В разделе: Архив газеты "Бульвар Гордона" Об издании Авторы Подписка
Особое мнение

Экс-кандидат на пост первого заместителя министра Минэкономразвития Саша БОРОВИК: «Яценюк повысил на меня голос, произнес удивительную тираду, которая началась со слов «молодой человек»

Елена ПОСКАННАЯ 28 Мая, 2015 00:00
Немецкий юрист, претендовавший на пост первого заместителя министра экономического развития и торговли, на днях заявил, что больше не будет работать на украинское правительство. В интервью интернет-изданию «ГОРДОН» Боровик рассказал, что стало причиной такого решения
Елена ПОСКАННАЯ

По его сло­вам, причиной такого решения стало отсутствие официального назначения, а также разногласия с министром Айварасом Абромавичюсом и премьер-министром Арсением Яценюком.

Саша Боровик родился во Львове. Уехал за границу 25 лет назад. Получил образование в Гарвардском университете. Работал в крупной юридической компании в Силиконовой долине (США). 12 лет трудился в компании Microsoft, где был поверенным в делах по сотрудничеству с государственными и международными организациями. До переезда в Украину возглавлял юридический департамент в лондонском офисе аме­риканской компании Akamai Technologies.

В Киев Боровик приехал по приглашению Абромавичюса в январе 2014 года. Почти полтора месяца работал на волонтерских началах. В конце февраля получил украинское гражданство. 11 марта Кабинет министров одобрил его кандидатуру на пост первого заместителя Минэкономразвития. Однако официально Боровик так и не был оформлен.

В апреле возникли проблемы с признанием его дипломов. Министерство образования не смогло подтвердить, достаточно ли для государственной службы в Ук­ра­ине дипломов о высшем образовании, полученных в Пражском и Гарвардском университетах.

«АБРОМАВИЧЮС ПЫТАЛСЯ МЕНЯ ОТСТОЯТЬ. ЕЩЕ ДВА МЕСЯЦА НАЗАД ОН СЛАЛ СМС: «Я БУДУ ЗА ТЕБЯ БОРОТЬСЯ», А ТЕПЕРЬ, ВЕРОЯТНО, РЕШИЛ НЕ НАСТАИВАТЬ»

— Вы заявили, что покидаете должность первого заместителя министра экономики из-за конфликта с премьер-министром, сегодня в своем Facebook написали, что было недопонимание с министром Абромавичюсом. Какая из причин является истинной?

— Работая три месяца в организации, я, по сути, находился в юридическом ваку­уме. До 11 марта мой статус был понятен — я был волонтером с функциями исполняющего обязанности первого заместителя министра. Затем я посетил заседание Кабмина, где министры поддержали мою кандидатуру. Мне дали офис, визитные карточки, доступ к государственной связи, интернету, электронной почте. У меня был секретариат и обязанности. Но процесс подписания моего назначения так и не произошел.

Сначала я воспринимал это как техническую неувязку: премьер куда-то улетал, не хватало времени... Причин для спешки не было.

Думаю, Айварас изначально пытался меня отстоять. Еще два месяца назад он слал смс: «Я буду за тебя бороться», а теперь, вероятно, решил не настаивать. У меня не было личностных разногласий с министром. Да, мы спорили. Я убежден, что это единственный способ найти правильную экономическую модель для страны. Дискуссии обязательны для взаимопонимания, но Айварас не сторонник такого подхода.

Я недавно был на встрече Михаила Са­акашвили с его реформаторской командой, приехавшей из Грузии. Они живо спорили. Саакашвили явно большой авторитет, но он каждого признает как личность и специалиста, дает возможность всем в равной степени участвовать в процессе. Мне это очень понравилось.

Не утверждаю, что моя точка зрения верна. Вполне допускаю, что мог ошибаться. Я не жил в этой стране 25 лет и не знаю каких-то реалий. Но убежден, что именно встречи, обсуждения и споры, которые не затрагивают персоналии, очень нужны для прогресса. А тут я заметил, что несогласие с начальством означает чуть ли не политическое расхождение во взглядах.

В министерстве сложилась очень нервозная обстановка. Последний месяц каждый понедельник я начинал с того, что думал: на этой неделе точно уеду. Мне запрещали встречаться с прессой и иностранцами, при этом я должен был заниматься развитием инвестиционной среды. Все это влияло на отношения с министром.

