с другом. «Когда в 67-м Володя Мунтян под меня встал, я вздохнул — играть легко стало. Мы с Володей столько дел тогда натворили»
Владимир Мунтян прощается с другом. «Когда в 67-м Володя Мунтян под меня встал, я вздохнул — играть легко стало. Мы с Володей столько дел тогда натворили»


«Эх, пожить бы еще немножечко!»

— Я слышал, у вас хорошая библиотека была — вы даже за границей запрещенную литературу покупали и привозили...

— Честно скажу: не себе вез, — по заказу, хорошему человеку, который много для меня делал. Рисковал, конечно, здорово, книжки за пояс засовывал, но всех нас таможенники не проверяли — выборочно троих брали. Ну, кого подозревали, у кого язык длинный...

Меня никогда не шмонали — знаете, почему? Летели мы однажды в Штаты, и в Москве майор ко мне подошел, выпить пригласил, а мне опохмелиться как раз надо было — я у Соловьева в гостях был и перебрал немножко. Сели за стол, я поправился, а Дед ходит, смотрит — думает, раз я с офицером, значит, сгорел на чем-то, понимаете?

Майор это заметил: «Вик Саныч, дайте нам с Виктором поговорить». Тот ушел, и таможенник спрашивает: «Витя, выручить меня можешь?». — «А что надо сделать?». — «Привези моей жене...». — «...Белье?». — «Да нет, платье». — «Какое? Ты мне девушку примерно такую покажи, чтобы слишком большое или маленькое не взял». Он показал, я сказал: «Хорошо, но ты меня встречаешь». — «Нет вопросов!». Сразу понял, в чем дело, и у меня зеленая улица впредь была. Как же ребята бесились — москвичи особенно!

— Последний вопрос: вам 74 года, но, несмотря на возраст, с мячом что-то еще показать можете?

— А почему нет, но недельку поработать дайте, потому что около года мяча не видел.

— Ноги, тем не менее, помнят?

— Восстанавливаются — через неделю. Серьезно!

Эх, пожить бы еще немножечко! Дай-то, как говорится, Бог...


С Дмитрием Гордоном. «С мячом что-то показать? А почему нет, но недельку поработать дайте, потому что около года мяча не видел»
С Дмитрием Гордоном. «С мячом что-то показать? А почему нет, но недельку поработать дайте, потому что около года мяча не видел»




Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии
1000 символов осталось