— Кто именно вам запрещал контактировать с прессой и иностранными делегациями?

— Айварас писал по электронной почте: «Не общайся с прессой, не общайся с иностранцами. За твоими действиями следят». Кто следит, зачем? Это очень странно звучало, ведь я отвечал за донорские программы, за инвестиционный климат, стратегию, работу с иностранными организациями. Выполнять свои функции с такими запретами невозможно, особенно когда от тебя требуют результат. У меня было чувство, что украинские государст­венные деятели принимают это как должное, мол, обычная ситуация. Но это ненормально.

— А конфликт с премьер-министром Яценюком имел место?

— Была встреча, на которой он задал вопрос, как европейские доноры отреагируют на его идею. Я давно работаю с международными организациями. Первый раз вошел в здание Европейской комиссии, когда Украина была еще в составе СССР. С того времени там бываю очень часто. Мне казалось, я достаточно квалифицирован, чтобы дать ответ. Вероятно, услышанное не пришлось ко двору. Обсуждение любых идей не должно восприниматься как что-то личное. Два опытных человека на государственной службе обговаривают вопросы конференции — это нормальный процесс.

Реакция была неприемлема. Премьер-министр повысил на меня голос. Он произнес удивительную тираду, которая началась со слов «молодой человек». Дело не в том, что я не молод, но по возрасту я старше премьер-министра. В его же словах было снисхождение. А вся речь, с моей точки зрения, звучала некорректно.

Видимо, этот разговор и послужил детонатором. Через некоторое время начались проблемы. Мне стало сложно входить в здание Кабмина. Примерно месяц назад меня стали постоянно задерживать на входе. Охрана куда-то звонила, иногда меня пропускали, иногда — нет. Мне сказали, что надо оформить корочку, и выдали удостоверение, где написано: «Советник».

Я приехал работать первым заместителем министра, именно так меня везде пред­­­ставляли, у меня на двери висит табличка с надписью: «Первый заместитель», а тут появляется корочка с надписью: «Советник». У меня была ответственность, четыре департамента, я набирал сотрудников, на встречах и совещаниях докладывал, что сделал, какие у меня планы, когда я их выполню. Такие функции советник не выполняет.

«МЕНЯ СПРА­ШИВАЛИ: «БОРОВИК, ГДЕ РЕФОРМЫ?». Я ПОНЯЛ, ЧТО НАХОЖУСЬ В ТАКОЙ СРЕДЕ, ГДЕ НИЧЕГО НЕ РЕШАЮ»

— Как вы попали на работу в Минис­терство экономического развития и торговли Украины?

— Меня пригласил Абромавичюс. Мы лично не были знакомы. Он узнал обо мне от нескольких людей в правительстве и парламенте. Во время и после Майдана я был в переписке со многими украинцами, которые позднее заняли государственные должности. Айварас позвонил в январе. Тогда я жил и работал в Лондоне. После разговора впервые приехал в Киев. Потом съездил в Мюнхен взять больше вещей, подал заявление об увольнении, и с начала февраля я беспрерывно работал в Киеве.

— Разве не является нарушением Кодекса законов о труде работа без оформ­ления документов?

— Мне трудно оценить соответствие данной ситуации украинскому законодательству. Я полагал, идет постреволюционное изменение государственной системы. Должна прийти новая кровь, а старые бюрократические предписания не позволяют этому произойти. Поэтому не торопился с выводами. Такие же проблемы у других людей из моей команды, приехавших из-за границы. Они по два месяца со­бирали какие-то документы, утверждали дипломы, проходили медосмотры... Они все еще официально не трудоустроены, но уже выполняют обязанности, от них требуют результат.

— Почему вы несколько месяцев вос­­принимали сложившуюся ситуацию как должное, а теперь решили уйти?

— Меня в последнее время часто встречали на улице или на конференциях и спра­шивали: «Боровик, где реформы?». Я понял, что нахожусь в такой среде, где ничего не решаю. Это трудно объяснить. У меня нет права подписи. Я не могу подписать реформы и сказать: «Меняем курс страны». Это выводит из себя. Чувствуется, что это также выводит и сильно напрягает Айвараса.

— Какое сейчас у вас гражданство?

— Немецкое и украинское. Закон Украины дает мне два года, чтобы я определился, какой паспорт оставить. Планировал, что поработаю на страну два года, а потом решу, где жить и что делать дальше.

«ОБИДНО — Я БЫЛ ИДЕАЛИСТОМ И СЧИТАЛ, ЧТО МОГУ ПОМОЧЬ УКРАИНЕ, НО НАДЕЖДЫ НЕ СБЫЛИСЬ»

— Многие политики и общественные деятели выступили в вашу защиту и настаивают, чтобы вас восстановили в должности и официально оформили. Вы сами готовы остаться и продолжить работу?

— Я хочу работать для страны, но я также хочу, чтобы у меня была возможность что-то менять, влиять на ситуацию. Меня предупреждали, что будет очень тяжело. Много работать — не проблема. Назначения, трудности с пропусками, запреты сильно отвлекали от сути. Когда все прояснилось, я испытал огромное чувство неудовлетворения. Мой мир — мир профессионалов, где есть задание и ты его отрабатываешь. Здесь такого принципа движения нет. Обидно, я был идеалистом и считал, что могу помочь Украине, но надежды не сбылись.

— Вы уже решили, что будете делать дальше?

— Все только произошло. В ближайшие дни точно поеду в Мюнхен. Я должен признать, что чертовски устал. Мне нужно некоторое время подумать.

— Вы поработали в системе. Ваш взгляд изнутри: почему эффективность Минэкономики и правительства не удов­летворяют граждан Украины?

— У нас еще не создан нормально функционирующий государственный аппарат. Поэтому самая главная реформа, которая должна сейчас состояться, — административная. Стране необходим современный государственный аппарат. Не может старая машина производить новые вещи. Поэтому все функции, которые может выполнять частный сектор, надо ему отдать, все, что могут делать областные власти, надо передать в регионы. Избавившись от лишних функций, можно создать маленький, юркий государственный аппарат, который нацелен на реформы и сможет под них формировать тактику и стратегию.

— Произошедший конфликт спровоцировал всплеск недоверия к премьер-министру. По вашему мнению, кто на самом деле тормозит реформы?

— Нет одного человека, который является тормозом реформ. Есть система. А у господина Яценюка больше, чем у кого-либо другого в этой стране, полномочий, чтобы изменить эту систему. Тяжело сказать, он лично, весь Кабмин или его аппарат влияет на процесс. Иногда я слежу за действиями, словами премьера, и они мне кажутся абсолютно разумными. Иногда я его не понимаю. Очевидно, его личность влияет на то, как его воспринимают и оценивают люди.

Я помню нашу первую встречу, к тому времени я полтора месяца как волонтерил в Украине. В прогрессивных корпорациях и хороших западных государствах руководитель начнет разговор с того, что скажет: «Я слышал, вы все бросили и приехали работать для нашей страны. Я хочу, чтобы вы и все остальные знали, что мы это очень ценим. Если у вас есть какие-то сложности, обращайтесь ко мне или моему аппарату, мы всегда поможем». Это западный стиль руководства. И такого тут нет. Нет ощущения востребованности.

Я свободный человек, могу уехать в Нью-Йорк, Сингапур, Мюнхен. Если бы тут было 40 миллионов таких граждан, государство разговаривало бы с нами по-другому. Какую бы экономическую систему мы ни строили, очень важно, чтобы у нас появилось 40 миллионов свободных граждан.

— Сейчас в Украине работают эксперты МВФ. Повлияют ли эти кадровые неурядицы на имидж страны, выводы экспертов, изменятся ли отношения международных доноров и украинского правительства?

— Вряд ли будут прямые последствия. Привлекательность страны складывается из множества нюансов. Нам надо насобирать много маленьких позитивных впечатлений о стране и несколько крупных успешных проектов — тогда к нам потянутся.

Косвенное влияние на имидж страны будет. За прошедшие несколько суток мне пришло много писем от людей, которые живут за границей. Они написали, что мой опыт для них — лакмусовая бумажка. Многие намеревались приехать и поработать на благо Украины, но теперь не будут торопиться.



Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии
1000 символов осталось